Какзим взял металлический нож Павека и сделал два неглубокох разреза на щеках Руари, а потом и на голенях, прямо над щиколотками. На этом плоском камне был желоб, который был незаметен в слабом свете заката до тех пор, пока не наполнился кровью Руари. Кровь стекала по нему на покрытую мохом землю. Когда первые капли упали на мох, пение возобновилось и где-то неподалеку барабан начал отбивать монотонный ритм.
Вначале барабан бил медленно, пока халфлинги перевязывали веревками грудь полуэльфа ниже подмышек. Потом он забил быстрее, когда один из халфлингов взобрался на дерево со свободным концом веревки, обвязанном вокруг его пояса. Аккуратно поднявшись по главному стволу, халфлинг ловко перебрался на одну из самых толстых веток, пропустил через нее конец веревки и по нему спустился на землю.
— Хватайте и тащите, — приказал Какзим, его голос был почти не слышен из-за хора остальных халфлингов и гудения барабана. — Вы оба! Немедленно!
— Нет! — крикнул в ответ Звайн. — Вы можете убить меня, но не можете заставить сделать это.
Оказавшись на поверхности земли стражники-халфлинги поменяли свои заостренные палки на копья с каменными наконечниками, и его руки быстро покрылись кровью, как только они начали тыкать в него копьями, пока он пытался не сдвинуться с места. Хотя большинство из них метилось в его бока и бедра, пытаясь заставить его идти, но один ударил повыше, в лицо, попав прямо над левым глазом мальчика.
Звайн вскрикнул, кровь быстро потекла и залила его лицо, было невозможно оценить размер раны, но по-видимому это было совсем не то, чего хотел Какзим. Бывший раб Элабона Экриссара страшно закричал на своих сторонников — и один из них, возможно именно тот, который ударил копьем слишком высоко, отбросил копье и упал на колено, прижимая руки к глазам и ушам. Пока он раскачивался из стороны в сторону, безразличный к окружающему миру, из его ноздрей начала капать кровь. И все это время Какзим стоял, сжав кулаки и закрыв глаза, а шрамы на его лице бились в одном ритме с одиноким барабаном.
— Матра, — взмолился Звайн, глядя на нее своим здоровым глазом, пока он обеими руками зажимал другой. Из под его рук капала кровь.
Зато кровь больше не капала из ноздрей халфлинга; она текла сильным ровным потоком. Он упал на бок, дернулся и застыл.
— Да, Матра, — промурлыкал Какзим. Он отвернулся от мертвого халфлинга. — Возьми веревку и тащи.
Матра была зла и испугана, кровью и смертью. Знакомый жар пробежал по всему ее телу, руки начали деревянеть. Полупрозрачные мембраны в уголках ее глаз задрожали, как если бы это был нужный момент, чтобы высвободить свою защиту.
— Сделай хоть что-нибудь! — одновременно крикнули оба, Звайн и Какзим.
Барабан забил быстрее, и быстрее забилось сердце Матры, но мысли в ее голове закружились еще быстрее. У нее было все время мира, чтобы посмотреть на Звайна, потом на Руари и наконец на Какзима. Она ничего не могла сделать ни для полуэльфа, ни для человека, но она не могла уйти отсюда, пока этот халфлинг со шрамами на шеках еще жив. Ее защита обычно не убивала: она должна убить его своими руками.
Ее руки были достаточно сильны, чтобы поднять Руари. Им определенно хватит силы, чтобы сломать шею халфлинга. Матра представила себе, как мясо, сухожилия и кости рвутся под ее руками, и сделал первый шаг к Какзиму.
Ты умрешь, подумала она, ее глаза уставились на него. Я убъю тебя.
На своем втором шагу Матра ударилась в крепкую стену, Невидимую стену воли, которая была сильнее и лучше направлена, чем ее. Не было слов, только образы — образы женщины с белой кожей берущей веревку и тянущей за нее сначала одной рукой, потом другой, потом еще и еще, пока Руари не оказывался висящим высоко на черном дереве. Этим образам было невозможно сопротивляться. Матра отвернулась от Какзима. Она взяла веревку и сильно дернула. Плечи Руари поднялись над куском камня. Его голова со стоном упала на грудь. Его длинные медные волосы горели огнем в последних лучах заходящего солнца.
Они умрут все. Их всех принесут в жертву черному дереву: Священному Черному Дереву, крепости знания халфлингов. Их кровь дотечет до самых глубоких корней, смоет клеймо поражения и позора. ПаддокЕе руки дрогнули. Веревка выскользнула из них. Она могла видеть знакомое лицо с неровным шрамом от глаза до верхней губы. Его имя было не Паддок; его имя Павек. Павек. И он не одобрил бы то, что она делаетКулак Невидимого ветра ударил в мысли Матры, разбросал их как сухие листья, и ее опустошенное сознание наполнилось новыми мыслями, пришедшими ниоткуда:
Совершенно недопустимо, что Черное Дерево отказалось слушать мольбы Какзима, отказалось признать его власть. Он не совершил никаких преступлений, не сделал никаких ошибок. Просто все его планы были уничтожены бандой недоделок и негодяев, которых он поклялся уничтожить, и уже это одно является доказательством его чести и оправдывает все его намерения.
Паддок, нет, Павек, был бы совершенной жертвой, но Павек сбежал. Какзим предлагает три другие жертвы, вместо одной — сначала Руари, потом Звайн, и наконец сама Матра — и все три будут принесены, когда обе луны будут светить вместе. Их кровь напитает корни Черного Дерева, а все мелкие ошибки Какзима будут прощены и забыты. И Черное Дерево примет его как законного наследника знания халфлингов.
Она привязала веревку рядом с другими, уже привязанными к основанию огромного ствола Черного Дерева, потом взглянула на Звайна. Его очередь придет, когда налагающиеся друг на друга луны встанут над вершинами древьев. Ее собственная очередь настанет в полночь, когда Рал будет прямо в центре диска Гутея. Она сама подойдет к камню, сделанная халфлингами и ими же уничтоженная.
Сделанная халфлингами?
Матра выбросила из себя чужие мысли, вновь собрала свои, сломала стену и отбила Невидимый кулак. Сделанная халфлингами — голоса во тьме в начале ее воспоминаний были голосами халфлингов. Создатели, которые сделали ошибку и выбросили ее из их жизни только с красными бусинами и маской, эти создатели были халфлингами. И теперь еще один халфлинг, тот самый, который убил Отца и Мику, хочет выбросить ее из ее собственных мыслей и…
Она вспомнила, что сделала, пока Какзим контролировал ее сознание, и эти воспоминания обожгли ее совесть. Она подняла голову, надеясь, что эти картинки ей приснились, но заранее зная, что это не так. Да, Руари висел, висел над ее головой. Это кровь Руари сочилась на темный мох, и именно она повесила его.
Матра не умела плакать, но могла кричать. Закричав, она повернула голову к Какзиму, и бросила на него самый ядовитый и безумный взгляд, который он только видел в этом мире. Внутри нее созрел гром, как будто вся киноварь, которую она сжевала в темноте, была готова взорваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Вначале барабан бил медленно, пока халфлинги перевязывали веревками грудь полуэльфа ниже подмышек. Потом он забил быстрее, когда один из халфлингов взобрался на дерево со свободным концом веревки, обвязанном вокруг его пояса. Аккуратно поднявшись по главному стволу, халфлинг ловко перебрался на одну из самых толстых веток, пропустил через нее конец веревки и по нему спустился на землю.
— Хватайте и тащите, — приказал Какзим, его голос был почти не слышен из-за хора остальных халфлингов и гудения барабана. — Вы оба! Немедленно!
— Нет! — крикнул в ответ Звайн. — Вы можете убить меня, но не можете заставить сделать это.
Оказавшись на поверхности земли стражники-халфлинги поменяли свои заостренные палки на копья с каменными наконечниками, и его руки быстро покрылись кровью, как только они начали тыкать в него копьями, пока он пытался не сдвинуться с места. Хотя большинство из них метилось в его бока и бедра, пытаясь заставить его идти, но один ударил повыше, в лицо, попав прямо над левым глазом мальчика.
Звайн вскрикнул, кровь быстро потекла и залила его лицо, было невозможно оценить размер раны, но по-видимому это было совсем не то, чего хотел Какзим. Бывший раб Элабона Экриссара страшно закричал на своих сторонников — и один из них, возможно именно тот, который ударил копьем слишком высоко, отбросил копье и упал на колено, прижимая руки к глазам и ушам. Пока он раскачивался из стороны в сторону, безразличный к окружающему миру, из его ноздрей начала капать кровь. И все это время Какзим стоял, сжав кулаки и закрыв глаза, а шрамы на его лице бились в одном ритме с одиноким барабаном.
— Матра, — взмолился Звайн, глядя на нее своим здоровым глазом, пока он обеими руками зажимал другой. Из под его рук капала кровь.
Зато кровь больше не капала из ноздрей халфлинга; она текла сильным ровным потоком. Он упал на бок, дернулся и застыл.
— Да, Матра, — промурлыкал Какзим. Он отвернулся от мертвого халфлинга. — Возьми веревку и тащи.
Матра была зла и испугана, кровью и смертью. Знакомый жар пробежал по всему ее телу, руки начали деревянеть. Полупрозрачные мембраны в уголках ее глаз задрожали, как если бы это был нужный момент, чтобы высвободить свою защиту.
— Сделай хоть что-нибудь! — одновременно крикнули оба, Звайн и Какзим.
Барабан забил быстрее, и быстрее забилось сердце Матры, но мысли в ее голове закружились еще быстрее. У нее было все время мира, чтобы посмотреть на Звайна, потом на Руари и наконец на Какзима. Она ничего не могла сделать ни для полуэльфа, ни для человека, но она не могла уйти отсюда, пока этот халфлинг со шрамами на шеках еще жив. Ее защита обычно не убивала: она должна убить его своими руками.
Ее руки были достаточно сильны, чтобы поднять Руари. Им определенно хватит силы, чтобы сломать шею халфлинга. Матра представила себе, как мясо, сухожилия и кости рвутся под ее руками, и сделал первый шаг к Какзиму.
Ты умрешь, подумала она, ее глаза уставились на него. Я убъю тебя.
На своем втором шагу Матра ударилась в крепкую стену, Невидимую стену воли, которая была сильнее и лучше направлена, чем ее. Не было слов, только образы — образы женщины с белой кожей берущей веревку и тянущей за нее сначала одной рукой, потом другой, потом еще и еще, пока Руари не оказывался висящим высоко на черном дереве. Этим образам было невозможно сопротивляться. Матра отвернулась от Какзима. Она взяла веревку и сильно дернула. Плечи Руари поднялись над куском камня. Его голова со стоном упала на грудь. Его длинные медные волосы горели огнем в последних лучах заходящего солнца.
Они умрут все. Их всех принесут в жертву черному дереву: Священному Черному Дереву, крепости знания халфлингов. Их кровь дотечет до самых глубоких корней, смоет клеймо поражения и позора. ПаддокЕе руки дрогнули. Веревка выскользнула из них. Она могла видеть знакомое лицо с неровным шрамом от глаза до верхней губы. Его имя было не Паддок; его имя Павек. Павек. И он не одобрил бы то, что она делаетКулак Невидимого ветра ударил в мысли Матры, разбросал их как сухие листья, и ее опустошенное сознание наполнилось новыми мыслями, пришедшими ниоткуда:
Совершенно недопустимо, что Черное Дерево отказалось слушать мольбы Какзима, отказалось признать его власть. Он не совершил никаких преступлений, не сделал никаких ошибок. Просто все его планы были уничтожены бандой недоделок и негодяев, которых он поклялся уничтожить, и уже это одно является доказательством его чести и оправдывает все его намерения.
Паддок, нет, Павек, был бы совершенной жертвой, но Павек сбежал. Какзим предлагает три другие жертвы, вместо одной — сначала Руари, потом Звайн, и наконец сама Матра — и все три будут принесены, когда обе луны будут светить вместе. Их кровь напитает корни Черного Дерева, а все мелкие ошибки Какзима будут прощены и забыты. И Черное Дерево примет его как законного наследника знания халфлингов.
Она привязала веревку рядом с другими, уже привязанными к основанию огромного ствола Черного Дерева, потом взглянула на Звайна. Его очередь придет, когда налагающиеся друг на друга луны встанут над вершинами древьев. Ее собственная очередь настанет в полночь, когда Рал будет прямо в центре диска Гутея. Она сама подойдет к камню, сделанная халфлингами и ими же уничтоженная.
Сделанная халфлингами?
Матра выбросила из себя чужие мысли, вновь собрала свои, сломала стену и отбила Невидимый кулак. Сделанная халфлингами — голоса во тьме в начале ее воспоминаний были голосами халфлингов. Создатели, которые сделали ошибку и выбросили ее из их жизни только с красными бусинами и маской, эти создатели были халфлингами. И теперь еще один халфлинг, тот самый, который убил Отца и Мику, хочет выбросить ее из ее собственных мыслей и…
Она вспомнила, что сделала, пока Какзим контролировал ее сознание, и эти воспоминания обожгли ее совесть. Она подняла голову, надеясь, что эти картинки ей приснились, но заранее зная, что это не так. Да, Руари висел, висел над ее головой. Это кровь Руари сочилась на темный мох, и именно она повесила его.
Матра не умела плакать, но могла кричать. Закричав, она повернула голову к Какзиму, и бросила на него самый ядовитый и безумный взгляд, который он только видел в этом мире. Внутри нее созрел гром, как будто вся киноварь, которую она сжевала в темноте, была готова взорваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93