Так, гражданин начальник?
Опер рассмеялся, ответил:
– Ну зачем так? Ты же интеллигентный человек, а не таракан какой-то засиженный. Да и они на контакт идут. Я тебя уверяю: идут. У меня в каждой хате по человечку. А то и по три. Они только понты кидают: привет анархистам, пи…дец активистам! Жизнь – кентам, смерть – ментам!… Это понты все голимые, Пивовар. Сдают друг друга с потрохами. Я же все про них знаю, все движения отслеживаю. Знаю, от кого кому малява пошла, кому завтра анашу контролер принесет, а кому адвокат – мобильник. Могу это пресечь, а могу и позволить. Со мной, Иван Сергеич, хорошо дружить… вот, кстати, телефон. – Опер сделал жест в сторону телефона на столе. – Можешь позвонить родным, друзьям.
Таранов рассмеялся, кумовской тоже улыбнулся – понял, что подловить не удалось. Впрочем, он особо и не рассчитывал.
– Ну так что, Иван Сергеич? Будем дружить-то?
– Дружить-то? Дружить будем… отчего не дружить?
– Ну вот и хорошо. Я же знал, что ты умный, интеллигентный человек.
– Дружить будем, а вот стучать, начальник, извини, – не буду.
Несколько секунд кумовской молчал. Потом произнес:
– Пятнадцать суток ШИЗО. Для начала.
Глава 2
«ВО ВЛАДИМИРСКОМ ОСТРОГЕ ШКОНКУ ТЕЛОМ ГРЕЛ»
Тарановым интересовались не только правоохранительные органы. Самый пристальный интерес Таранов вызвал у Танцора. С одной стороны, выстрел Таранова в Колобка работал на группировку Козыря… А с другой, – он создавал массу проблем. Как в криминальной, так и в ментовской среде знали о трениях между Козырем и Колобком. Сразу после выстрела на 2-й Никольской менты активизировались. Зацепиться им было не за что, но вокруг группировки Козыря прослеживалось движение. Это раздражало, мешало работать. Танцор распорядился поменьше болтать по телефонам и вообще снизить число контактов. Танцору – бывшему оперуполномоченному уголовного розыска – было очевидно, что вскоре менты успокоятся. В конце концов, – у них есть киллер.
Танцора киллер очень интересовал. По своим каналам он начал наводить справки и выяснил адрес Попова, с документами которого Таранов прибыл во Владимир. Он даже направил в Санкт-Петербург человека. Человек разыскал Попова, но вернулся ни с чем – Попов оказался алкашом и ничего вразумительного сказать не мог. Возможно, паспорт у него украли. Возможно, сам потерял. А может быть, продал за бутылку-другую водки. Причем последнее наиболее вероятно. Козырь деятельность Танцора не одобрил: – Тебе, Никита, заняться больше нечем? Ты только ментов раздразнишь. Пес знает, как цветные твой интерес истолкуют.
– Понял, – ответил Танцор, – но не нравится мне этот Пивовар. Выскочил, как чертик из табакерки… кто ему Колобка заказал?
– Колобок беспредельщик был, рвал чужое. Он стольким людям напакостил, что не сосчитать… Вот и получил свое.
– Так-то оно так, Владимир Дмитрич. Но ведь киллер из Петербурга прикатил.
– А хоть из Парижа, – буркнул вор. – Что с того?
– А вы не забыли, что к Волку люди из Питера интерес проявляли? Мы так и не знаем, что за люди.
– Брось, Танцор, мутить. Лучше займись делом. Ты лучше найди человечка из централа, который поможет Волку соскочить… нашел?
– Ищу.
– Вот и ищи, а про этого Пивовара я больше слышать ничего не хочу. Понял?
– Понял, – ответил Танцор. Но сомнения его не оставляли.
* * *
Из ШИЗО Таранов выбрался едва живой, с температурой и чудовищным кашлем. Пятнадцать суток ШИЗО – это тяжело. Это очень тяжело – кто бывал, тот знает. Многие ломались.
После изолятора Иван попал в новую камеру. Он вошел в хату бледный, представился, превозмогая кашель.
– Дайте человеку присесть, – скомандовал чей-то голос. Показалось, знакомый… Таранов присмотрелся и узнал пожилого дядьку, которого «откачивал» в ИВС. Таранов слабо улыбнулся, дядька ответил улыбкой и продолжил распоряжаться: – Чаю, перекусить, освободить шконку… присаживайтесь, Пивовар.
Иван опустился на табуретку. Дядька сел напротив.
– Ну, давайте знакомиться, – сказал он, протягивая руку. – Э-э, да у вас температура, друг мой. Рука-то горячая… как вы себя чувствуете?
– Неважно, – признался Иван. Перед ним поставили кружку с дымящимся чаем, положили два бутерброда – с курицей и с сыром. Иван покосился на пачку сигарет, и дядька догадался – придвинул к нему сигареты. Иван закурил. Уже после третьей затяжки закружилась голова.
– Про вас, Иван Таранов, мы уже слышали, – сказал дядька. – Кое-что знаем… А меня зовут Василий Тимофеевич… некоторые называют Графом.
– Очень приятно, – ответил Иван и закашлялся. Граф смотрел на него внимательно. Покачал головой, сказал:
– Паразиты… Довели человека. Ладно, сейчас вы попьете чаю, и вас посмотрит доктор.
– Должен прийти доктор? – спросил Иван.
– Напротив, он отсюда выйти не может, – ответил Граф. Все засмеялись, а бородач в тельняшке сказал:
– Я доктор. Я, правда, невропатолог, а не терапевт, но посмотреть – посмотрим.
Иван пил горячий крепкий чай. Вспоминал слова кума: ты не представляешь, как легко я могу превратить твою жизнь в ад.
– Не беда, Иван Сергеич, – сказал Граф. – Отдохнете, подлечитесь. Лишь бы они вас не начали крутить через матрас.
– Как это – через матрас? – спросил Иван.
– Очень просто. Больше пятнадцати суток ШИЗО дать вам не могут. По закону не положено. Поэтому, когда хотят замордовать человека, его на день выпускают – ночь спит на своем матрасе, в хате. А потом находят повод и снова опускают в карцер. Потом – опять так же. Все «по закону», Иван Сергеич.
Таранова посмотрел доктор.
– Ничего страшного, – сказал он. – Воспаления легких, кажется, нет. Подлечим.
На следующий день Ивана вновь опустили в ШИЗО. На этот раз «всего лишь» на пять суток. Хотели влепить десять, но вмешался Граф.
– Вы что же творите? – сказал он ДПНСИ. – Он же больной, с температурой. Вы что творите?
ДПНСИ не с каждым сидельцем разговаривать станет. Но с Графом стал – авторитет у Шувалова был не маленький. И дежурный отлично понимал, что Граф может и беспорядки в СИЗО замутить. Уж в своей-то хате – точно… О чем говорили дежурный и вор, никто не знает. Но срок Таранову скостили до пятерочки, дали с собой аспирина и теплые вещи.
Болезнь Иван преодолел. И даже проникся каким-то философским спокойствием. Иногда он впадал в некое состояние, которое не было ни сном, ни бодрствованием. Он вспоминал Африку, бой на причале Джишаве…
Садилось солнце, длинные тени пересекали порт, стелился над водой дым горящего состава с нефтью. Группа «Африка» захватила причал и закрепилась на нем. В городе шла резня – «освободители» генерала Фернандо Луиса Псоя резали сторонников Большого Тангри. Разбираться, кто сторонник, а кто нет, им было некогда – поэтому резали всех подряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Опер рассмеялся, ответил:
– Ну зачем так? Ты же интеллигентный человек, а не таракан какой-то засиженный. Да и они на контакт идут. Я тебя уверяю: идут. У меня в каждой хате по человечку. А то и по три. Они только понты кидают: привет анархистам, пи…дец активистам! Жизнь – кентам, смерть – ментам!… Это понты все голимые, Пивовар. Сдают друг друга с потрохами. Я же все про них знаю, все движения отслеживаю. Знаю, от кого кому малява пошла, кому завтра анашу контролер принесет, а кому адвокат – мобильник. Могу это пресечь, а могу и позволить. Со мной, Иван Сергеич, хорошо дружить… вот, кстати, телефон. – Опер сделал жест в сторону телефона на столе. – Можешь позвонить родным, друзьям.
Таранов рассмеялся, кумовской тоже улыбнулся – понял, что подловить не удалось. Впрочем, он особо и не рассчитывал.
– Ну так что, Иван Сергеич? Будем дружить-то?
– Дружить-то? Дружить будем… отчего не дружить?
– Ну вот и хорошо. Я же знал, что ты умный, интеллигентный человек.
– Дружить будем, а вот стучать, начальник, извини, – не буду.
Несколько секунд кумовской молчал. Потом произнес:
– Пятнадцать суток ШИЗО. Для начала.
Глава 2
«ВО ВЛАДИМИРСКОМ ОСТРОГЕ ШКОНКУ ТЕЛОМ ГРЕЛ»
Тарановым интересовались не только правоохранительные органы. Самый пристальный интерес Таранов вызвал у Танцора. С одной стороны, выстрел Таранова в Колобка работал на группировку Козыря… А с другой, – он создавал массу проблем. Как в криминальной, так и в ментовской среде знали о трениях между Козырем и Колобком. Сразу после выстрела на 2-й Никольской менты активизировались. Зацепиться им было не за что, но вокруг группировки Козыря прослеживалось движение. Это раздражало, мешало работать. Танцор распорядился поменьше болтать по телефонам и вообще снизить число контактов. Танцору – бывшему оперуполномоченному уголовного розыска – было очевидно, что вскоре менты успокоятся. В конце концов, – у них есть киллер.
Танцора киллер очень интересовал. По своим каналам он начал наводить справки и выяснил адрес Попова, с документами которого Таранов прибыл во Владимир. Он даже направил в Санкт-Петербург человека. Человек разыскал Попова, но вернулся ни с чем – Попов оказался алкашом и ничего вразумительного сказать не мог. Возможно, паспорт у него украли. Возможно, сам потерял. А может быть, продал за бутылку-другую водки. Причем последнее наиболее вероятно. Козырь деятельность Танцора не одобрил: – Тебе, Никита, заняться больше нечем? Ты только ментов раздразнишь. Пес знает, как цветные твой интерес истолкуют.
– Понял, – ответил Танцор, – но не нравится мне этот Пивовар. Выскочил, как чертик из табакерки… кто ему Колобка заказал?
– Колобок беспредельщик был, рвал чужое. Он стольким людям напакостил, что не сосчитать… Вот и получил свое.
– Так-то оно так, Владимир Дмитрич. Но ведь киллер из Петербурга прикатил.
– А хоть из Парижа, – буркнул вор. – Что с того?
– А вы не забыли, что к Волку люди из Питера интерес проявляли? Мы так и не знаем, что за люди.
– Брось, Танцор, мутить. Лучше займись делом. Ты лучше найди человечка из централа, который поможет Волку соскочить… нашел?
– Ищу.
– Вот и ищи, а про этого Пивовара я больше слышать ничего не хочу. Понял?
– Понял, – ответил Танцор. Но сомнения его не оставляли.
* * *
Из ШИЗО Таранов выбрался едва живой, с температурой и чудовищным кашлем. Пятнадцать суток ШИЗО – это тяжело. Это очень тяжело – кто бывал, тот знает. Многие ломались.
После изолятора Иван попал в новую камеру. Он вошел в хату бледный, представился, превозмогая кашель.
– Дайте человеку присесть, – скомандовал чей-то голос. Показалось, знакомый… Таранов присмотрелся и узнал пожилого дядьку, которого «откачивал» в ИВС. Таранов слабо улыбнулся, дядька ответил улыбкой и продолжил распоряжаться: – Чаю, перекусить, освободить шконку… присаживайтесь, Пивовар.
Иван опустился на табуретку. Дядька сел напротив.
– Ну, давайте знакомиться, – сказал он, протягивая руку. – Э-э, да у вас температура, друг мой. Рука-то горячая… как вы себя чувствуете?
– Неважно, – признался Иван. Перед ним поставили кружку с дымящимся чаем, положили два бутерброда – с курицей и с сыром. Иван покосился на пачку сигарет, и дядька догадался – придвинул к нему сигареты. Иван закурил. Уже после третьей затяжки закружилась голова.
– Про вас, Иван Таранов, мы уже слышали, – сказал дядька. – Кое-что знаем… А меня зовут Василий Тимофеевич… некоторые называют Графом.
– Очень приятно, – ответил Иван и закашлялся. Граф смотрел на него внимательно. Покачал головой, сказал:
– Паразиты… Довели человека. Ладно, сейчас вы попьете чаю, и вас посмотрит доктор.
– Должен прийти доктор? – спросил Иван.
– Напротив, он отсюда выйти не может, – ответил Граф. Все засмеялись, а бородач в тельняшке сказал:
– Я доктор. Я, правда, невропатолог, а не терапевт, но посмотреть – посмотрим.
Иван пил горячий крепкий чай. Вспоминал слова кума: ты не представляешь, как легко я могу превратить твою жизнь в ад.
– Не беда, Иван Сергеич, – сказал Граф. – Отдохнете, подлечитесь. Лишь бы они вас не начали крутить через матрас.
– Как это – через матрас? – спросил Иван.
– Очень просто. Больше пятнадцати суток ШИЗО дать вам не могут. По закону не положено. Поэтому, когда хотят замордовать человека, его на день выпускают – ночь спит на своем матрасе, в хате. А потом находят повод и снова опускают в карцер. Потом – опять так же. Все «по закону», Иван Сергеич.
Таранова посмотрел доктор.
– Ничего страшного, – сказал он. – Воспаления легких, кажется, нет. Подлечим.
На следующий день Ивана вновь опустили в ШИЗО. На этот раз «всего лишь» на пять суток. Хотели влепить десять, но вмешался Граф.
– Вы что же творите? – сказал он ДПНСИ. – Он же больной, с температурой. Вы что творите?
ДПНСИ не с каждым сидельцем разговаривать станет. Но с Графом стал – авторитет у Шувалова был не маленький. И дежурный отлично понимал, что Граф может и беспорядки в СИЗО замутить. Уж в своей-то хате – точно… О чем говорили дежурный и вор, никто не знает. Но срок Таранову скостили до пятерочки, дали с собой аспирина и теплые вещи.
Болезнь Иван преодолел. И даже проникся каким-то философским спокойствием. Иногда он впадал в некое состояние, которое не было ни сном, ни бодрствованием. Он вспоминал Африку, бой на причале Джишаве…
Садилось солнце, длинные тени пересекали порт, стелился над водой дым горящего состава с нефтью. Группа «Африка» захватила причал и закрепилась на нем. В городе шла резня – «освободители» генерала Фернандо Луиса Псоя резали сторонников Большого Тангри. Разбираться, кто сторонник, а кто нет, им было некогда – поэтому резали всех подряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64