.. Как они здесь прибираются? Уму непостижимо.
Но утомительный перелет и предшествующие события настолько
измотали меня, что я рухнул поверх покрывала и провалился в
беспамятство, едва голова коснулась подушки. Обычно сон приносит
расслабление и отдых, на сей раз все было иначе. Мне мерещились
какие-то неясные кошмары и ужасы... Зловещие черные силуэты
преследовали меня по бесконечным тоннелям, беспощадные когтистые
лапы хватали и принимались душить... Я с криком просыпался и
вновь засыпал. Поэтому когда чья-то рука похлопала меня по щеке,
я вскочил с диким воплем и схватился за пулемет. Вы можете
представить себе поездку, где генерал даже мыться ходит с
пулеметом? Такова наша тяжелая работа по обеспечению
государственной безопасности.
Разбудивший меня, при виде пулеметного дула, уткнувшегося ему в
грудь, стремительно юркнул под кровать. Я только величайшим
напряжением воли удержал палец на спусковом крючке.
-- Выходи, -- приказал я. -- выходи, или я буду стрелять.
-- Подожди минуту, -- из-под кровати показался сконфуженный
Ерофей, предусмотрительно поднявший руки. -- Не пальни со
страха.
-- Да, напугал ты меня изрядно.
Я опустился на кровать, держа пулемет на коленях. Никогда в
жизни я не чувствовал себя так скверно. Меня как будто долго
жевали гнилыми зубами, голова просто раскалывалась. Полумрак,
царивший в салоне, действовал мне на нервы, и я потянулся к
регулятору, чтобы добавить света. Но домовой перехватил мою
руку.
-- Подожди. Я кое-что подслушал и поспешил к тебе. Готовится
преступление, и мы должны схватить злоумышленников, но для этого
необходима темнота. Иначе они не рискнут показаться, и топор так
и останется висеть над нашими головами.
-- Кто?! -- флейтой взвизгнул я. В последнее время я вообще
частенько разговаривал на повышенных тонах. Но мохнатая лапка
Ерофея запечатала мне рот.
-- Т-с-с.
Я невольно покрепче сжал нагретый ладонями ствол. Ерофей еще
сильнее притушил свет, мне начало мерещиться, что я попал в
тот самый тоннель из кошмара. Вот как действуют на нормального
человека балдахины! В салоне повисла напряженная тишина. Вдруг я
услышал приглушенное постукивание и шуршание. Они пришли! Или
это просто вздыхала вентиляция?
Минуты тянулись бесконечно. Но Ерофей не ошибается в подобных
случаях. На черные козни у него исключительное чутье.
Внезапно в бронзовой фигурной решетке прямо над кроватью
мелькнуло светлое пятно -- бегущий далекий отблеск, будто
кто-то неосторожно посветил изнутри фонариком. Шуршание
усилилось, долетел невнятный писк. А потом послышалось тонкое,
нежное шипение, словно из проржавевшей трубы пробивалась тонкая
струйка пара.
-- Ты видишь ее? -- взревел Ерофей, отбросив всякие
предосторожности. -- Видишь?!
С выражением ужаса и отвращения на побледневшем лице он принялся
хлестать по бронзовой решетке неизменным прутом омелы. Шипение
стало сильнее. Мои напряженные нервы не выдержали, я вскинул
пулемет и нажал на спуск. Пулемет забился и задрожал, точно
живой, выплевывая струю раскаленного серебра. Я стрелял не
целясь, единственно чтобы немного успокоиться. Пули с визгом и
щелканьем рикошетировали куда попало и носились по всей комнате.
Мы подвергались очень серьезной опасности, даже более серьезной,
чем подкрадывавшаяся к нам из вентиляционной трубы.
Хотя я стрелял навскидку, мой прицел оказался достаточно верным,
Очередь с корнем выворотила вентиляционную решетку,
провалившуюся внутрь шахты. Еще я подстрелил три осветительные
панели на потолке, дисплей, венский стул и зеркало. Тьфу ты, вот незадача.
Разбитое зеркало -- дурной знак. Наконец диск пулемета опустел,
он поперхнулся и замолчал, прежде чем я успел расколошматить еще
что-нибудь.
Лишь теперь Ерофей включил свет на полную мощность (какая
осталась). В разбитых панелях трещало и искрило, потолок мигал в
такт треску. Неверный дергающийся свет обрисовал на подушке
развивающуюся желтую ленту в коричневых крапинках. Прямо на том
месте, где час назад покоилась моя голова. Вся подушка была
забрызгана оранжевой жидкостью. Пестрая лента приподняла
крошечную граненую головку, высунулся раздвоенный язычок,
прозвучало слабое шипение.
-- Эфа, -- морщась, пояснил Ерофей. -- Песчаная гадюка. Самая
опасная змея Средней Азии.
Зубы у меня невольно лязгнули.
-- Кошмар, -- только и смог выдавить я. -- Ты спас мне жизнь.
Если бы эта гадина меня ужалила...
-- Вот что значит подслушать чужой разговор, -- вздохнул Ерофей.
-- Профессор...
Какая-то смутная догадка мелькнула у меня. Где-то я подобное
слышал или читал.
-- Пестрая лента... -- пробормотал я. -- Пестрая лента... Что бы
это значило?
-- Это были профессор и какой-то сенсей.
-- Кто?
-- Сенсей.
-- Опять восточные мотивы. -- Я погрозил кулаком невидимому
врагу. -- Я им покажу харакири Кришна-харе. Ты их видел?
-- В том-то и фокус, что нет. Коридор длинный прямой, хорошо
освещен. Но когда я выглянул, никого не было, как сквозь стену
прошли. -- Ерофей почесал бороду. -- Не понимаю.
Разгадка была совсем близко, следовало только немного напрячься.
Применим дедуктивный метод.
-- Профессор математики, Семь Сотых... Если это написать
цифрами... Пестрая лента... Эврика! Вспомнил! Ерофей, теперь я
знаю, кто наш противник. Это опасный враг, но, зная кто нам
противостоит, мы получаем серьезное преимущество. Пестрая лента
и профессор математики. Большая светящаяся собака. Вот ключи!
Ерофей задумчиво поковырял в носу.
-- Не знаю таких.
-- Надо читать Конан-Дойля.
-- Иностранец, -- Ерофей брезгливо сплюнул.
-- Видишь, чтение оказалось полезным.
-- Ты уверен?
-- Абсолютно. Нам противостоит дух профессора Мориарти.
Ерофей неожиданно взорвался.
-- Чтобы справиться с ним придется вызывать дух Шерлока Холмса.
Сделать тебя генералом Верховный Совет мог, но добавить серых
клеточек в голову даже ему не под силу.
-- Ты все знал? -- поразился я.
-- Конечно. Мы гимназиев не кончали, но кое-что знаем.
Сматываться надо, пока не поздно.
-- Мы уже столько сделали.
-- Всякое везенье однажды кончается.
Я задумался. Определенный резон в словах Ерофея имелся.
-- Нет, -- наконец решил я. -- Мы доведем дело до конца, пусть
это будет наше последнее дело. Если бы здесь присутствовал
настоящий профессор, я и то не отступил бы. Но это всего лишь
его дух, жалкая тень. С духами мы дрались не раз и всегда
успешно. Победим и теперь.
В этот момент разбитые панели наконец замкнуло, с потолка
слетела струя сине-зеленых искр, полыхнуло пламя. Свет
окончательно погас, и мы как ошпаренные вылетели в коридор.
Оставаться в разгромленном салоне было выше наших сил. Хрипло
взревела сирена пожарной тревоги, с глухим стуком с потолком
полетели тяжелые щиты брандмауэров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Но утомительный перелет и предшествующие события настолько
измотали меня, что я рухнул поверх покрывала и провалился в
беспамятство, едва голова коснулась подушки. Обычно сон приносит
расслабление и отдых, на сей раз все было иначе. Мне мерещились
какие-то неясные кошмары и ужасы... Зловещие черные силуэты
преследовали меня по бесконечным тоннелям, беспощадные когтистые
лапы хватали и принимались душить... Я с криком просыпался и
вновь засыпал. Поэтому когда чья-то рука похлопала меня по щеке,
я вскочил с диким воплем и схватился за пулемет. Вы можете
представить себе поездку, где генерал даже мыться ходит с
пулеметом? Такова наша тяжелая работа по обеспечению
государственной безопасности.
Разбудивший меня, при виде пулеметного дула, уткнувшегося ему в
грудь, стремительно юркнул под кровать. Я только величайшим
напряжением воли удержал палец на спусковом крючке.
-- Выходи, -- приказал я. -- выходи, или я буду стрелять.
-- Подожди минуту, -- из-под кровати показался сконфуженный
Ерофей, предусмотрительно поднявший руки. -- Не пальни со
страха.
-- Да, напугал ты меня изрядно.
Я опустился на кровать, держа пулемет на коленях. Никогда в
жизни я не чувствовал себя так скверно. Меня как будто долго
жевали гнилыми зубами, голова просто раскалывалась. Полумрак,
царивший в салоне, действовал мне на нервы, и я потянулся к
регулятору, чтобы добавить света. Но домовой перехватил мою
руку.
-- Подожди. Я кое-что подслушал и поспешил к тебе. Готовится
преступление, и мы должны схватить злоумышленников, но для этого
необходима темнота. Иначе они не рискнут показаться, и топор так
и останется висеть над нашими головами.
-- Кто?! -- флейтой взвизгнул я. В последнее время я вообще
частенько разговаривал на повышенных тонах. Но мохнатая лапка
Ерофея запечатала мне рот.
-- Т-с-с.
Я невольно покрепче сжал нагретый ладонями ствол. Ерофей еще
сильнее притушил свет, мне начало мерещиться, что я попал в
тот самый тоннель из кошмара. Вот как действуют на нормального
человека балдахины! В салоне повисла напряженная тишина. Вдруг я
услышал приглушенное постукивание и шуршание. Они пришли! Или
это просто вздыхала вентиляция?
Минуты тянулись бесконечно. Но Ерофей не ошибается в подобных
случаях. На черные козни у него исключительное чутье.
Внезапно в бронзовой фигурной решетке прямо над кроватью
мелькнуло светлое пятно -- бегущий далекий отблеск, будто
кто-то неосторожно посветил изнутри фонариком. Шуршание
усилилось, долетел невнятный писк. А потом послышалось тонкое,
нежное шипение, словно из проржавевшей трубы пробивалась тонкая
струйка пара.
-- Ты видишь ее? -- взревел Ерофей, отбросив всякие
предосторожности. -- Видишь?!
С выражением ужаса и отвращения на побледневшем лице он принялся
хлестать по бронзовой решетке неизменным прутом омелы. Шипение
стало сильнее. Мои напряженные нервы не выдержали, я вскинул
пулемет и нажал на спуск. Пулемет забился и задрожал, точно
живой, выплевывая струю раскаленного серебра. Я стрелял не
целясь, единственно чтобы немного успокоиться. Пули с визгом и
щелканьем рикошетировали куда попало и носились по всей комнате.
Мы подвергались очень серьезной опасности, даже более серьезной,
чем подкрадывавшаяся к нам из вентиляционной трубы.
Хотя я стрелял навскидку, мой прицел оказался достаточно верным,
Очередь с корнем выворотила вентиляционную решетку,
провалившуюся внутрь шахты. Еще я подстрелил три осветительные
панели на потолке, дисплей, венский стул и зеркало. Тьфу ты, вот незадача.
Разбитое зеркало -- дурной знак. Наконец диск пулемета опустел,
он поперхнулся и замолчал, прежде чем я успел расколошматить еще
что-нибудь.
Лишь теперь Ерофей включил свет на полную мощность (какая
осталась). В разбитых панелях трещало и искрило, потолок мигал в
такт треску. Неверный дергающийся свет обрисовал на подушке
развивающуюся желтую ленту в коричневых крапинках. Прямо на том
месте, где час назад покоилась моя голова. Вся подушка была
забрызгана оранжевой жидкостью. Пестрая лента приподняла
крошечную граненую головку, высунулся раздвоенный язычок,
прозвучало слабое шипение.
-- Эфа, -- морщась, пояснил Ерофей. -- Песчаная гадюка. Самая
опасная змея Средней Азии.
Зубы у меня невольно лязгнули.
-- Кошмар, -- только и смог выдавить я. -- Ты спас мне жизнь.
Если бы эта гадина меня ужалила...
-- Вот что значит подслушать чужой разговор, -- вздохнул Ерофей.
-- Профессор...
Какая-то смутная догадка мелькнула у меня. Где-то я подобное
слышал или читал.
-- Пестрая лента... -- пробормотал я. -- Пестрая лента... Что бы
это значило?
-- Это были профессор и какой-то сенсей.
-- Кто?
-- Сенсей.
-- Опять восточные мотивы. -- Я погрозил кулаком невидимому
врагу. -- Я им покажу харакири Кришна-харе. Ты их видел?
-- В том-то и фокус, что нет. Коридор длинный прямой, хорошо
освещен. Но когда я выглянул, никого не было, как сквозь стену
прошли. -- Ерофей почесал бороду. -- Не понимаю.
Разгадка была совсем близко, следовало только немного напрячься.
Применим дедуктивный метод.
-- Профессор математики, Семь Сотых... Если это написать
цифрами... Пестрая лента... Эврика! Вспомнил! Ерофей, теперь я
знаю, кто наш противник. Это опасный враг, но, зная кто нам
противостоит, мы получаем серьезное преимущество. Пестрая лента
и профессор математики. Большая светящаяся собака. Вот ключи!
Ерофей задумчиво поковырял в носу.
-- Не знаю таких.
-- Надо читать Конан-Дойля.
-- Иностранец, -- Ерофей брезгливо сплюнул.
-- Видишь, чтение оказалось полезным.
-- Ты уверен?
-- Абсолютно. Нам противостоит дух профессора Мориарти.
Ерофей неожиданно взорвался.
-- Чтобы справиться с ним придется вызывать дух Шерлока Холмса.
Сделать тебя генералом Верховный Совет мог, но добавить серых
клеточек в голову даже ему не под силу.
-- Ты все знал? -- поразился я.
-- Конечно. Мы гимназиев не кончали, но кое-что знаем.
Сматываться надо, пока не поздно.
-- Мы уже столько сделали.
-- Всякое везенье однажды кончается.
Я задумался. Определенный резон в словах Ерофея имелся.
-- Нет, -- наконец решил я. -- Мы доведем дело до конца, пусть
это будет наше последнее дело. Если бы здесь присутствовал
настоящий профессор, я и то не отступил бы. Но это всего лишь
его дух, жалкая тень. С духами мы дрались не раз и всегда
успешно. Победим и теперь.
В этот момент разбитые панели наконец замкнуло, с потолка
слетела струя сине-зеленых искр, полыхнуло пламя. Свет
окончательно погас, и мы как ошпаренные вылетели в коридор.
Оставаться в разгромленном салоне было выше наших сил. Хрипло
взревела сирена пожарной тревоги, с глухим стуком с потолком
полетели тяжелые щиты брандмауэров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35