Так вот, мне было бы очень желательно взять пленного: надо побольше узнать об этой стране, а крестьяне здесь не говорят ни по-французски, ни по-английски. Останься здесь и где-нибудь спрячься. Всадник последует за нами и тогда вон тот лес окажется между ним и тобой. Обойди его кругом и выйди на всадника сзади. Слева у него широкая равнина, а мы отрежем ему путь справа. Если лошадь у тебя резвая, ты обязательно его возьмешь.
Найджел уже соскочил с коня и теперь подтягивал подпругу.
— Не спеши — незачем: ты все равно не можешь тронуться, пока мы не отойдем мили на две. А потом, Найджел, прошу тебя, оставь свои замашки странствующего рыцаря. Мне нужен этот человек, он сам и все, что он может рассказать. Поменьше думай о собственной славе и побольше о нуждах армии. Когда ты его захватишь, поезжай на запад, на солнце, и наверняка выйдешь на дорогу.
Найджел и Поммерс остались ждать в тени монастырской стены, оба сгорая от нетерпения, а сверху на них большими глазами смотрели шесть невинных монахинь, привлеченных непонятным и тревожным вторжением чуждого внешнего мира. Наконец длинная колонна скрылась из вида за поворотом дороги, и белая точка на зеленом склоне холма тоже исчезла. Найджел наклонил голову в сторону монахинь, тронул уздечку и понесся выполнять милое его сердцу приказание. Круглоглазые монахини увидели, как желтый конь и сверкающий всадник промчались вдоль опушки и как среди деревьев мелькнули доспехи; затем они мирно вернулись к своим делам — прополке гряд, посадке овощей, а в душе у них все еще теснились прекрасные и ужасающие картины чуждого мира, который жил своей жизнью за высокими серыми, покрытыми лишайником стенами.
Все произошло, как задумал Ноулз. Когда Найджел обогнул дубовую рощу, на дальней ее стороне, отделенный от него только зеленым лугом, ехал всадник на белой лошади. Он был так близко, что Найджел хорошо его видел, — молодой человек с гордой осанкой, в лиловом шелковом плаще и низкой черной шляпе с белым пером. Он был без доспехов, однако на боку у него висел меч. Ехал он свободно и беззаботно, как человек, которому нечего бояться, но при этом не сводил глаз с английской колонны на дороге. Он был так погружен в свое занятие, что совсем не думал об опасности, и только когда до него донесся низкий, громоподобный грохот копыт могучего коня, он повернулся в седле, спокойно и внимательно взглянул на Найджела, потом тронул повода и с быстротой сокола понесся по равнине к видневшимся слева холмам.
В тот день Поммерс встретил достойного соперника. У белой лошади, арабской полукровки, оказался более легкий ездок, потому что Найджел был в доспехах. Целых пять миль расстояние между ними оставалось неизменным. Они неслись по равнине, потом взлетели на холм и спустились с противоположной стороны, и все время всадник на белой лошади оборачивался назад, чтобы взглянуть на преследователя. Бегство его было не бегством от страха, а, скорее, забавным состязанием, когда хороший наездник, гордящийся своим конем, принимает вызов соперника. За холмом лежала болотистая низина, усеянная большими камнями — остатками капища друидов. Одни уже повалились на землю, другие еще стояли, а некоторые лежали, опираясь на вершины двух соседних, словно огромные дверные проемы каких-то гигантских, давно исчезнувших построек. Через болото вела тропинка, окаймленная по обеим сторонам зеленым камышом — знаком опасности. На самой тропе то тут, то там лежали огромные камни, но белая лошадь легко перескакивала через них, а за ней по пятам следовал и Поммерс. Потом на целую милю пошел мягкий влажный грунт, где преимущество было более легкого всадника, но вскоре ее сменил сухой, более высокий участок, и Найджел снова наверстал упущенное. Нагорье пересекала разбитая дорога, Но белая лошадь великолепным прыжком перемахнула через нее, и опять желтая лошадь не отстала ни на шаг. Впереди лежали два небольших холма, а между ними узкая полоска густого кустарника. Найджел видел, как белая лошадь по самые бока погрузилась в зеленую поросль.
В следующий момент ее задние ноги мелькнули высоко в воздухе, и всадник вылетел из седла. В кустах раздался торжествующий вопль, и целая дюжина свирепых фигур с дубинами и мечами бросилась к распростертому на земле человеку.
— A moi, Anglais, a moi!* [Ко мне, англичанин, ко мне! (франц.).] — раздался крик, и Найджел увидел, как молодой наездник вскочил на ноги, взмахнул мечом и тут же снова упал под натиском нападающих.
В те времена людей благородной крови и воспитания связывали отношения, заставлявшие их объединяться против любого злодейства или предательского нападения. В засаде были не солдаты. Одежда и оружие, грубые крики и ярость говорили о том, что это просто разбойники, вроде тех, кто убил англичанина на дороге. Они прятались по рощам и, перекинув через дорогу веревку, подкарауливали одинокого всадника, как птицелов у ловушки, зная, что легко свалят лошадь и зарежут ездока до того, как он придет в себя после падения.
Уже не один путник стал их жертвой. Та же участь постигла бы и незнакомца, не окажись Найджел совсем близко. В одно мгновение Поммерс врезался в кучку негодяев, добивавших распростертого француза, а в следующее — двое из них уже пали от меча Найджела. Тут же от удара по его нагруднику зазвенел кинжал, но Найджел одним взмахом меча перерубил рукоять, а следующим отрубил голову и самому разбойнику. Тщетно бросались злодеи на закованного в сталь человека. Меч его мелькал как молния, а разъяренный конь с горящими глазами, встав на дыбы, бил копытами с железными подковами. С криками и визгом метались разбойники среди кустов, перепрыгивали через валуны, пролезали под ветвями, где лошадь не могла их настигнуть. Наконец банда исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив среди истоптанного кустарника четыре одетых в лохмотья тела, и ничто больше не напоминало об их нападении.
Найджел привязал Поммерса к кусту терновника и занялся раненым. Белая лошадь уже поднялась на ноги и ласково ржала, глядя на лежащего хозяина. Сбивший француза с ног сильный удар, только наполовину ослабленный его мечом, рассек ему лоб. Однако шлем, полный воды, которую Найджел выплеснул ему на лицо, набрав ее в журчавшем неподалеку ручье, привел его в чувство.
Раненый был совсем юн, почти подросток, с нежными женскими чертами лица и большими голубыми, как фиалки, глазами, которые тут же с недоумением уставились на Найджела.
— Кто вы? — спросил он. — Ах да, припоминаю. Вы тот молодой англичанин, что гнался за мной на желтой лошади. Клянусь Пресвятой Девой Рокамадурской, чей образок ношу на шее, вот уж не думал, что найдется конь, который сможет так долго не отставать от Шарлеманя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Найджел уже соскочил с коня и теперь подтягивал подпругу.
— Не спеши — незачем: ты все равно не можешь тронуться, пока мы не отойдем мили на две. А потом, Найджел, прошу тебя, оставь свои замашки странствующего рыцаря. Мне нужен этот человек, он сам и все, что он может рассказать. Поменьше думай о собственной славе и побольше о нуждах армии. Когда ты его захватишь, поезжай на запад, на солнце, и наверняка выйдешь на дорогу.
Найджел и Поммерс остались ждать в тени монастырской стены, оба сгорая от нетерпения, а сверху на них большими глазами смотрели шесть невинных монахинь, привлеченных непонятным и тревожным вторжением чуждого внешнего мира. Наконец длинная колонна скрылась из вида за поворотом дороги, и белая точка на зеленом склоне холма тоже исчезла. Найджел наклонил голову в сторону монахинь, тронул уздечку и понесся выполнять милое его сердцу приказание. Круглоглазые монахини увидели, как желтый конь и сверкающий всадник промчались вдоль опушки и как среди деревьев мелькнули доспехи; затем они мирно вернулись к своим делам — прополке гряд, посадке овощей, а в душе у них все еще теснились прекрасные и ужасающие картины чуждого мира, который жил своей жизнью за высокими серыми, покрытыми лишайником стенами.
Все произошло, как задумал Ноулз. Когда Найджел обогнул дубовую рощу, на дальней ее стороне, отделенный от него только зеленым лугом, ехал всадник на белой лошади. Он был так близко, что Найджел хорошо его видел, — молодой человек с гордой осанкой, в лиловом шелковом плаще и низкой черной шляпе с белым пером. Он был без доспехов, однако на боку у него висел меч. Ехал он свободно и беззаботно, как человек, которому нечего бояться, но при этом не сводил глаз с английской колонны на дороге. Он был так погружен в свое занятие, что совсем не думал об опасности, и только когда до него донесся низкий, громоподобный грохот копыт могучего коня, он повернулся в седле, спокойно и внимательно взглянул на Найджела, потом тронул повода и с быстротой сокола понесся по равнине к видневшимся слева холмам.
В тот день Поммерс встретил достойного соперника. У белой лошади, арабской полукровки, оказался более легкий ездок, потому что Найджел был в доспехах. Целых пять миль расстояние между ними оставалось неизменным. Они неслись по равнине, потом взлетели на холм и спустились с противоположной стороны, и все время всадник на белой лошади оборачивался назад, чтобы взглянуть на преследователя. Бегство его было не бегством от страха, а, скорее, забавным состязанием, когда хороший наездник, гордящийся своим конем, принимает вызов соперника. За холмом лежала болотистая низина, усеянная большими камнями — остатками капища друидов. Одни уже повалились на землю, другие еще стояли, а некоторые лежали, опираясь на вершины двух соседних, словно огромные дверные проемы каких-то гигантских, давно исчезнувших построек. Через болото вела тропинка, окаймленная по обеим сторонам зеленым камышом — знаком опасности. На самой тропе то тут, то там лежали огромные камни, но белая лошадь легко перескакивала через них, а за ней по пятам следовал и Поммерс. Потом на целую милю пошел мягкий влажный грунт, где преимущество было более легкого всадника, но вскоре ее сменил сухой, более высокий участок, и Найджел снова наверстал упущенное. Нагорье пересекала разбитая дорога, Но белая лошадь великолепным прыжком перемахнула через нее, и опять желтая лошадь не отстала ни на шаг. Впереди лежали два небольших холма, а между ними узкая полоска густого кустарника. Найджел видел, как белая лошадь по самые бока погрузилась в зеленую поросль.
В следующий момент ее задние ноги мелькнули высоко в воздухе, и всадник вылетел из седла. В кустах раздался торжествующий вопль, и целая дюжина свирепых фигур с дубинами и мечами бросилась к распростертому на земле человеку.
— A moi, Anglais, a moi!* [Ко мне, англичанин, ко мне! (франц.).] — раздался крик, и Найджел увидел, как молодой наездник вскочил на ноги, взмахнул мечом и тут же снова упал под натиском нападающих.
В те времена людей благородной крови и воспитания связывали отношения, заставлявшие их объединяться против любого злодейства или предательского нападения. В засаде были не солдаты. Одежда и оружие, грубые крики и ярость говорили о том, что это просто разбойники, вроде тех, кто убил англичанина на дороге. Они прятались по рощам и, перекинув через дорогу веревку, подкарауливали одинокого всадника, как птицелов у ловушки, зная, что легко свалят лошадь и зарежут ездока до того, как он придет в себя после падения.
Уже не один путник стал их жертвой. Та же участь постигла бы и незнакомца, не окажись Найджел совсем близко. В одно мгновение Поммерс врезался в кучку негодяев, добивавших распростертого француза, а в следующее — двое из них уже пали от меча Найджела. Тут же от удара по его нагруднику зазвенел кинжал, но Найджел одним взмахом меча перерубил рукоять, а следующим отрубил голову и самому разбойнику. Тщетно бросались злодеи на закованного в сталь человека. Меч его мелькал как молния, а разъяренный конь с горящими глазами, встав на дыбы, бил копытами с железными подковами. С криками и визгом метались разбойники среди кустов, перепрыгивали через валуны, пролезали под ветвями, где лошадь не могла их настигнуть. Наконец банда исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив среди истоптанного кустарника четыре одетых в лохмотья тела, и ничто больше не напоминало об их нападении.
Найджел привязал Поммерса к кусту терновника и занялся раненым. Белая лошадь уже поднялась на ноги и ласково ржала, глядя на лежащего хозяина. Сбивший француза с ног сильный удар, только наполовину ослабленный его мечом, рассек ему лоб. Однако шлем, полный воды, которую Найджел выплеснул ему на лицо, набрав ее в журчавшем неподалеку ручье, привел его в чувство.
Раненый был совсем юн, почти подросток, с нежными женскими чертами лица и большими голубыми, как фиалки, глазами, которые тут же с недоумением уставились на Найджела.
— Кто вы? — спросил он. — Ах да, припоминаю. Вы тот молодой англичанин, что гнался за мной на желтой лошади. Клянусь Пресвятой Девой Рокамадурской, чей образок ношу на шее, вот уж не думал, что найдется конь, который сможет так долго не отставать от Шарлеманя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102