Вот они, стены монастыря, поднимаются почти что из воды рва, и по верху везде идут бойницы. И снизу бойницы, сделанные так, чтобы и захватив их, враг не мог бы стрелять внутрь монастыря. Но чтобы и прорвавшись к самым стенам, враг получил бы в упор новую порцию свинца из этих нижних бойниц.
Почему-то отсюда, от источника, как-то особенно легко представить себе, как брали монастырь люди Речи Посполитой в 1610 году, как пытались его взять в 1616 году, пытаясь посадить королевича Владислава на московский престол. Ржали лошади, кричали люди, бухали ружья и пушки, а сейчас вот — невероятная тишина русского зимнего дня. Покой, тишина, легкий снежок крутится от ветерка.
Пафнутьевский монастырь превращали то в МТС, то в склад горючего, а то построили на территории монастыря общежитие для студентов сельскохозяйственного техникума. Нелепое, тупое и казенное, торчит до сих пор это общежитие, невероятно контрастируя с благородными историческими постройками. Только после 1991 года началось восстановление монастыря. Среди прочих людей, монахами стали и несколько ученых из Обнинска (этот известнейший научный центр лежит в двух часах езды от Боровска).
С эпохой восстановления монастыря связаны две истории.
Во-первых, монахи по ночам не раз видели тень, которую отбрасывает на стене кто-то в длинной одежде и в высоком колпаке. Но тень видна, а сам человек — нет, и после того, как тень подвижется по стене, оказывается сделана сама собой какая-то часть работы. Монахи (и не они одни) считают, что это сам святой Пафнутий помогает им.
А вторая история… как-то подрядчик обманул монахов, продал им гнилую муку. Шел 1993 год, страна лежала в полном разорении и, конечно же, купить хорошей муки было уже не на что.
Так вот, из этой гнилой муки испекли ароматный, удивительно вкусный хлеб. Испекли не один раз, в том-то все и дело! Двое жителей Боровска независимо друга от друга рассказывали мне, как монахи показывали им это чудо: давали понюхать и подержать в руках гнилую муку, а потом на глазах свидетелей пекли из этой муки хлеб. И кормили обалдевших людей вкусным, душистым хлебушком.
Можно верить или не верить в Бога, почитать или не почитать святого Пафнутия, но вот хлеб-то из гнилой муки получается душистым и вкусным! Это обстоятельство, боюсь, уже переходит из разряда веры в разряд надежно установленных и проверенных фактов.
ГЛАВА 28
ДЕРЕВЕНСКИЕ НЕЧИСТИКИ
— Нет, — сказал он в ответ на мой вопрошающий взгляд. — Я не член этого клуба. Я призрак.
— Это еще не дает вам права доступа в клуб «Сирена».
Г.УЭЛЛС
Большая часть сельских историй про нечисть, которые доводится слышать в современной Сибири, удручающе однообразна и так же удручающе недостоверна. Как правило, все эти истории вращаются вокруг приключений разных людей в бане.
Классическая история связана всегда с тем, как «моя мама» или «моя бабка» пошли в баню, а на них из-за печки напали черти и потащили. Мать им говорит: на мне же, вот, крест висит и поясок святой есть, что же вы меня утаскиваете?! Они и говорят, черти: и правда, мол, поясок есть и крест висит. Ну, и перестали тащить, оставили.
Если спросить, неужели мать или бабушка рассказчика так преспокойно и домылась после всего этого ужаса, после того, как черти ее схватили и тащили куда-то, то оказывается — рассказчик как-то и не думал об этом… Ну, и возникает сомнение, что эта история подлинная.
А вот одна история произошла в наше время, в деревне Чехово, которая лежит в Восточном Саяне, примерно в 70 километрах от Нижнеудинска, в одном из самых глухих и суровых уголков всей Восточной Сибири. В Чехово постоянно живет не больше 500 человек, а еще несколько десятков людей приезжают летом к родственникам.
Произошло это с женщиной, которую мне позволила назвать подлинным именем ее дочь Елена, сотрудник одной из газет в Красноярске. Людмила Кароль ждала мужа из тайги. Напекла пирогов и преспокойно легла спать, уверенная — муж придет завтра утром или к середине дня. Вдруг ночью раздался звук шагов, шел явно муж (женщина прекрасно знала, как ходит муж, его походку).
Спросонья она хорошо слышала, как открывается входная дверь, звучат шаги в прихожей, потом в кухне. Вот что-то тяжелое рушится на пол — понятное дело, рюкзак. Женщина проснулась в полной уверенности, что вот сейчас муж войдет в комнату, и только одно удивляло: чего это он пошел из тайги посреди ночи?! Ведь сейчас часа два ночи, а от заимки мужу ходу часа четыре…
И вдруг характер шагов резко меняется. Вместо уверенных, сильных шагов мужа — какое-то частое, суетливое «топ-топ-топ». Кто-то частит, суетится в кухне, и там вдруг раздается звяканье, погромыхивание посуды. Кто-то начинает швырять посуду на пол, а судя по звукам, и об стенки. Что он там делает?!
Женщина прислушивается уже с некоторым страхом. Уже нет уверенности, что это пришел муж… А если это не он, то кто же это беснуется в кухне?!
До этого момента у женщины почему-то не возникало вопроса — да откуда же взялся ее муж в 2 часа ночи?! Он что, так в темноте и ломился по лесу?!
А шажки из кухни — так же топ-топ-топ — понеслись прямо в зал, так называют в Сибири самую большую комнату в доме. В зале обычно стоит телевизор, в ней принимают гостей. Вот шаги и простучали в зал и там затихли…
Женщина вскочила, накинула халат, помчалась в зал: кто же там?! Только теперь она вспомнила, что дверь в дом она закрыла на задвижку. Как же этот, меняющий шаги, вообще попал в дом?!
Людмила вошла в зал. Там стоял маленький человечек, с метр ростом. Темнокожий, но не темнее загорелых в лесу сельских жителей; с совершенно обычными чертами лица, сверкают глазки-бусинки. Вроде бы глаза были не совсем обычные, не как у человека — без зрачка. Но Людмила видела человечка так недолго, что не уверена в этом, да и не собиралась она его рассматривать.
В сибирских деревнях есть поверье, что если встречаешь нечистую силу, то надо или материться, ругать ее последними словами, и тогда она исчезнет; или же надо спросить нечистика:
— К добру или к худу?
И тогда он расскажет, что может случиться с самим человеком или с его близкими. Насколько возможно такое управление нечистой силой, я не знаю и, честно говоря, не уверен в такой возможности. Людмила, может быть, и попыталась бы спрашивать «правильно», но она растерялась и спросила этого маленького человечка:
— Ты кто?
— Я Петя…
Голос был самый обычный, никаких проявлений чего-то далекого от человека или чуждого. Обычный голос молодого мужчины.
— А ты чего пришел?
— Я пирогов хочу…
— А ты что здесь делаешь?!
И тут человечек исчез.
Остается сказать, что посуда в кухне и правда была разбросана, и, похоже, многие кастрюли и тарелки кидали в стену, только что не в потолок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Почему-то отсюда, от источника, как-то особенно легко представить себе, как брали монастырь люди Речи Посполитой в 1610 году, как пытались его взять в 1616 году, пытаясь посадить королевича Владислава на московский престол. Ржали лошади, кричали люди, бухали ружья и пушки, а сейчас вот — невероятная тишина русского зимнего дня. Покой, тишина, легкий снежок крутится от ветерка.
Пафнутьевский монастырь превращали то в МТС, то в склад горючего, а то построили на территории монастыря общежитие для студентов сельскохозяйственного техникума. Нелепое, тупое и казенное, торчит до сих пор это общежитие, невероятно контрастируя с благородными историческими постройками. Только после 1991 года началось восстановление монастыря. Среди прочих людей, монахами стали и несколько ученых из Обнинска (этот известнейший научный центр лежит в двух часах езды от Боровска).
С эпохой восстановления монастыря связаны две истории.
Во-первых, монахи по ночам не раз видели тень, которую отбрасывает на стене кто-то в длинной одежде и в высоком колпаке. Но тень видна, а сам человек — нет, и после того, как тень подвижется по стене, оказывается сделана сама собой какая-то часть работы. Монахи (и не они одни) считают, что это сам святой Пафнутий помогает им.
А вторая история… как-то подрядчик обманул монахов, продал им гнилую муку. Шел 1993 год, страна лежала в полном разорении и, конечно же, купить хорошей муки было уже не на что.
Так вот, из этой гнилой муки испекли ароматный, удивительно вкусный хлеб. Испекли не один раз, в том-то все и дело! Двое жителей Боровска независимо друга от друга рассказывали мне, как монахи показывали им это чудо: давали понюхать и подержать в руках гнилую муку, а потом на глазах свидетелей пекли из этой муки хлеб. И кормили обалдевших людей вкусным, душистым хлебушком.
Можно верить или не верить в Бога, почитать или не почитать святого Пафнутия, но вот хлеб-то из гнилой муки получается душистым и вкусным! Это обстоятельство, боюсь, уже переходит из разряда веры в разряд надежно установленных и проверенных фактов.
ГЛАВА 28
ДЕРЕВЕНСКИЕ НЕЧИСТИКИ
— Нет, — сказал он в ответ на мой вопрошающий взгляд. — Я не член этого клуба. Я призрак.
— Это еще не дает вам права доступа в клуб «Сирена».
Г.УЭЛЛС
Большая часть сельских историй про нечисть, которые доводится слышать в современной Сибири, удручающе однообразна и так же удручающе недостоверна. Как правило, все эти истории вращаются вокруг приключений разных людей в бане.
Классическая история связана всегда с тем, как «моя мама» или «моя бабка» пошли в баню, а на них из-за печки напали черти и потащили. Мать им говорит: на мне же, вот, крест висит и поясок святой есть, что же вы меня утаскиваете?! Они и говорят, черти: и правда, мол, поясок есть и крест висит. Ну, и перестали тащить, оставили.
Если спросить, неужели мать или бабушка рассказчика так преспокойно и домылась после всего этого ужаса, после того, как черти ее схватили и тащили куда-то, то оказывается — рассказчик как-то и не думал об этом… Ну, и возникает сомнение, что эта история подлинная.
А вот одна история произошла в наше время, в деревне Чехово, которая лежит в Восточном Саяне, примерно в 70 километрах от Нижнеудинска, в одном из самых глухих и суровых уголков всей Восточной Сибири. В Чехово постоянно живет не больше 500 человек, а еще несколько десятков людей приезжают летом к родственникам.
Произошло это с женщиной, которую мне позволила назвать подлинным именем ее дочь Елена, сотрудник одной из газет в Красноярске. Людмила Кароль ждала мужа из тайги. Напекла пирогов и преспокойно легла спать, уверенная — муж придет завтра утром или к середине дня. Вдруг ночью раздался звук шагов, шел явно муж (женщина прекрасно знала, как ходит муж, его походку).
Спросонья она хорошо слышала, как открывается входная дверь, звучат шаги в прихожей, потом в кухне. Вот что-то тяжелое рушится на пол — понятное дело, рюкзак. Женщина проснулась в полной уверенности, что вот сейчас муж войдет в комнату, и только одно удивляло: чего это он пошел из тайги посреди ночи?! Ведь сейчас часа два ночи, а от заимки мужу ходу часа четыре…
И вдруг характер шагов резко меняется. Вместо уверенных, сильных шагов мужа — какое-то частое, суетливое «топ-топ-топ». Кто-то частит, суетится в кухне, и там вдруг раздается звяканье, погромыхивание посуды. Кто-то начинает швырять посуду на пол, а судя по звукам, и об стенки. Что он там делает?!
Женщина прислушивается уже с некоторым страхом. Уже нет уверенности, что это пришел муж… А если это не он, то кто же это беснуется в кухне?!
До этого момента у женщины почему-то не возникало вопроса — да откуда же взялся ее муж в 2 часа ночи?! Он что, так в темноте и ломился по лесу?!
А шажки из кухни — так же топ-топ-топ — понеслись прямо в зал, так называют в Сибири самую большую комнату в доме. В зале обычно стоит телевизор, в ней принимают гостей. Вот шаги и простучали в зал и там затихли…
Женщина вскочила, накинула халат, помчалась в зал: кто же там?! Только теперь она вспомнила, что дверь в дом она закрыла на задвижку. Как же этот, меняющий шаги, вообще попал в дом?!
Людмила вошла в зал. Там стоял маленький человечек, с метр ростом. Темнокожий, но не темнее загорелых в лесу сельских жителей; с совершенно обычными чертами лица, сверкают глазки-бусинки. Вроде бы глаза были не совсем обычные, не как у человека — без зрачка. Но Людмила видела человечка так недолго, что не уверена в этом, да и не собиралась она его рассматривать.
В сибирских деревнях есть поверье, что если встречаешь нечистую силу, то надо или материться, ругать ее последними словами, и тогда она исчезнет; или же надо спросить нечистика:
— К добру или к худу?
И тогда он расскажет, что может случиться с самим человеком или с его близкими. Насколько возможно такое управление нечистой силой, я не знаю и, честно говоря, не уверен в такой возможности. Людмила, может быть, и попыталась бы спрашивать «правильно», но она растерялась и спросила этого маленького человечка:
— Ты кто?
— Я Петя…
Голос был самый обычный, никаких проявлений чего-то далекого от человека или чуждого. Обычный голос молодого мужчины.
— А ты чего пришел?
— Я пирогов хочу…
— А ты что здесь делаешь?!
И тут человечек исчез.
Остается сказать, что посуда в кухне и правда была разбросана, и, похоже, многие кастрюли и тарелки кидали в стену, только что не в потолок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112