Только номера. Имен нет. А еще много лет назад у каждой из гор было свое имя, связанное с какой-то легендой, о которой почти все уже забыли, за исключением старейшин. Но никто их слушать не хочет, а писать старейшины не умеют. Когда они умрут, вместе с ними уйдут и легенды, а впрочем, в советские времена в этих местах побывало немало этнографов. Кое-что из народного фольклора они сумели записать и книжки издать...
Ориентиров никаких. Ну, разве что несколько чахлых деревьев, украшающих почти каждый склон, точно их лепили с одного образца. Глазу, чтобы отыскать дорогу, и зацепиться-то не за что. Легче вообще закрыть глаза и полагаться на инстинкты.
Обратный путь занял примерно на час больше времени.
Перед входом в пещеру выросли снежные сугробы и стерли все следы. Алазаеву показалось, что он ошибся дорогой, забрел не туда, куда нужно, так девственно и непотревоженно выглядела окружающая его природа. Алазаев в очередной раз убедился, что издали его пристанище не увидишь. Надо подойти вплотную, чтобы разглядеть вход в пещеру, занавешенный чем-то бело-серым, наподобие сетки, которой укрывают окопы и наблюдательные пункты, куда понатыканы ветки и клочки ткани.
На маскировке повисли лохмотья снега. Главное, не пропустить снежную лавину. В этих местах она редкость, но пренебрегать такой опасностью не стоит, а то в одно прекрасное утро вдруг поймешь, что выход из пещеры загораживают тонны снега. Через него можно либо попробовать пробить лаз, на что уйдет много часов изматывающей работы, либо дождаться, пока он растает. Продуктов хватит, если сильно экономить. Но на ожидание уйдет еще больше времени, чем на рытье лаза.
Малик шел ни о чем не задумываясь и не сомневаясь. Он подбежал ко входу, отодвинул занавеску, улыбнулся, увидев, какое впечатление произвел этим на репортеров, с которых сняли повязки, юркнул внутрь, едва не сбив Рамазана, сидевшего возле занавески на складном стуле. Он был похож на цепного пса, охраняющего имущество хозяина, пока тот отсутствует. Завидев такую страхолюдину, никто в пещеру заходить не решится. В старые времена сюда стали бы приходить рыцари, вызывать Рамазана на поединок, вообразив, что это сказочное чудовище, прячущее в пещере прекрасную принцессу и несметные сокровища.
Малику надо было сказать: "Сезам, откройся". Тогда эффект был бы и вовсе сногсшибательным. Но репортеры и без того с ног валились, а Малик таких сказок не знал. У пленников лица вытянулись от удивления, когда часть скалы стала отходить в сторону, а за ней оказался вход в пещеру, из глубин которой сочился свет. Потом на лицах у них появилась грусть. Они не могли точно указать на карте, где находится эта пещера, но и за то, что они узнали, можно поплатиться жизнью.
Репортеры остановились на пороге, помялись, ожидая приглашения, как хорошо воспитанные гости. Алазаеву пришлось прикрикнуть на них, чтобы они не стеснялись и проходили.
Тем временем Рамазан медленно приподнялся, согнулся, отодвинул стул, посторонился, пропуская Малика. Тот будто хотел спрятаться в пещере, но там было ненамного теплее, чем за ее порогом. Пар от его дыхания собирался в облака.
На лице Рамазана не дрогнул ни один мускул. Непонятно, радуется он возвращению товарищей, огорчается или относится к этому с философским безразличием.
- Застудишь, входи быстрее, - сказал Рамазан.
- Что приготовил-то? - скороговоркой произнес Малик.
- Увидишь.
Он нисколько не удивился, что помимо боевиков в пещеру, испуганно озираясь, вошли еще два человека. Прогреми неподалеку атомный взрыв или зависни возле пещеры внеземной космический корабль, даже это не смогло бы пробить брешь в невозмутимом выражении лица Рамазана. Он и вида не показал, что узнал одного из репортеров.
Малик захотел изложить все перипетии вылазки: о том, как он доблестно остановил машину и зарезал водителя, но, посмотрев на Рамазана, понял, что не дождется от него даже кивания головой, подтверждающего, что он внимательно следит за рассказом, и уж тем более, не станет он задавать вопросы, просить повторить что-то подробнее. И похвалить, как всегда, забудет.
Лучше подождать немного, пока не подвернется более благодарный слушатель.
За порогом снега не было, словно туда его не пускал Рамазан, стоя непроходимой стеной, защищающей жилище. Но, судя по влажному полу, Рамазан просто вымел снег.
Он экономил топливо, сохраняя такую температуру в пещере, чтобы стены не выморозило и их не пришлось бы отогревать, а к неудобствам и роскоши он был равнодушен.
- Проходите.
Алазаев, как радушный хозяин, пропустил гостей вперед. Малик услужливо придержал занавеску, пока входили репортеры, а потом подержал еще немного, пока не вошел Алазаев, после чего пробрался в пещеру сам, отпустив занавеску прямо перед носом двух других боевиков, вознамерившихся было войти. Пришлось им самим отдергивать занавеску, а она чуть не хлестнула их по носам.
Рамазан тоже был радушным хозяином, вот только хлеб с солью приготовить не успел. Репортеры отшатнулись от него, словно, заглянув в подземный мир, встретились с его страшным порождением. Какой же ужас должен ждать их внутри, если ничего более привлекательного, кроме этого стражника, для визитной карточки подземного мира не нашлось. Рамазан не обиделся на них. Им повезло, что часть его лица погрузилась в тень и они увидели лишь половину уродства.
Стены пещеры показались черными, точно облепленными сажей, как после пожара, а большинство предметов - темными силуэтами. Даже Рамазан превратился в один из таких силуэтов. Потом их глаза привыкли к тусклому свету.
Малика привлек запах чего-то съестного. Он унюхал его, как только вошел в пещеру, но все никак не мог определить, что же это такое, и, отчаявшись догадаться, не выдержал, отправился смотреть.
Зажгли более яркий свет.
Алазаев сел на лавку, положил на пол рюкзак, прислонил к стене автомат, глянул на репортеров, стоявших в центре пещеры, точно их выставили на продажу и покупатели присматриваются, сколько за них стоит давать.
Страхи их усилились.
Алазаев смотрел какое-то время на них, будто увидел впервые, а потом вдруг вспомнил, что у них связаны руки. От забывчивости можно хлопнуть себя по лбу. Никто не поймет, почему он сделает это. Может, насекомое какое убил. Хотя откуда им взяться в такую пору.
- Милости просим, - сказал приветливо Алазаев, но у него получилась не улыбка, а оскал, обнаживший нечищеные зубы. - Присаживайтесь. Чувствуйте себя как дома.
Он взял на себя роль доброго следователя, который подачками, хорошим обращением должен расположить к себе допрашиваемых и добиться у них признания вины или выбить какие-нибудь секреты. Малик, значит, был злым следователем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Ориентиров никаких. Ну, разве что несколько чахлых деревьев, украшающих почти каждый склон, точно их лепили с одного образца. Глазу, чтобы отыскать дорогу, и зацепиться-то не за что. Легче вообще закрыть глаза и полагаться на инстинкты.
Обратный путь занял примерно на час больше времени.
Перед входом в пещеру выросли снежные сугробы и стерли все следы. Алазаеву показалось, что он ошибся дорогой, забрел не туда, куда нужно, так девственно и непотревоженно выглядела окружающая его природа. Алазаев в очередной раз убедился, что издали его пристанище не увидишь. Надо подойти вплотную, чтобы разглядеть вход в пещеру, занавешенный чем-то бело-серым, наподобие сетки, которой укрывают окопы и наблюдательные пункты, куда понатыканы ветки и клочки ткани.
На маскировке повисли лохмотья снега. Главное, не пропустить снежную лавину. В этих местах она редкость, но пренебрегать такой опасностью не стоит, а то в одно прекрасное утро вдруг поймешь, что выход из пещеры загораживают тонны снега. Через него можно либо попробовать пробить лаз, на что уйдет много часов изматывающей работы, либо дождаться, пока он растает. Продуктов хватит, если сильно экономить. Но на ожидание уйдет еще больше времени, чем на рытье лаза.
Малик шел ни о чем не задумываясь и не сомневаясь. Он подбежал ко входу, отодвинул занавеску, улыбнулся, увидев, какое впечатление произвел этим на репортеров, с которых сняли повязки, юркнул внутрь, едва не сбив Рамазана, сидевшего возле занавески на складном стуле. Он был похож на цепного пса, охраняющего имущество хозяина, пока тот отсутствует. Завидев такую страхолюдину, никто в пещеру заходить не решится. В старые времена сюда стали бы приходить рыцари, вызывать Рамазана на поединок, вообразив, что это сказочное чудовище, прячущее в пещере прекрасную принцессу и несметные сокровища.
Малику надо было сказать: "Сезам, откройся". Тогда эффект был бы и вовсе сногсшибательным. Но репортеры и без того с ног валились, а Малик таких сказок не знал. У пленников лица вытянулись от удивления, когда часть скалы стала отходить в сторону, а за ней оказался вход в пещеру, из глубин которой сочился свет. Потом на лицах у них появилась грусть. Они не могли точно указать на карте, где находится эта пещера, но и за то, что они узнали, можно поплатиться жизнью.
Репортеры остановились на пороге, помялись, ожидая приглашения, как хорошо воспитанные гости. Алазаеву пришлось прикрикнуть на них, чтобы они не стеснялись и проходили.
Тем временем Рамазан медленно приподнялся, согнулся, отодвинул стул, посторонился, пропуская Малика. Тот будто хотел спрятаться в пещере, но там было ненамного теплее, чем за ее порогом. Пар от его дыхания собирался в облака.
На лице Рамазана не дрогнул ни один мускул. Непонятно, радуется он возвращению товарищей, огорчается или относится к этому с философским безразличием.
- Застудишь, входи быстрее, - сказал Рамазан.
- Что приготовил-то? - скороговоркой произнес Малик.
- Увидишь.
Он нисколько не удивился, что помимо боевиков в пещеру, испуганно озираясь, вошли еще два человека. Прогреми неподалеку атомный взрыв или зависни возле пещеры внеземной космический корабль, даже это не смогло бы пробить брешь в невозмутимом выражении лица Рамазана. Он и вида не показал, что узнал одного из репортеров.
Малик захотел изложить все перипетии вылазки: о том, как он доблестно остановил машину и зарезал водителя, но, посмотрев на Рамазана, понял, что не дождется от него даже кивания головой, подтверждающего, что он внимательно следит за рассказом, и уж тем более, не станет он задавать вопросы, просить повторить что-то подробнее. И похвалить, как всегда, забудет.
Лучше подождать немного, пока не подвернется более благодарный слушатель.
За порогом снега не было, словно туда его не пускал Рамазан, стоя непроходимой стеной, защищающей жилище. Но, судя по влажному полу, Рамазан просто вымел снег.
Он экономил топливо, сохраняя такую температуру в пещере, чтобы стены не выморозило и их не пришлось бы отогревать, а к неудобствам и роскоши он был равнодушен.
- Проходите.
Алазаев, как радушный хозяин, пропустил гостей вперед. Малик услужливо придержал занавеску, пока входили репортеры, а потом подержал еще немного, пока не вошел Алазаев, после чего пробрался в пещеру сам, отпустив занавеску прямо перед носом двух других боевиков, вознамерившихся было войти. Пришлось им самим отдергивать занавеску, а она чуть не хлестнула их по носам.
Рамазан тоже был радушным хозяином, вот только хлеб с солью приготовить не успел. Репортеры отшатнулись от него, словно, заглянув в подземный мир, встретились с его страшным порождением. Какой же ужас должен ждать их внутри, если ничего более привлекательного, кроме этого стражника, для визитной карточки подземного мира не нашлось. Рамазан не обиделся на них. Им повезло, что часть его лица погрузилась в тень и они увидели лишь половину уродства.
Стены пещеры показались черными, точно облепленными сажей, как после пожара, а большинство предметов - темными силуэтами. Даже Рамазан превратился в один из таких силуэтов. Потом их глаза привыкли к тусклому свету.
Малика привлек запах чего-то съестного. Он унюхал его, как только вошел в пещеру, но все никак не мог определить, что же это такое, и, отчаявшись догадаться, не выдержал, отправился смотреть.
Зажгли более яркий свет.
Алазаев сел на лавку, положил на пол рюкзак, прислонил к стене автомат, глянул на репортеров, стоявших в центре пещеры, точно их выставили на продажу и покупатели присматриваются, сколько за них стоит давать.
Страхи их усилились.
Алазаев смотрел какое-то время на них, будто увидел впервые, а потом вдруг вспомнил, что у них связаны руки. От забывчивости можно хлопнуть себя по лбу. Никто не поймет, почему он сделает это. Может, насекомое какое убил. Хотя откуда им взяться в такую пору.
- Милости просим, - сказал приветливо Алазаев, но у него получилась не улыбка, а оскал, обнаживший нечищеные зубы. - Присаживайтесь. Чувствуйте себя как дома.
Он взял на себя роль доброго следователя, который подачками, хорошим обращением должен расположить к себе допрашиваемых и добиться у них признания вины или выбить какие-нибудь секреты. Малик, значит, был злым следователем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106