Хорошо, от яда мы избавились, но мы не поймали Какзима. Может быть он отправился домой зализывать раны, и тогда у нас в запасе все время мира, но может быть и так, что у него есть еще кое-что за пазухой, и он может спустить это с цепи через четыре дня, когда одна луна «закроет» другую.
— Если мы отправимся на юго-восток и наймем проводника, мы, я уверен, потеряем по меньшей мере два дня, чтобы вернуться на след халфлинга. Может быть и больше двух дней, без канков на дальней стороне гор. Мой зад оценит более легкий переход, но лично я нет, особенно если упущу случай схватить Какзима.
Недовольный взгляд командора стал еще более тяжелым, пока Павек объяснял тонкую логику своего решения. Он подумал было поменять мнение, но упрямство, которое держало его в ловушке в нижних рангах гражданского бюро, схватило его за шею и укрепило его решимость.
Он неторопясь повернул голову к Джаведу, искаженная шрамом усмешка против тяжелого взгляда эльфа. — Вы хотели моего решения, Командор. Теперь оно у вас есть: Мы едем прямо, в эти горы впереди и в лес за ним. Я хочу своими собственными руками свернуть Какзиму шею прежде, чем луны закроют друг друга.
— Хорошо, — сказал командор настолько тихо, как если бы говорил сам себе, хотя его светло-желтые глаза глядели в лицо Павека. — Лучше, чем я ожидал. Лучше, чем я надеялся услышать от Героя Квирайта. До тринадцати осталось четыре дня. Тогда надо прибавить скорость, Лорд Павек. Я могу вести отряд быстрее, чем сейчас. Этой ночью мы будем спать на перевале, и мы найдем этого халфлинга прежде, чем Рал пройдет через лицо Гутея. Мое слово, Лорд Павек.
* * *
Слово Командора Джаведа оказалось таким же твердым, как и та сталь, которую он носил на шее. Оставив у подножия гор канков, рабов и вообще все, что темплары не могли нести на спине, эту ночь они спали на верхушке кряжа, и на опушке леса на следующую. По дороге они потеряли двух темпларов, одного при подъема, второго на спуске.
«Безалаберность», оба раза сказал Джавед, и отказался замедлить шаг.
У лесистого подножия гор темплары, включая Павека и Джаведа, переоделись, заменив рубашки на туники с длинными рукавами и кожаные доспехи, которые закрывали тело от горла до пояса и спускались перекрывающимися полосами до середины бедра.
Это все было частью оборудования, которое Павек получил в начале пути, и он не думал ничего особенного о приказе Джаведа, пока не коснулся тускло-коричневой плотной материи нижней рубахи.
— Шелк? — недоверчиво спросил он, ощупывая пальцами непривычный материал, который ассоциировался в его сознании с расфуфыренными аристократами, глупо-улыбающимися купцами и женщинами, которыми он не мог обладать.
— Он плотнее, чем выглядит, — невозмутимо ответил Джавед. — Крепче, чем кожа или даже сталь, в особых обстоятельствах. Эти халфлинги очень любят засады. Они прячутся на своих проклятых деревьях и пускают стрелы из своих крошечных луков; эти стрелы могут тебя только поцарапать, зато яд на них убъет тебя почти мгновенно. Кожа, конечно, предохранит твои самые главные органы, а это-, — Джавед разгладил ткань на своей руке. — Нравится это им или нет, но стрелы халфлингов соскользнут с шелка — а даже если нет, твоя собственная кожа скорее лопнет, чем этот шелк, и стрела вобъет его внутрь тебя.
— То есть это защита от стрел? — Из всего того, что командор приказал им надеть в лесу халфлингов, Павек первым выкинул бы эту скользкую рубаху.
— Конечно, что б я пропал. Шипы на головках стрел не вопьются в твои кишки. Распусти шелк и сбросишь с себя стрелы, вместе с ядом на них.
— С ядом на них?
На лице Джаведа мелькнула загадочная улыбка. — Я сам не верил в это, пока не поучаствовал в бою с белгами к северу от Балика. Сам видел, как целитель вынимал стрелу из человеческого живота; шелк был как новый, и таким же был мужик, десять дней спустя. С тех пор поверил. Мой совет, милорд, не снимайте ее. Мы знаем, что ваш халфлинг без ума от ядов.
* * *
Защита, которую создатели дали Матре, действовала только против живых созданий, и никак не повредила сети, сплетенной из лиан. К сожалению она истощила ее всю против сделанной халфлингами сети прежде, чем осознала это. Так что у нее не осталось ничего, когда халфлинги опустили их на землю, и она беспомощно стояла, едва не падая, пока Какизм лично связывал ее запястья за спиной и срывал с нее маску.
Пять дней позже, запертая под огромным Черным Деревом, окруженная мокрой, темной грязью, когда Звайн и Орекэл были не многим больше, чем голосами во тьме, она еще вздрагивала от воспоминаний.
Эта кража была личной местью Какзима, и именно ей. Он, конечно, унижал и остальных, особенно Руари. Когда полуэльф сказал Какзиму, что Павек уже мертв, бывший раб Элабона Экриссара так отшатнулся назад, как если бы Руари ударил его в самое чувствительное место, а потом перенес всю свою злобную ненависть с Павека, который был вне его досягаемости, на Руари, который был совершенно беззащитен.
Во время двух дневного, тяжелого и голодного пути через похожий на лабиринт лес, Какзим не только издевался и подкалывал Руари, но и регулярно избивал его. Так что полуэльф был весь в крови от могочисленных ран и едва мог стоять на ногах, когда они достигли своей цели: Черного Дерева.
Ни на одном витке своих воспоминаний Матра не видела ничего, что бы даже отдаленно напоминало зрелище крепости халфлингов. На грубой карте из куска коры, которую они нашли Кодеше, было нарисовано одно единственное дерево, такое же большое, как Вулкан Дымящаяся Корона, мимо которого они проехали по пути в лес. И когда они приехали в этот мир, в котором деревья находились от тебя на расстоянии вытянутой руки, черное дерево казалось чуть ли не выше вулкана.
Даже если бы десять таких как она взялись за руки, они не смогли бы обнять его ствол. Многочисленные корни, толщиной не меньше дварфского торса Орекэла, вылезали из мрачной, покрытой мхом поляны вокруг ствола дерева, а потом ныряли обратно в землю.
Но даже не ствол или корни черного дерева отложились в памяти Матры, не воспоминание о них она рассматривала, сидя в темноте между этих самых корней. Она глядела в то мгновение, когда она подняла голову, надеясь увидеть небо через ветки, большие как тела канков. Там не было неба, только подошвы ног мертвого человека.
Она закричала. Какзим засмеялся и — еще хуже — ноги задергались, и Матра сообразила, что это не труп человека, а живой халфлинг, висящий над ней на веревке, привязанной одним концом к громадному суку. Второй ее конец крепко обвивал руки несчастного.
И еще хуже, этот живой халфлинг был не один. С других веток свешивались тела других халфлингов, их было больше, чем она могла сосчитать. Некоторые из них были еще живы, вроде того, чьи ноги были прямо над его головой, но остальные были просто гниющие трупы, в которых с трудом можно было узнать халфлингов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Если мы отправимся на юго-восток и наймем проводника, мы, я уверен, потеряем по меньшей мере два дня, чтобы вернуться на след халфлинга. Может быть и больше двух дней, без канков на дальней стороне гор. Мой зад оценит более легкий переход, но лично я нет, особенно если упущу случай схватить Какзима.
Недовольный взгляд командора стал еще более тяжелым, пока Павек объяснял тонкую логику своего решения. Он подумал было поменять мнение, но упрямство, которое держало его в ловушке в нижних рангах гражданского бюро, схватило его за шею и укрепило его решимость.
Он неторопясь повернул голову к Джаведу, искаженная шрамом усмешка против тяжелого взгляда эльфа. — Вы хотели моего решения, Командор. Теперь оно у вас есть: Мы едем прямо, в эти горы впереди и в лес за ним. Я хочу своими собственными руками свернуть Какзиму шею прежде, чем луны закроют друг друга.
— Хорошо, — сказал командор настолько тихо, как если бы говорил сам себе, хотя его светло-желтые глаза глядели в лицо Павека. — Лучше, чем я ожидал. Лучше, чем я надеялся услышать от Героя Квирайта. До тринадцати осталось четыре дня. Тогда надо прибавить скорость, Лорд Павек. Я могу вести отряд быстрее, чем сейчас. Этой ночью мы будем спать на перевале, и мы найдем этого халфлинга прежде, чем Рал пройдет через лицо Гутея. Мое слово, Лорд Павек.
* * *
Слово Командора Джаведа оказалось таким же твердым, как и та сталь, которую он носил на шее. Оставив у подножия гор канков, рабов и вообще все, что темплары не могли нести на спине, эту ночь они спали на верхушке кряжа, и на опушке леса на следующую. По дороге они потеряли двух темпларов, одного при подъема, второго на спуске.
«Безалаберность», оба раза сказал Джавед, и отказался замедлить шаг.
У лесистого подножия гор темплары, включая Павека и Джаведа, переоделись, заменив рубашки на туники с длинными рукавами и кожаные доспехи, которые закрывали тело от горла до пояса и спускались перекрывающимися полосами до середины бедра.
Это все было частью оборудования, которое Павек получил в начале пути, и он не думал ничего особенного о приказе Джаведа, пока не коснулся тускло-коричневой плотной материи нижней рубахи.
— Шелк? — недоверчиво спросил он, ощупывая пальцами непривычный материал, который ассоциировался в его сознании с расфуфыренными аристократами, глупо-улыбающимися купцами и женщинами, которыми он не мог обладать.
— Он плотнее, чем выглядит, — невозмутимо ответил Джавед. — Крепче, чем кожа или даже сталь, в особых обстоятельствах. Эти халфлинги очень любят засады. Они прячутся на своих проклятых деревьях и пускают стрелы из своих крошечных луков; эти стрелы могут тебя только поцарапать, зато яд на них убъет тебя почти мгновенно. Кожа, конечно, предохранит твои самые главные органы, а это-, — Джавед разгладил ткань на своей руке. — Нравится это им или нет, но стрелы халфлингов соскользнут с шелка — а даже если нет, твоя собственная кожа скорее лопнет, чем этот шелк, и стрела вобъет его внутрь тебя.
— То есть это защита от стрел? — Из всего того, что командор приказал им надеть в лесу халфлингов, Павек первым выкинул бы эту скользкую рубаху.
— Конечно, что б я пропал. Шипы на головках стрел не вопьются в твои кишки. Распусти шелк и сбросишь с себя стрелы, вместе с ядом на них.
— С ядом на них?
На лице Джаведа мелькнула загадочная улыбка. — Я сам не верил в это, пока не поучаствовал в бою с белгами к северу от Балика. Сам видел, как целитель вынимал стрелу из человеческого живота; шелк был как новый, и таким же был мужик, десять дней спустя. С тех пор поверил. Мой совет, милорд, не снимайте ее. Мы знаем, что ваш халфлинг без ума от ядов.
* * *
Защита, которую создатели дали Матре, действовала только против живых созданий, и никак не повредила сети, сплетенной из лиан. К сожалению она истощила ее всю против сделанной халфлингами сети прежде, чем осознала это. Так что у нее не осталось ничего, когда халфлинги опустили их на землю, и она беспомощно стояла, едва не падая, пока Какизм лично связывал ее запястья за спиной и срывал с нее маску.
Пять дней позже, запертая под огромным Черным Деревом, окруженная мокрой, темной грязью, когда Звайн и Орекэл были не многим больше, чем голосами во тьме, она еще вздрагивала от воспоминаний.
Эта кража была личной местью Какзима, и именно ей. Он, конечно, унижал и остальных, особенно Руари. Когда полуэльф сказал Какзиму, что Павек уже мертв, бывший раб Элабона Экриссара так отшатнулся назад, как если бы Руари ударил его в самое чувствительное место, а потом перенес всю свою злобную ненависть с Павека, который был вне его досягаемости, на Руари, который был совершенно беззащитен.
Во время двух дневного, тяжелого и голодного пути через похожий на лабиринт лес, Какзим не только издевался и подкалывал Руари, но и регулярно избивал его. Так что полуэльф был весь в крови от могочисленных ран и едва мог стоять на ногах, когда они достигли своей цели: Черного Дерева.
Ни на одном витке своих воспоминаний Матра не видела ничего, что бы даже отдаленно напоминало зрелище крепости халфлингов. На грубой карте из куска коры, которую они нашли Кодеше, было нарисовано одно единственное дерево, такое же большое, как Вулкан Дымящаяся Корона, мимо которого они проехали по пути в лес. И когда они приехали в этот мир, в котором деревья находились от тебя на расстоянии вытянутой руки, черное дерево казалось чуть ли не выше вулкана.
Даже если бы десять таких как она взялись за руки, они не смогли бы обнять его ствол. Многочисленные корни, толщиной не меньше дварфского торса Орекэла, вылезали из мрачной, покрытой мхом поляны вокруг ствола дерева, а потом ныряли обратно в землю.
Но даже не ствол или корни черного дерева отложились в памяти Матры, не воспоминание о них она рассматривала, сидя в темноте между этих самых корней. Она глядела в то мгновение, когда она подняла голову, надеясь увидеть небо через ветки, большие как тела канков. Там не было неба, только подошвы ног мертвого человека.
Она закричала. Какзим засмеялся и — еще хуже — ноги задергались, и Матра сообразила, что это не труп человека, а живой халфлинг, висящий над ней на веревке, привязанной одним концом к громадному суку. Второй ее конец крепко обвивал руки несчастного.
И еще хуже, этот живой халфлинг был не один. С других веток свешивались тела других халфлингов, их было больше, чем она могла сосчитать. Некоторые из них были еще живы, вроде того, чьи ноги были прямо над его головой, но остальные были просто гниющие трупы, в которых с трудом можно было узнать халфлингов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93