— Мы хотим поймать человека, который рассылает эти письма.
— А если не поймаете? Что дальше?
— Посмотрим, — откликнулась она. — Время покажет.
Пришлось признать тему закрытой.
— Знаете, мне неловко, — сказала я. — У меня все не как у людей. К вам у меня нет никаких претензий, но мне как-то неудобно жить под надзором полицейских.
— Об этом мы еще поговорим, — охотно отозвалась Линн, словно речь шла о проблемах полиции. Нам помешал звонок в дверь. Мы открыли ее вдвоем. Камерон посмотрел поверх моего плеча и кивнул Линн.
— Доброе утро, мисс Блейк, — поздоровался он.
— Зовите меня по имени, инспектор, — предложила я. — Обойдемся без формальностей.
— Надя, — послушно пробормотал он. — Я приехал подменить Линн на пару часов.
— Отлично, — ответила я, еле сдерживая волнение и радость.
— И заодно узнать ваши планы на день. Сегодня вы дома?
— Нет, — ответила я. — В половине пятого нам с Заком надо быть на детском празднике в Масуэлл-Хилле. На этой неделе у нас еще два выезда. А может, и больше — если что-нибудь возникнет в последнюю минуту.
— Ничего, — отозвался Камерон. — Линн будет сопровождать вас.
— Это неудобно... — замялась я.
— Я буду ждать в машине, — объяснила Линн. — Заодно могу подвезти вас.
— Уже лучше.
Линн еще не допила кофе и не доела круассан.
— Не торопитесь, — зачем-то посоветовал ей Камерон.
И вправду, торопиться было некуда. Линн отпивала кофе мелкими глотками, а круассан просто вертела в руках. Оказалось, она как раз подыскивает квартиру. Она начала расспрашивать, как покупала жилье я. Наверное, сначала продала прежнее? История была длинной, и чем больше подробностей я опускала, тем длиннее она становилась. Тем временем Камерон расхаживал по комнате, с бесстрастным видом эксперта изучая ее, перебирая вещи, выдвигая ящики. Почему-то мне казалось, что при этом он исподтишка наблюдает за мной, выясняя, что я утаила. Наконец разговор иссяк. Линн повернулась к Камерону:
— Надю не устраивают наши планы.
— Хорошо бы еще узнать, какие они, — вставила я.
— Потом поговорим, — пообещал Камерон и отвернулся.
Линн продолжала попивать кофе. Неужели я ей не надоела? Или у нее нет других дел?
— Значит, встречаемся здесь в час, — объявил Камерон.
— Вы куда-то едете? — спросила Линн.
— Все равно к часу вернемся.
Линн кивнула:
— Хорошо. До встречи, Надя.
— Всего хорошего, Линн.
Она вышла за дверь. В окно я увидела ее ноги, переступающие по тротуару. Ноги скрылись. Наконец-то. Я повернулась к Камерону:
— Вчера мы...
Он метнулся ко мне, прижал к себе, как единственное сокровище, касался пальцами лица, приглаживал волосы. Отстранившись, я заглянула ему в глаза.
— Я... — Я осеклась. — Я не...
— Не могу... — пробормотал он и поцеловал меня.
Его ладони скользнули по моей спине, подняли подол футболки, поискали лифчик, но не нашли.
— Остановиться?
— Не знаю... Нет.
Он повел меня в спальню. Сегодня все было иначе: медленно, спокойно, почти предсказуемо. Я села на кровать. Он прошел к окну и опустил жалюзи. Потом запер дверь. Снял пиджак, ослабил галстук и стащил его. Я вдруг поняла, что еще ни разу не занималась сексом с мужчиной, которому для этого требовалось снимать костюм и галстук.
— Я все время думаю о тебе, — произнес он таким тоном, словно перечислял врачу симптомы. — Закрываю глаза — и снова вижу тебя. Что нам делать?
— Разденься, — посоветовала я.
— Что? — Он оглядел себя, будто удивляясь тому, что еще одет.
Он сбрасывал одежду медленно, как во сне. Уронил брюки на стул, не сводя с меня глаз. Я раскрыла объятия.
— Подожди, — попросил он. — Подожди. Я сам, Надя.
Я лежала, окутанная дымкой наслаждения, пока он не вошел в меня. Когда все было кончено и мы лежали обнявшись, он смотрел на меня, гладил по голове, повторял имя как заклинание. Наконец я высвободилась и приподнялась.
— Это было чудесно, — сказала я.
— Надя. Надя.
— Но я ничего не понимаю.
Чары развеялись. Он отодвинулся, по лицу прошла тень, он прикусил губу.
— Можно, я буду с тобой честным?
Почему-то мне стало зябко.
— Сделай одолжение.
— Работа — вся моя жизнь, — начал он. — А это...
— Ты имеешь в виду вот это? — Я указала на постель.
Он кивнул.
— Это запрещено. Строго запрещено.
— Я никому не скажу, если ты об этом.
— Нет, — тоскливо ответил он.
— А в чем дело? — спросила я. Он не ответил. — Ну?
— Я женат, — сказал он. — Прости. Ради Бога, прости.
И он заплакал. А я лежала рядом с голым инспектором, плачущим у меня в постели. За восемнадцать часов мы прошли весь путь от первого порыва страсти до слез и упреков. Мне стало тошно. Я молчала. Не гладила его по плечу, не отводила волосы со лба, не просила успокоиться, не уверяла, что все будет хорошо. Наконец он тяжело вздохнул и словно взял себя в руки.
— Надя...
— Что?
— Скажи хоть что-нибудь.
— Что ты хочешь услышать?
— Ты злишься на меня?
— Ох, Камерон! — Я вздохнула. — Ну какая разница? Ты еще скажи, что жена тебя не понимает.
— Нет, нет. Я знаю только одно: я хочу тебя. Это не от скуки, Надя, клянусь. Меня тянет к тебе. И это для меня так много значит, что я не знаю, как быть. Ничего не понимаю. А ты? Надя, скажи что-нибудь.
Я бросила взгляд на будильник в виде лягушки на тумбочке у постели. Потом наклонилась и поцеловала Камерона в грудь.
— Что-нибудь? У меня правило: с женатыми не спать. Это не по мне. Неудобно перед женами. А как быть дальше, решать тебе. Линн придет через семь минут.
Пока мы впопыхах одевались, я почти развеселилась. Это нас сблизило.
— Может, стоило надеть другие брюки? — спросила я. — Проверить, насколько наблюдательна Линн?
— Не стоит, — встревожился Камерон.
— Не буду, — успокоила я.
И мы поцеловались, не переставая улыбаться. Женат. Какого черта он женился?
Это было в среду. В четверг он не смог приехать, только позвонил. Линн торчала в комнате, поэтому разговор получился односторонний: страстные заверения с его стороны и мои отрывистые «да», «нет», «конечно». «Да. И я тоже. Хорошо». В пятницу утром ко мне ввалилась целая бригада рабочих, сменила замки на всех дверях и установила решетки на окнах. Зато после обеда приехал Камерон, а Линн понадобилось отлучиться. Мы даже успели вымыться.
— Я хочу увидеть тебя на представлении, — признался он. — Увидеть, как ты работаешь.
— Приезжай завтра, — предложила я. — Мы едем развлекать пятилетних малышей в Примроуз-Хилл.
— Не могу. — Он отвернулся.
— Ясно, — усмехнулась я, ненавидя себя. — Дела семейные.
— Я не могу уйти оттуда. Если бы мог — ушел бы.
— Все в порядке, — успокоила я. Вот почему я не сплю с женатыми — слишком много стыда, боли и раскаяния.
— Сердишься?
— Ничуть.
— Точно?
— А ты хочешь, чтобы я сердилась?
Он приложил мою ладонь к щеке.
— Я влюбился, Надя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77