А настоящий я — Калки, легендарный Судья — мог бы предстать перед ней в блеске славы и сиянии силы великого мага.
«А что, собственно, я бы мог?» — одернул я сам себя. Продемонстрировать девушке свои сверхъестественные способности? Совершить чудо? Удивить ее? Заинтересовать? Подавить своим могуществом? Напугать? Отвергла бы она меня тогда? А если бы она меня все равно отвергла, что бы я с ней сделал: казнил или подчинил себе магическим внушением?
Да, я мог бы стать таким, как Двуликий Янус и ему подобные. Я мог бы брать все, что мне нравится, по праву мага, по праву сильного. Но тогда чем бы я был лучше тех, с кем собирался вести войну за правду и справедливость? Тогда война превратилась бы в обычную схватку за власть между поработителями, между хищниками.
Я больше не смотрел в сторону девушки. Не то, чтобы искушение было слишком велико и могло перетянуть меня на сторону моих врагов. Просто я больше не хотел смущать девушку своим вниманием. А ведь сколько еще пристойных и непристойных намеков, предложений и, возможно, приказов придется ей выслушать в жизни? Поддастся ли она соблазнам, проявит ли слабость? Мы в чем-то были похожи. Ее красота, как и моя магия, могла стать средством достижения могущества, или же причиной жестких самоограничений. Все зависело от того, по какому пути пойдет она, по какому пути пойду я…
Кстати, о пути: моя станция, пора выходить!
* * *
Станция подземки находилась всего в сотне метров от станции теллургиевой (по-земному — железной) дороги. Как и на Земле, поезда в Изначальном мире двигались по металлическим рельсам, уложенным на шпалы. Вообще, как я заметил, значительные различия в предметах и машинах между двумя мирами начинались только в последнем столетии, когда появились круглые экраны телевизоров, компьютеров и мобильных телефонов, летательные аппараты с подвижными крыльями — махолеты. А то, что было изобретено ранее: корабли, поезда, автомобили, огнестрельное оружие — мало отличалось от земной техники.
Муравские теллургодорожные станции поездов тоже почти не отличались от Московских железнодорожных станций. Те же платформы, кассы, лестницы переходов, торговые палатки и магазинчики. Запах пирожков, по которому и без помощи магии можно догадаться, что их начинка когда-то лаяла или мяукала. Неопрятные тетки с необъятными сумками, мечущиеся по переходам так, будто они впервые оказались в незнакомом месте, хотя на самом деле ездили этой дорогой уже полвека. Помятые мужички, с раннего утра заливающиеся дешевыми алкогольными напитками. Многоголосый гул толпы, в котором смешались приветствия, ругань, плач детей, женская болтовня, крики торговцев.
Подойдя к кассе, я убедился, что поезд до нужной мне станции прибудет через несколько минут. Время ожидания я потратил на то, чтобы съесть мороженое (неотличимое по вкусу от московского) и выпить бутылку «Геро-Колы».
Я посмотрел на небо: не собирается ли дождь, не надо ли купить зонт? Чистый горизонт обещал ясный день, так что никаких лишних вещей я брать в дорогу не стал. Браспаста учила меня, что маги не должны отягощать себя багажом, если их способности в любой момент могут обеспечить им еду, воду, жилье и защиту. У меня с собой не было даже ножа-«бабочки», с которым я не расставался в Москве несколько последних лет. Единственным предметом, лежавшим в моем старом школьном рюкзаке, купленным еще на Земле в прошлой, обыкновенной жизни, был альбом с ключами-картинками.
Вообще, это было странно: я собирался ехать на поезде за город, тогда как менее часа назад одним шагом преодолел расстояние от Италии на Земле до Муравы в Изначальном мире, да еще совершил путешествие во времени.
О скором прибытии поезда сообщило усиление суеты на платформе станции. Хотя осенним утром людей за город ехало немного, они по укоренившейся привычке беспокоились, возбужденно переговаривались, бестолково перемещались по станции. Люди Колоссии настолько привыкли к своей незначительности и бесправию, что даже обычная процедура посадки на поезд вызывала у них волнение: а вдруг им не хватит места? А вдруг поезд закроет двери и уйдет, а они не успеют на него сесть? А вдруг их кто-нибудь не пустит в вагон?
На общем человеческом фоне разительно выделялись два молодых боблина: рослых, широкоплечих, загорелых, с черными пронизывающими глазами и черными кудрявыми волосами. Они громко разговаривали друг с другом на каком-то южнобоблинском языке и поочередно хохотали, скаля свои крупные острые клыки, делавшие их похожими на самцов бабуинов. Каким образом боблины оказались среди ожидавших поезд людей? Почему они ехали за город не на личных автомобилях, а на презираемом ими общественном транспорте? Искать ответы на эти вопросы мне было некогда: к станции подошел поезд.
Вместе с несколькими людьми я вошел в один вагон, а пара хохочущих боблинов — в соседний. Расположение сидений в вагоне было точно таким же, как в подмосковных электричках: повернутые друг к другу трехместные скамейки по обеим сторонам прохода, образующие как бы открытые купе. Свободных мест в вагоне было достаточно, так что я сел в стратегически выгодном месте неподалеку от выхода, откуда мог видеть всех пассажиров вагона, а также всех входящих и выходящих через передний и задний тамбуры.
Поезд плавно тронулся и начал набирать скорость. Тут же изо всех щелей потянулись ледяные сквозняки. Я поднял воротник куртки и скрестил руки на груди, спрятав пальцы в складки рукавов. Рюкзак я так и не снимал, широкий плоский альбом ничуть не мешал удобно откинуться на спинку сидения.
Через пару минут после отхода от станции в тамбуре послышался громкий хохот, и в вагон ввалились, громко топая, те два боблина, которых я приметил на платформе. Я насторожился. Однако боблины, не останавливаясь, прошли мимо меня к центру вагона. Там друг напротив друга у окон сидели две девушки. Возле них и остановились боблины.
— Э, тут свободно, да? — не столько спросил, сколько утвердительно произнес один из боблинов с типичным южным акцентом.
— Занято! — отрезала одна из девушек, даже не поворачивая головы.
— Э, зачем обманываешь? — во весь рот ухмыльнулся боблин и сел рядом. — Такой красивый, и такой врушка!
Другой боблин уселся рядом со второй девушкой:
— Слушай, красотка, давай знакомиться будем!
— Валите отсюда! — грубо прикрикнула девушка. — Сейчас наши парни вернутся…
Боблин не дал ей договорить:
— Э, зачем тебе другой парень? Я — парень лучше!
И он сделал вполне недвусмысленное движение. Оба боблина дружно загоготали, скаля клыки.
Люди в вагоне старательно делали вид, что ничего не видят и не слышат. Женщины и мужчины так внимательно смотрели в окна, будто за то, что они сосчитают все проносившиеся мимо деревья, им обещали заплатить по миллиону Колосских дурблей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
«А что, собственно, я бы мог?» — одернул я сам себя. Продемонстрировать девушке свои сверхъестественные способности? Совершить чудо? Удивить ее? Заинтересовать? Подавить своим могуществом? Напугать? Отвергла бы она меня тогда? А если бы она меня все равно отвергла, что бы я с ней сделал: казнил или подчинил себе магическим внушением?
Да, я мог бы стать таким, как Двуликий Янус и ему подобные. Я мог бы брать все, что мне нравится, по праву мага, по праву сильного. Но тогда чем бы я был лучше тех, с кем собирался вести войну за правду и справедливость? Тогда война превратилась бы в обычную схватку за власть между поработителями, между хищниками.
Я больше не смотрел в сторону девушки. Не то, чтобы искушение было слишком велико и могло перетянуть меня на сторону моих врагов. Просто я больше не хотел смущать девушку своим вниманием. А ведь сколько еще пристойных и непристойных намеков, предложений и, возможно, приказов придется ей выслушать в жизни? Поддастся ли она соблазнам, проявит ли слабость? Мы в чем-то были похожи. Ее красота, как и моя магия, могла стать средством достижения могущества, или же причиной жестких самоограничений. Все зависело от того, по какому пути пойдет она, по какому пути пойду я…
Кстати, о пути: моя станция, пора выходить!
* * *
Станция подземки находилась всего в сотне метров от станции теллургиевой (по-земному — железной) дороги. Как и на Земле, поезда в Изначальном мире двигались по металлическим рельсам, уложенным на шпалы. Вообще, как я заметил, значительные различия в предметах и машинах между двумя мирами начинались только в последнем столетии, когда появились круглые экраны телевизоров, компьютеров и мобильных телефонов, летательные аппараты с подвижными крыльями — махолеты. А то, что было изобретено ранее: корабли, поезда, автомобили, огнестрельное оружие — мало отличалось от земной техники.
Муравские теллургодорожные станции поездов тоже почти не отличались от Московских железнодорожных станций. Те же платформы, кассы, лестницы переходов, торговые палатки и магазинчики. Запах пирожков, по которому и без помощи магии можно догадаться, что их начинка когда-то лаяла или мяукала. Неопрятные тетки с необъятными сумками, мечущиеся по переходам так, будто они впервые оказались в незнакомом месте, хотя на самом деле ездили этой дорогой уже полвека. Помятые мужички, с раннего утра заливающиеся дешевыми алкогольными напитками. Многоголосый гул толпы, в котором смешались приветствия, ругань, плач детей, женская болтовня, крики торговцев.
Подойдя к кассе, я убедился, что поезд до нужной мне станции прибудет через несколько минут. Время ожидания я потратил на то, чтобы съесть мороженое (неотличимое по вкусу от московского) и выпить бутылку «Геро-Колы».
Я посмотрел на небо: не собирается ли дождь, не надо ли купить зонт? Чистый горизонт обещал ясный день, так что никаких лишних вещей я брать в дорогу не стал. Браспаста учила меня, что маги не должны отягощать себя багажом, если их способности в любой момент могут обеспечить им еду, воду, жилье и защиту. У меня с собой не было даже ножа-«бабочки», с которым я не расставался в Москве несколько последних лет. Единственным предметом, лежавшим в моем старом школьном рюкзаке, купленным еще на Земле в прошлой, обыкновенной жизни, был альбом с ключами-картинками.
Вообще, это было странно: я собирался ехать на поезде за город, тогда как менее часа назад одним шагом преодолел расстояние от Италии на Земле до Муравы в Изначальном мире, да еще совершил путешествие во времени.
О скором прибытии поезда сообщило усиление суеты на платформе станции. Хотя осенним утром людей за город ехало немного, они по укоренившейся привычке беспокоились, возбужденно переговаривались, бестолково перемещались по станции. Люди Колоссии настолько привыкли к своей незначительности и бесправию, что даже обычная процедура посадки на поезд вызывала у них волнение: а вдруг им не хватит места? А вдруг поезд закроет двери и уйдет, а они не успеют на него сесть? А вдруг их кто-нибудь не пустит в вагон?
На общем человеческом фоне разительно выделялись два молодых боблина: рослых, широкоплечих, загорелых, с черными пронизывающими глазами и черными кудрявыми волосами. Они громко разговаривали друг с другом на каком-то южнобоблинском языке и поочередно хохотали, скаля свои крупные острые клыки, делавшие их похожими на самцов бабуинов. Каким образом боблины оказались среди ожидавших поезд людей? Почему они ехали за город не на личных автомобилях, а на презираемом ими общественном транспорте? Искать ответы на эти вопросы мне было некогда: к станции подошел поезд.
Вместе с несколькими людьми я вошел в один вагон, а пара хохочущих боблинов — в соседний. Расположение сидений в вагоне было точно таким же, как в подмосковных электричках: повернутые друг к другу трехместные скамейки по обеим сторонам прохода, образующие как бы открытые купе. Свободных мест в вагоне было достаточно, так что я сел в стратегически выгодном месте неподалеку от выхода, откуда мог видеть всех пассажиров вагона, а также всех входящих и выходящих через передний и задний тамбуры.
Поезд плавно тронулся и начал набирать скорость. Тут же изо всех щелей потянулись ледяные сквозняки. Я поднял воротник куртки и скрестил руки на груди, спрятав пальцы в складки рукавов. Рюкзак я так и не снимал, широкий плоский альбом ничуть не мешал удобно откинуться на спинку сидения.
Через пару минут после отхода от станции в тамбуре послышался громкий хохот, и в вагон ввалились, громко топая, те два боблина, которых я приметил на платформе. Я насторожился. Однако боблины, не останавливаясь, прошли мимо меня к центру вагона. Там друг напротив друга у окон сидели две девушки. Возле них и остановились боблины.
— Э, тут свободно, да? — не столько спросил, сколько утвердительно произнес один из боблинов с типичным южным акцентом.
— Занято! — отрезала одна из девушек, даже не поворачивая головы.
— Э, зачем обманываешь? — во весь рот ухмыльнулся боблин и сел рядом. — Такой красивый, и такой врушка!
Другой боблин уселся рядом со второй девушкой:
— Слушай, красотка, давай знакомиться будем!
— Валите отсюда! — грубо прикрикнула девушка. — Сейчас наши парни вернутся…
Боблин не дал ей договорить:
— Э, зачем тебе другой парень? Я — парень лучше!
И он сделал вполне недвусмысленное движение. Оба боблина дружно загоготали, скаля клыки.
Люди в вагоне старательно делали вид, что ничего не видят и не слышат. Женщины и мужчины так внимательно смотрели в окна, будто за то, что они сосчитают все проносившиеся мимо деревья, им обещали заплатить по миллиону Колосских дурблей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148