-- Да. И сразу -- никаких расписок и обязательств.
-- У меня нет такой суммы, -- убито сообщил я.
-- Тогда и контракта не будет. -- Фиолетовый повернулся и
приготовился исчезнуть.
-- Стойте! Золотом возьмете?
Фиолетовый почесал щеку и снова что-то посчитал.
-- При соотношении триста долларов за тройскую унцию.
-- Побойтесь бога!
-- Вот его мы ничуть не боимся, -- фиолетовый улыбнулся самыми
уголками губ.
-- Но тройская унция стоит четыреста с лишним.
-- Это у вас. У нас в магических измерениях другой курс. К тому
же свирепствует инфляция. Триста.
-- Согласен, -- сдался я.
-- Но золото вперед.
-- Разумеется. -- Мне только и оставалось, что делать хорошую
мину при плохой игре.
На станции был объявлен аврал. Разыскивался любой предмет, в
котором содержалась хоть крошка золота. Были вырваны все золотые
зубы,сняты все обручальные кольца. Ценой неимоверных усилий был
выплавлен слиточек весом сто граммов.
-- И это все? -- Фролов презрительно поморщился при виде
результатов наших усилий.
-- Вполне хватит, -- заверил я. -- Больше того, я и этот слиток
верну.
-- Здесь что-то нечисто, -- командир станции подозрительно
посмотрел на меня. -- Так не бывает.
-- В обычных реальностных измерениях. Полковник, вы уже могли
убелиться, что весь ваш так называемый жизненный опыт ломаного
гроша не стоит в магическом мире. Вы его совершенно не знаете.
Там никому не нужно наше золото. Жители магических измерений
пользуются его зеркальным отражением. Я положу слиток перед
зеркалом, этот проходимец заберет себе отражение -- и все. Мы
расплатились.
По лицу Фролова поползла глупая улыбка.
-- Но ведь одного слитка будет мало.
-- Правильно. Поэтому я положу его перед зеркалом еще раз.
-- А потом?
-- Потом в третий.
-- А потом?
-- Четвертый, пятый, сотый. Пока расчет не завершится.
-- И слитку ничего не сделается?
-- Решительно ничего. Ведь забирать будут только его отражение.
Я еще фиолетовому и взятку дам.
-- Тра-ля-ля! -- Полковник встал на цыпочки и замахал руками. --
Я все-таки сошел с ума!
К счастью врач оказался поблизости.
С фиолетовым мы расплатились нормально, не возникло никаких
претензий. Насчет взятки я, конечно, пошутил, но вроде бы дал
ему два лишних отражения. А, чего там мелочиться. Тем более, что
свою часть контракта фиолетовый выполнил без промедления. К
вечеру того же дня подготовленный резервуар был полон
гремлинами. Они так и кишели -- зеленые, хвостатые, злобные. Не
те два бедолаги, гремлины в самом соку, мускулистые и дикие.
Даже заглядывать в яму было жутко.
Одно только мне не давало покоя -- с кем это я заключил сделку?
Этот шустрый и фиолетовый явно не походил на вызывавшихся мною
демонов. Кто же он? Я определить не смог. Ерофей, которому я
рассказал о новом знакомом, тоже лишь пожал плечами. Не видел,
не слышал, не читал. Может я случайно прорвался в новые
измерения, еще не освоенные волхвами?
На ночь к баку приставили часового, в магазин автомата были
набиты драгоценные патроны с серебряными пулями. Я предвидел,
что ненасытная орда попытается освободить товарищей. И оказался
прав -- дважды стайки гремлинов пытались подобраться к
резервуару, но очереди серебряных пуль отгоняли их. На полу
остались лужицы зеленоватой крови и клочья немытой шерсти.
Ближе к утру часовой запросился к маме. Из бака доносились
визги, шуршание и хрустение. Даже на первый взгляд количество
заключенных изрядно убавилось. Не думаю, что причиной тому был
голод. Скорее злобный нрав гремлинов. Я лично встал на часах.
Полковник Фролов продолжал спать тяжелым наркотическим сном,
врач все еще опасался за его рассудок.
Я отбил новую попытку прорваться к реактору и задал гремлинам
хорошую трепку. Ведь я стреляю только в десятку. Противник
усвоил урок, но на всякий случай стены реакторного зала обили
ореховыми прутиками на серебряных гвоздях. Это не слишком
надежно, однако в трудную минуту пригодится.
На пятый день в баке осталось не более десятка тварей. Но уж это
были настоящие звери. Сплошные зубы и когти. Зеленый мех на
загривках стоит дыбом, хвост торчит как палка... Трое рядовых
были пойманы за недозволенным делом. Они устроили тотализатор на
гремлинов -- какой из них уцелеет. В кассе тотализатора
оказалось в общей сложности около пяти тысяч. Неплохо! Пойманные
заявили, что собирались взять себе только небольшой процент. Все
остальное должны, якобы, получить победители. Ставки были
коллективные, даже офицеры приняли участие в этом разврате. Я
сначала хотел отдать их под трибунал, но передумал. Деньги
отобрал в Фонд мира. В тот же вечер в полутемном коридоре в меня
кто-то стрелял. Между прочим, оружие имеется только у офицеров.
Мало мне войны с неприятелем, свои в спину начали палить. Та-ак,
обстановочка. Все вернул назад и сам поставил сотню на гремлина
с обломанным правым рогом. Потом сказали, что его кличка была Генерал.
Была, была, да сплыла вместе с моей сотней. Правда, эти
мошенники пообещали мне три процента с общей суммы ставок. Мне,
генералу, начальнику Управления?! Дисциплина ни к черту. Доложил
Главному маршалу. Тот почесал усишки и пообещал принять самые
суровые меры.
Через неделю в баке остались всего два гремлина. Они за это
время заметно подросли. Если фиолетовый приволок мне малышей
сантиметров по десять росточком, эти стали по крайней мере
вдвое выше. Человек пять постоянно крутились возле бака, ожидая
последнего боя. Пост я убрал за ненадобностью. Все равно теперь
ни один гремлин в бак не сунется, разве что самоубийца.
Да, интересная новость -- врач разрешил Фролову вставать.
Под вечер этого знаменательного дня состоялась решающая схватка.
Гремлин со странным синеватым отливом шерсти подкараулил момент,
когда соперник неосторожно повернулся к нему спиной, прыгнул и
сломал ему хребет. Зрители разразились громкими воплями, прямо
как на хоккее. Случайно или нет, но цвет шерсти нашего
волка-гремлина напоминал цвет офицерского мундира. И кличка
хорошая -- Оберст. Вообще-то у него в морде действительно
проглядывалось нечто гестаповское. Победитель уже навострил
зубы, чтобы плотно поужинать, но под радостные крики болельщиков
был извлечен из бака и отнесен в кают-компанию. Ему был
предложен изысканный ужин -- белый хлеб, варенье, котлеты.
Оберст принял подношение благосклонно, хотя котлеты отверг
вежливо и твердо.
-- Братцы, да он же совершенно ручной, -- изумленно сказал
главный инженер станции, ощупывая карман, куда только что сунул
пачку банкнот.
-- Точно, -- подтвердил кто-то из солдат, поглаживая гремлина по
спинке. Оберст от избытка чувств замурлыкал словно кот.
Зибелла, не без оснований считавший себя всеобщим любимцем,
оказался оттесненым на второй план.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35