! Может, его для того тут и держат?!
Подтверждая худшие подозрения NN, выходец из стены взялся за резинку трусов:
— Браток… Вот так им надо отдавать… Все отдавать…
В этот момент раздались энергичные шаги и кто-то заглянул в сортир:
— Ну что?! Уже достиг нужной кондиции?
Тут заорали сразу оба: NN судорожно метнулся в сторону такого милого, такого родного офицера налоговой полиции, представителя такого знакомого и понятного мира…
И одновременно заорал этот мужик из стены, судорожно метнулся как раз в противоположную сторону, подальше от офицера. Похватал разбросанные на полу детали туалета и так, с волочащимися сзади подтяжками, и забежал обратно в стену, на этот раз пройдя в нее без малейшего усилия.
— Ну что? Пойдем, колоться будешь или оставить тебя здесь? Если оставлю, он опять придет!
— Все отдам!!! — завыл неузнаваемый NN, и последующие полчаса он только и делал, что отдавал долги, в том числе уже полузабытые, легендарные, которые никто уже и не рассчитывал с него взыскать.
Я беседовал с перековавшимся NN спустя изрядное время после этого происшествия — где-то месяца через три. Но и то он нервно поводил плечами, судорожно затягивался, вздрагивал и психовал, через каждые три слова впадая в дурную агрессию. В общем, человек сломался, и сломался всерьез и надолго. Только разве налоговая полиция и не может на него нарадоваться.
Естественно, этот рассказ я проверял: вдруг у NN все-таки есть некое шизофреническое отягощение и видел он совсем не то, что имело место в действительности. Но, во-первых, вроде бы никогда ему никаких душевных расстройств не диагностировали. «Даже запоев не было!» — бухнул знакомый психиатр. А во-вторых, данные NN блистательно подтвердил другой человек… Более того — человек, что называется, с другой стороны, сам из налоговой полиции.
— Это тебе для печати? — подозрительно спросил меня майор налоговой полиции.
— Для печати. И более того, для книги…
— Тогда на меня не ссылайся!
— Ладно… Будешь, допустим, «майор Б.» Устраивает?
— А можно как-нибудь без «Б.»? Фамилия на «Б.», сразу поймут…
— Да пожалуйста, будь ты «майором Л.». Годится? И никаких ассоциаций… Главное, ты мне расскажи-ка про приключения NN. Говоришь, живет там у вас такой в стенке?
— И вовсе не в стенке…
А дело было так: другим неплательщиком налогов, таким же злостным, как NN, был… ну, допустим, ММ. И стыдили его, и пугали — все без толку. И как-то раз, после очередной угрозы послать мести улицы, пока все не отдаст, на повестку дня всплыла возможность сбыть ММ на органы.
— Как это?! — нервно завопил ММ, и мой знакомый, человек с обширным чувством юмора, сразу почувствовал — вот она, брешь, в которую можно ударить!
— А знаете, сколько сейчас стоит один глаз? Три тысячи баксов! Это один! Два глаза, получается, шесть тысяч. То есть, конечно, если оба глаза в исправности. У Вас, ММ, как тут со зрением? Вроде без очков ходите?
— Ка-акое… Ка-акое значение! — взвыл ММ.
— Как это «какое значение»?! Огромное! Если у вас зрение нормальное, значит, хрусталик в порядке! Они, буржуи, в основном за хрусталик и платят, — авторитетно объяснил майор и погрузился в новые расчеты:
— Значит, почки у вас вроде тоже здоровые? ММ, вы на простатит не жалуетесь?
— Н-не-ет…
— Ну вот! — просиял майор. — Почки в США идут по 5 тысяч долларов штука… А если простата здоровая, за нее старички-миллионеры дадут все сто тысяч, точно вам говорю! А сердце у вас как? А печенка?
Лицо подопечного приняло свекольно-редисочный, просто пугающий оттенок; он что-то пытался бормотать, но при этом больше шлепал губами, не в силах издать ни одного внятного звука.
А майор, не дожидаясь ответа, все считал на бумажке, бормотал:
— Так, пятьдесят тысяч долларов… Печень — это надо посмотреть…
И, сняв телефонную трубку, майор проорал в нее:
— Сережа! Почем в Америке печенка идет? А в Германии?.. Нет, старая, сорок восемь лет… Ага, спасибо!
Майор еще какое-то время повозился с бумажкой и потом хлопнул ладонью.
— Ну вот, ММ, вы все твердите: «денег нет, денег нет!». А тут же целое состояние! Из вас можно извлечь почти триста тысяч баксов, если считать с костным мозгом!
— Вы не имеете права!
— Как это не имеем? Уж имеем! Указ Путина недавно вышел, Госдума одобрила… Газеты читать надо, ММ!
— Вы не можете…
— Можем, можем! Еще как мы все можем, ММ! Семинар недавно был трехдневный! И видите, вон холодильник? Нам его специально поставили! Да и врача пригласим, чтобы хрусталик не попортить…
И разбушевавшийся майор опять схватил телефонную трубку, завопил просьбу немедленно прислать врача «для извлечения органов».
— А… А п-по… по-о-другому никак?!
— По-другому возвратите все, чего должны! Между прочим, это меньше трехсот тысяч.
ММ медленно, держась за сердце, вставал в кресле, все хватал воздух трясущимися губами.
— Что, дать время подумать? Полчаса хватит?
— Дайте час…
— Ладно, черт с вами, ММ, час, но хоть режьте — не больше! Ходите тут, курите, прямо в полиции, можете в буфет сходить, выпейте там, но умеренно… А через час — извольте решить окончательно! Я вас не неволю, ММ, хотите на органы — ваше дело, но у меня и другие на очереди!
Хрипя и шатаясь, зажимая рукой сердце, покидал кабинет старый, матерый, поседевший в борьбе с налоговиками ММ. Дошел он до сортира, сунул в рот сигарету, присел… Кто-то со смехом, с веселыми погромными воплями заскочил в туалет, запел из Галича что-то насчет того, что «обязан известить дорогие органы…».
Может быть, ММ и выкрутился бы, как знать, если бы не эти молодые, веселые голоса, толкующие что-то про органы. А тут старое, не по годам изношенное сердце старого негодяя не выдержало, и он с каким-то хрипением, извергая из перекошенного рта желтоватую пену, повалился прямо тут же, в кабинке. И надо отдать ему должное, отбивался, пытался отталкивать руками тех, кто старался, как умел, ему помочь — думал, наверное, что сейчас поволокут его разделывать.
Майор очень сокрушался, очень жалел о смерти старого прохиндея ММ — ведь уже совсем на грани был! Еще немного, и расплатился бы старый мошенник, а тут эта нелепая смерть! Да, очень сокрушался, очень жалел майор, буквально до слез, и предвидел кучу неприятностей. Неприятности, между прочим, и были. Некоторые газеты всерьез писали, что подопечные налоговой полиции подвергаются страшным истязанием — кое-где даже писалось, каким именно, и майор изображался в этих шедеврах то подпиливающим зубы ММ огромным ржавым напильником, то ломающим ему ребра клещами. Счастье еще, что ММ незадолго до смерти ниоткуда не падал, ни обо что не ушибался и не страдал даже кожной экземой. Пресса, конечно, не успокоилась и только начала описывать пытки электрошоком, от которых следов, якобы не остается, но майору все же повезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Подтверждая худшие подозрения NN, выходец из стены взялся за резинку трусов:
— Браток… Вот так им надо отдавать… Все отдавать…
В этот момент раздались энергичные шаги и кто-то заглянул в сортир:
— Ну что?! Уже достиг нужной кондиции?
Тут заорали сразу оба: NN судорожно метнулся в сторону такого милого, такого родного офицера налоговой полиции, представителя такого знакомого и понятного мира…
И одновременно заорал этот мужик из стены, судорожно метнулся как раз в противоположную сторону, подальше от офицера. Похватал разбросанные на полу детали туалета и так, с волочащимися сзади подтяжками, и забежал обратно в стену, на этот раз пройдя в нее без малейшего усилия.
— Ну что? Пойдем, колоться будешь или оставить тебя здесь? Если оставлю, он опять придет!
— Все отдам!!! — завыл неузнаваемый NN, и последующие полчаса он только и делал, что отдавал долги, в том числе уже полузабытые, легендарные, которые никто уже и не рассчитывал с него взыскать.
Я беседовал с перековавшимся NN спустя изрядное время после этого происшествия — где-то месяца через три. Но и то он нервно поводил плечами, судорожно затягивался, вздрагивал и психовал, через каждые три слова впадая в дурную агрессию. В общем, человек сломался, и сломался всерьез и надолго. Только разве налоговая полиция и не может на него нарадоваться.
Естественно, этот рассказ я проверял: вдруг у NN все-таки есть некое шизофреническое отягощение и видел он совсем не то, что имело место в действительности. Но, во-первых, вроде бы никогда ему никаких душевных расстройств не диагностировали. «Даже запоев не было!» — бухнул знакомый психиатр. А во-вторых, данные NN блистательно подтвердил другой человек… Более того — человек, что называется, с другой стороны, сам из налоговой полиции.
— Это тебе для печати? — подозрительно спросил меня майор налоговой полиции.
— Для печати. И более того, для книги…
— Тогда на меня не ссылайся!
— Ладно… Будешь, допустим, «майор Б.» Устраивает?
— А можно как-нибудь без «Б.»? Фамилия на «Б.», сразу поймут…
— Да пожалуйста, будь ты «майором Л.». Годится? И никаких ассоциаций… Главное, ты мне расскажи-ка про приключения NN. Говоришь, живет там у вас такой в стенке?
— И вовсе не в стенке…
А дело было так: другим неплательщиком налогов, таким же злостным, как NN, был… ну, допустим, ММ. И стыдили его, и пугали — все без толку. И как-то раз, после очередной угрозы послать мести улицы, пока все не отдаст, на повестку дня всплыла возможность сбыть ММ на органы.
— Как это?! — нервно завопил ММ, и мой знакомый, человек с обширным чувством юмора, сразу почувствовал — вот она, брешь, в которую можно ударить!
— А знаете, сколько сейчас стоит один глаз? Три тысячи баксов! Это один! Два глаза, получается, шесть тысяч. То есть, конечно, если оба глаза в исправности. У Вас, ММ, как тут со зрением? Вроде без очков ходите?
— Ка-акое… Ка-акое значение! — взвыл ММ.
— Как это «какое значение»?! Огромное! Если у вас зрение нормальное, значит, хрусталик в порядке! Они, буржуи, в основном за хрусталик и платят, — авторитетно объяснил майор и погрузился в новые расчеты:
— Значит, почки у вас вроде тоже здоровые? ММ, вы на простатит не жалуетесь?
— Н-не-ет…
— Ну вот! — просиял майор. — Почки в США идут по 5 тысяч долларов штука… А если простата здоровая, за нее старички-миллионеры дадут все сто тысяч, точно вам говорю! А сердце у вас как? А печенка?
Лицо подопечного приняло свекольно-редисочный, просто пугающий оттенок; он что-то пытался бормотать, но при этом больше шлепал губами, не в силах издать ни одного внятного звука.
А майор, не дожидаясь ответа, все считал на бумажке, бормотал:
— Так, пятьдесят тысяч долларов… Печень — это надо посмотреть…
И, сняв телефонную трубку, майор проорал в нее:
— Сережа! Почем в Америке печенка идет? А в Германии?.. Нет, старая, сорок восемь лет… Ага, спасибо!
Майор еще какое-то время повозился с бумажкой и потом хлопнул ладонью.
— Ну вот, ММ, вы все твердите: «денег нет, денег нет!». А тут же целое состояние! Из вас можно извлечь почти триста тысяч баксов, если считать с костным мозгом!
— Вы не имеете права!
— Как это не имеем? Уж имеем! Указ Путина недавно вышел, Госдума одобрила… Газеты читать надо, ММ!
— Вы не можете…
— Можем, можем! Еще как мы все можем, ММ! Семинар недавно был трехдневный! И видите, вон холодильник? Нам его специально поставили! Да и врача пригласим, чтобы хрусталик не попортить…
И разбушевавшийся майор опять схватил телефонную трубку, завопил просьбу немедленно прислать врача «для извлечения органов».
— А… А п-по… по-о-другому никак?!
— По-другому возвратите все, чего должны! Между прочим, это меньше трехсот тысяч.
ММ медленно, держась за сердце, вставал в кресле, все хватал воздух трясущимися губами.
— Что, дать время подумать? Полчаса хватит?
— Дайте час…
— Ладно, черт с вами, ММ, час, но хоть режьте — не больше! Ходите тут, курите, прямо в полиции, можете в буфет сходить, выпейте там, но умеренно… А через час — извольте решить окончательно! Я вас не неволю, ММ, хотите на органы — ваше дело, но у меня и другие на очереди!
Хрипя и шатаясь, зажимая рукой сердце, покидал кабинет старый, матерый, поседевший в борьбе с налоговиками ММ. Дошел он до сортира, сунул в рот сигарету, присел… Кто-то со смехом, с веселыми погромными воплями заскочил в туалет, запел из Галича что-то насчет того, что «обязан известить дорогие органы…».
Может быть, ММ и выкрутился бы, как знать, если бы не эти молодые, веселые голоса, толкующие что-то про органы. А тут старое, не по годам изношенное сердце старого негодяя не выдержало, и он с каким-то хрипением, извергая из перекошенного рта желтоватую пену, повалился прямо тут же, в кабинке. И надо отдать ему должное, отбивался, пытался отталкивать руками тех, кто старался, как умел, ему помочь — думал, наверное, что сейчас поволокут его разделывать.
Майор очень сокрушался, очень жалел о смерти старого прохиндея ММ — ведь уже совсем на грани был! Еще немного, и расплатился бы старый мошенник, а тут эта нелепая смерть! Да, очень сокрушался, очень жалел майор, буквально до слез, и предвидел кучу неприятностей. Неприятности, между прочим, и были. Некоторые газеты всерьез писали, что подопечные налоговой полиции подвергаются страшным истязанием — кое-где даже писалось, каким именно, и майор изображался в этих шедеврах то подпиливающим зубы ММ огромным ржавым напильником, то ломающим ему ребра клещами. Счастье еще, что ММ незадолго до смерти ниоткуда не падал, ни обо что не ушибался и не страдал даже кожной экземой. Пресса, конечно, не успокоилась и только начала описывать пытки электрошоком, от которых следов, якобы не остается, но майору все же повезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112