Здесь я так и не прижилась, просто застряла, когда цены на недвижимость взлетели до небес. В жару мне приходилось каждый день мыть окна, и все-таки к вечеру они покрывались жирной копотью.
— Я заварю нам чаю.
— Молока нет.
— А пива? — с надеждой спросил Фред.
— Тоже нет.
— Что же у тебя есть?
— Кажется, хлопья.
— Что толку? Молока-то нет.
Это было скорее утверждение, чем вопрос, ответа на который от меня ждут. Фред деловито принялся натягивать брюки. Я уже знала, что будет дальше: он чмокнет меня в щеку и уйдет. Визит закончен.
— Чтобы пожевать, сойдет, — вяло отозвалась я. — Просто похрустеть.
Почему-то я все время думала об ограбленной женщине, вспоминала, как летело по воздуху ее тело — точно сломанная кукла, выброшенная из окна.
— Завтра, — напомнил он.
— Ага.
— С друзьями.
— Само собой.
Я села на постели, глядя на гору непроверенных письменных работ.
— Спокойной ночи. Вот тебе сегодняшняя почта.
Сверху лежал счет, который я просмотрела мельком и отложила его на тумбочку, к другим счетам. Под ним обнаружился конверт, надписанный крупным, размашистым почерком.
"Уважаемая мисс Аратюнян,
судя по фамилии, вы иностранка, хотя на фотографиях похожи на англичанку. Разумеется, я не расист, у меня много друзей среди таких людей, как вы, но..."
Я отложила письмо и потерла виски. Дерьмо. Псих. Только этого мне не хватало.
Глава 3
Меня разбудил звонок в дверь. Сначала я решила, что это розыгрыш или что какой-нибудь выпивоха перепутал дверь подъезда с входом в паб. Раздвинув шторы в гостиной, я прижалась лицом к стеклу, пытаясь разглядеть стоящего у двери, но так ничего и не увидела. Я посмотрела на часы. Восьмой час. В такую рань ко мне никто не заходит. Чтобы не одеваться, я набросила ярко-желтый нейлоновый плащ и спустилась к двери.
Дверь я приоткрыла опасливо, выглядывая в узкую щелку. Подъезд выходил на Холлоуэй-роуд, и мне вовсе не хотелось создавать аварийные ситуации, выскакивая на порог прямо из-под одеяла. При виде почтальона у меня упало сердце: когда почту отдают тебе прямо в руки, обычно это не предвещает ничего хорошего. Чаще всего приходится расписываться, подтверждая, что получил гигантский счет и последнее требование уплатить по нему под угрозой отключения телефона.
Но как ни странно, почтальон улыбался. За его спиной начинался новый день, обещающий жару. Этого почтальона я видела впервые и не знала, новичок он или нет. На нем были симпатичные синие саржевые шорты и отутюженная голубая рубашка с коротким рукавом — очевидно, официальная, но довольно-таки щегольская летняя форма. В этом немолодом служащем было что-то от «Спасателей Малибу». Я стояла на пороге, с интересом разглядывая его, а он с таким же любопытством смотрел на меня. Спохватившись, я вспомнила, что плащ у меня куцый, полупрозрачный, к тому же не застегнут. Я плотно закуталась в него, совершив еще одну ошибку. Происходящее начинало напоминать сцену из низкопробных комедий начала 70-х, которые крутят по ТВ в пятницу поздно ночью. Порнушку для невзыскательных зрителей.
— Квартира С? — спросил почтальон.
— Да.
— Вам почта, — сообщил он. — В ящик она бы не влезла.
И верно. «Почтой» оказались десятки разнокалиберных конвертов, связанных в пачки эластичной лентой. Это что, шутка? Чтобы одной рукой взять кипы конвертов под мышку, второй продолжая придерживать полы плаща, понадобился замысловатый маневр.
— Празднуете день рождения? — Почтальон подмигнул.
— Нет, — ответила я и голой ногой захлопнула дверь.
Поднявшись к себе, я сгрузила почту на большой стол в гостиной. Из беспорядочной кучи я выбрала элегантный сиреневый конверт, уже зная, что найду внутри. Иметь прадеда или прапрадеда, сотню лет назад эмигрировавшего из Армении с одним рецептом йогурта в кармане, плохо прежде всего тем, что твой адрес очень просто найти в справочнике. И чего он не сменил фамилию по примеру других иммигрантов? Я прочла письмо.
"Уважаемая Зоя Аратюнян,
сегодня я прочла в утренней газете о вашем героическом поступке. Прежде всего позвольте выразить восхищение отвагой, которую вы проявили, останавливая преступника. Если разрешите еще немного злоупотребить вашим терпением..."
Я дочитала до конца всю страницу, потом вторую и третью. Всего их было пять. Некая миссис Дженет Иглтон исписала их зелеными чернилами. Это письмо я приберегла напоследок. Вторым я вскрыла ничем не примечательный конверт.
"Дорогая Зоя, поздравляю!
Вы совершили настоящий подвиг, и будь в Лондоне побольше таких людей, как вы, жить в нашем городе было бы гораздо приятнее. На фотографии в газете вы очень симпатичная, поэтому я и пишу вам. Меня зовут Джеймс Гантер, мне двадцать пять лет, я вполне прилично выгляжу, но почему-то никак не могу найти хорошую девушку, свою родственную душу..."
Я свернула письмо и положила его поверх письма миссис Иглтон. Следующее послание, больше напоминало бандероль. Я скрыла его. В конверте обнаружилась пачка бумаг — наполовину сложенная, наполовину скатанная в рулон. Я увидела какие-то схемы, стрелки, столбцы списков. Но судя по первой странице, и это письмо предназначалось мне.
"Уважаемая мисс Аратюнян!
(Любопытная фамилия. Может быть, вы зороастрийка? Сообщите мне на абонентский ящик (внизу). К этому вопросу (о зороастризме) я вернусь позже).
Вы защищены от сил тьмы. Но как вам известно, существуют и другие силы, сопротивляться которым не так-то просто. Знаете ли вы, что такое провозвестник? Если да, пропустите следующий абзац и продолжайте читать с того места, которое я ради вашего удобства пометил звездочкой. Привожу здесь в целях демонстрации это обозначение (*), Абзац же для удобства помечен двумя (2) звездочками во избежание путаницы..."
Это письмо легло поверх письма от Джеймса Гантера. Я сходила в ванную, вымыть руки. Но этого оказалось недостаточно. Мне настоятельно требовался душ. В моей квартире принять душ непросто. Мне нравятся душевые кабинки с застекленными дверцами, с матовыми стеклами — кабинки, в которых можно стоять. Раньше я встречалась с парнем, единственным достоинством которого была душевая кабинка аж с шестью насадками помимо обычной, на потолке. Но чтобы принять душ у меня в квартире, приходится садиться на корточки в ванную и долго возиться с ржавыми кранами и гибким шлангом. И все-таки я несколько минут полежала в ванной, направляя воду в лицо. Это было все равно что нежиться под теплым мокрым одеялом.
Я вышла из ванной и начала собираться на работу, приготовила себе кружку кофе и закурила. Мне стало легче. Но окончательно мне полегчало бы, если бы груда писем вдруг куда-нибудь исчезла со стола. Все эти люди знают, где я живу. Нет, не все: перебрав письма, я убедилась, что некоторые переслали мне из редакций газет, куда их поначалу отправили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Я заварю нам чаю.
— Молока нет.
— А пива? — с надеждой спросил Фред.
— Тоже нет.
— Что же у тебя есть?
— Кажется, хлопья.
— Что толку? Молока-то нет.
Это было скорее утверждение, чем вопрос, ответа на который от меня ждут. Фред деловито принялся натягивать брюки. Я уже знала, что будет дальше: он чмокнет меня в щеку и уйдет. Визит закончен.
— Чтобы пожевать, сойдет, — вяло отозвалась я. — Просто похрустеть.
Почему-то я все время думала об ограбленной женщине, вспоминала, как летело по воздуху ее тело — точно сломанная кукла, выброшенная из окна.
— Завтра, — напомнил он.
— Ага.
— С друзьями.
— Само собой.
Я села на постели, глядя на гору непроверенных письменных работ.
— Спокойной ночи. Вот тебе сегодняшняя почта.
Сверху лежал счет, который я просмотрела мельком и отложила его на тумбочку, к другим счетам. Под ним обнаружился конверт, надписанный крупным, размашистым почерком.
"Уважаемая мисс Аратюнян,
судя по фамилии, вы иностранка, хотя на фотографиях похожи на англичанку. Разумеется, я не расист, у меня много друзей среди таких людей, как вы, но..."
Я отложила письмо и потерла виски. Дерьмо. Псих. Только этого мне не хватало.
Глава 3
Меня разбудил звонок в дверь. Сначала я решила, что это розыгрыш или что какой-нибудь выпивоха перепутал дверь подъезда с входом в паб. Раздвинув шторы в гостиной, я прижалась лицом к стеклу, пытаясь разглядеть стоящего у двери, но так ничего и не увидела. Я посмотрела на часы. Восьмой час. В такую рань ко мне никто не заходит. Чтобы не одеваться, я набросила ярко-желтый нейлоновый плащ и спустилась к двери.
Дверь я приоткрыла опасливо, выглядывая в узкую щелку. Подъезд выходил на Холлоуэй-роуд, и мне вовсе не хотелось создавать аварийные ситуации, выскакивая на порог прямо из-под одеяла. При виде почтальона у меня упало сердце: когда почту отдают тебе прямо в руки, обычно это не предвещает ничего хорошего. Чаще всего приходится расписываться, подтверждая, что получил гигантский счет и последнее требование уплатить по нему под угрозой отключения телефона.
Но как ни странно, почтальон улыбался. За его спиной начинался новый день, обещающий жару. Этого почтальона я видела впервые и не знала, новичок он или нет. На нем были симпатичные синие саржевые шорты и отутюженная голубая рубашка с коротким рукавом — очевидно, официальная, но довольно-таки щегольская летняя форма. В этом немолодом служащем было что-то от «Спасателей Малибу». Я стояла на пороге, с интересом разглядывая его, а он с таким же любопытством смотрел на меня. Спохватившись, я вспомнила, что плащ у меня куцый, полупрозрачный, к тому же не застегнут. Я плотно закуталась в него, совершив еще одну ошибку. Происходящее начинало напоминать сцену из низкопробных комедий начала 70-х, которые крутят по ТВ в пятницу поздно ночью. Порнушку для невзыскательных зрителей.
— Квартира С? — спросил почтальон.
— Да.
— Вам почта, — сообщил он. — В ящик она бы не влезла.
И верно. «Почтой» оказались десятки разнокалиберных конвертов, связанных в пачки эластичной лентой. Это что, шутка? Чтобы одной рукой взять кипы конвертов под мышку, второй продолжая придерживать полы плаща, понадобился замысловатый маневр.
— Празднуете день рождения? — Почтальон подмигнул.
— Нет, — ответила я и голой ногой захлопнула дверь.
Поднявшись к себе, я сгрузила почту на большой стол в гостиной. Из беспорядочной кучи я выбрала элегантный сиреневый конверт, уже зная, что найду внутри. Иметь прадеда или прапрадеда, сотню лет назад эмигрировавшего из Армении с одним рецептом йогурта в кармане, плохо прежде всего тем, что твой адрес очень просто найти в справочнике. И чего он не сменил фамилию по примеру других иммигрантов? Я прочла письмо.
"Уважаемая Зоя Аратюнян,
сегодня я прочла в утренней газете о вашем героическом поступке. Прежде всего позвольте выразить восхищение отвагой, которую вы проявили, останавливая преступника. Если разрешите еще немного злоупотребить вашим терпением..."
Я дочитала до конца всю страницу, потом вторую и третью. Всего их было пять. Некая миссис Дженет Иглтон исписала их зелеными чернилами. Это письмо я приберегла напоследок. Вторым я вскрыла ничем не примечательный конверт.
"Дорогая Зоя, поздравляю!
Вы совершили настоящий подвиг, и будь в Лондоне побольше таких людей, как вы, жить в нашем городе было бы гораздо приятнее. На фотографии в газете вы очень симпатичная, поэтому я и пишу вам. Меня зовут Джеймс Гантер, мне двадцать пять лет, я вполне прилично выгляжу, но почему-то никак не могу найти хорошую девушку, свою родственную душу..."
Я свернула письмо и положила его поверх письма миссис Иглтон. Следующее послание, больше напоминало бандероль. Я скрыла его. В конверте обнаружилась пачка бумаг — наполовину сложенная, наполовину скатанная в рулон. Я увидела какие-то схемы, стрелки, столбцы списков. Но судя по первой странице, и это письмо предназначалось мне.
"Уважаемая мисс Аратюнян!
(Любопытная фамилия. Может быть, вы зороастрийка? Сообщите мне на абонентский ящик (внизу). К этому вопросу (о зороастризме) я вернусь позже).
Вы защищены от сил тьмы. Но как вам известно, существуют и другие силы, сопротивляться которым не так-то просто. Знаете ли вы, что такое провозвестник? Если да, пропустите следующий абзац и продолжайте читать с того места, которое я ради вашего удобства пометил звездочкой. Привожу здесь в целях демонстрации это обозначение (*), Абзац же для удобства помечен двумя (2) звездочками во избежание путаницы..."
Это письмо легло поверх письма от Джеймса Гантера. Я сходила в ванную, вымыть руки. Но этого оказалось недостаточно. Мне настоятельно требовался душ. В моей квартире принять душ непросто. Мне нравятся душевые кабинки с застекленными дверцами, с матовыми стеклами — кабинки, в которых можно стоять. Раньше я встречалась с парнем, единственным достоинством которого была душевая кабинка аж с шестью насадками помимо обычной, на потолке. Но чтобы принять душ у меня в квартире, приходится садиться на корточки в ванную и долго возиться с ржавыми кранами и гибким шлангом. И все-таки я несколько минут полежала в ванной, направляя воду в лицо. Это было все равно что нежиться под теплым мокрым одеялом.
Я вышла из ванной и начала собираться на работу, приготовила себе кружку кофе и закурила. Мне стало легче. Но окончательно мне полегчало бы, если бы груда писем вдруг куда-нибудь исчезла со стола. Все эти люди знают, где я живу. Нет, не все: перебрав письма, я убедилась, что некоторые переслали мне из редакций газет, куда их поначалу отправили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77