– Ну зачем тебе карта? У нас есть одна на двоих! Скажи, что тебе надо, и мы сразу все купим…
Он ездил на БМВ, а у меня с собой не было ни прав, ни своей машины.
Директорами французского «Истока» были его французские друзья, которых он назначил и которым платил зарплату.
Словом, моя жизнь во Франции оказалась под полным контролем.
Мне пришлось с первых дней включиться в активную работу. В компании «Марк Рич», естественно, узнали, что мы в бегах, и поэтому немедленно остановили все платежи по контракту. А я пытался выбить у них наши деньги. Моя деятельность была достаточно успешной, и деньги с огромным трудом, но все-таки попадали на французский счет «Истока». Хотя потребовалось посылать телеграммы с жалобой на действия английского офиса в Швейцарию, на имя самого Марка Рича. И только его личное вмешательство обеспечивало финансирование контракта по отгрузке.
Мы отгрузили двести тысяч тонн мазута и получили двадцать три с лишним миллиона долларов. Из них девять миллионов были недосягаемы, а еще три пришлось вернуть министру минеральных удобрений, к которому нагрянула проверка, и надо было его просто спасать от последствий той сделки по продаже долларов на рубли.
Он пришел ко мне незадолго до моего отлета из России и сказал:
– Артем, за мной следит КГБ, я попал в страшную историю, я в жутком состоянии. Мне нужно вернуть те три миллиона, проданные тебе. Они нужны мне обратно, и они нужны мне сегодня…
Я позвонил Павличенко в Монако и дал указание перевести три миллиона и спасти министра.
Но в итоге у нас с Павличенко в банке «Париба Монако» оставалось довольно много денег. И контракты с Марком Ричем продолжали действовать. Из России регулярно уходили танкеры, груженые нефтепродуктами.
Когда мы уехали, преследовать «Исток» стало незачем. Ему вернули изъятые бумаги и вещи, хотя, конечно, многие документы бесследно исчезли, например, наше «Положение об „Истоке“», по которому мы работали. Кроме того, из компьютеров были выломаны жесткие диски, со множеством писем и контрактов. Они вернулись полностью очищенные от информации.
«Исток» снова стал работать, и руководить им в Москве остался Ефим Поздняк, один из моих заместителей.
Да, еще важный момент в этой истории. Перед отъездом меня неожиданно вызвал генерал КГБ Стерлигов (который был, наверное, дальним родственником предпринимателя Германа Стерлигова, занимал в правительстве Силаева пост начальника хозяйственного управления и визировал российские лицензии на экспорт) и сказал:
– Артем Михалыч, я знаю, что с тобой творится, ты, конечно, вылезешь, мы тебя в обиду не дадим… Но верни мне все лицензии по программе «Урожай-90», на которых стоит моя виза.
Я все ему принес. Стерлигов порвал их на моих глазах. Но, видимо, у Поздняка остались какие-то копии этих лицензий, в том числе на нефтепродукты.
Уже в марте перед «Истоком» встала дилемма, о которой мы узнали в Ницце: продолжать ли «Истоку» участвовать в программе «Урожай» или нет?
Я знал, что генеральный прокурор СССР обратился с просьбой о снятии с меня иммунитета. Я видел, что в Ницце за Павличенко и за мной постоянно следят. И я понимал, что все это наверняка добром не кончится.
А Поздняк настаивал, чтобы мы продолжали программу – ему удалось перерегистрировать какие-то советские лицензии на российские или наоборот. Кроме того, министр сельского хозяйства Кулик, видя, что его положение становится все хуже и хуже, начал предлагать Поздняку реальные фонды – мазут, дизельное топливо, нефть…
– Вы получили деньги, срочно покупайте на них товары народного потребления и высылайте их в Россию! – требовал Поздняк.
Павличенко совсем этого не хотел: даже кратковременная задержка миллионов долларов на счетах давала большой процент прибыли. Эти проценты тогда вообще никого, кроме нас, не интересовали, а со ста миллионов долларов можно было получить десять процентов годовых непосредственно от банка.
Я был уставшим, замученным, психологически подавленным, да еще в полной финансовой зависимости от Павличенко…
И поэтому предложил ему:
– Давай сделаем расчет по мазутному контракту. Определим чистую прибыль, которую поделим пополам. И я ухожу, оставляя тебе «Исток», «Биту», всю деятельность в России, все имущество! Я хочу вообще уехать из Франции и жить в другой стране…
Павличенко быстро все прикинул, глазки у него забегали, и он сказал: «О’кей!» Когда мы все подсчитали, оказалось, что мне причитается пять миллионов. Забрать их как прибыль я не мог. Но, продолжая оставаться генеральным директором «Истока», я оформил эти пять миллионов долларов как инвестиции, и это решение я имел право принять самостоятельно, как генеральный директор.
Я написал протокол о том, что инвестирую пять миллионов в офшорную компанию, и ушел. На солидные проценты из этих денег я смог очень прилично жить, уехать из Франции и перебраться в Швейцарию…
А Павличенко стал выполнять программу «Урожай». Он закупил какую-то некачественную обувь и послал ее в Россию. Потом меня многие годы обвиняли и в этом, хотя я вообще ничего не знал об этой торговой сделке…
При расставании Павличенко поставил мне единственное условие.
– Уходишь – уходи, мы с тобой не имеем друг к другу претензий, – сказал он. – Но давай не будем сообщать в России, что ты ушел, – это сразу остановит всю работу. Я скажу, что ты просто перестал выходить на контакт.
– Да делай, что хочешь – ответил я.
Когда Поздняк в мае понял, что я уже ни в чем не участвую, а Павличенко взял бразды правления в свои руки, он прекратил отправлять деньги во французский «Исток», открыл свой собственный счет в Швеции и стал дальше проводить операции через него.
Поздняк умудрился завезти товаров в Россию на семьдесят два миллиона долларов, он не выполнил стомиллионное обязательство «Истока» в программе «Урожай-90» только потому, что в ноябре 91-го года после путча все выданные ранее российские лицензии были остановлены. Если бы Поздняку дали доработать до декабря, он выполнил бы нашу часть программы «Урожай-90», положенную «Истоку».
Но когда Гайдар пришел к власти и стал новым премьер-министром России, ему срочно понадобились громкие скандалы. Надо было искать крайних, чтобы на них свалить вину за тяжелейшее экономическое положение России.
Конечно, он вцепился в историю с «Истоком» и создал комиссию по расследованию выполнения программы «Урожай-90», тем более что меня лично он боялся, а мои рецепты реформирования экономики абсолютно не воспринимал. Эта комиссия написала отчет – он существует в уголовном деле, где было сказано: «Из 38 организаций, участвовавших в выполнении программы „Урожай-90“, только „Исток“ выполнил свои обязательства».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182