Если меня можно назвать нормальной. Сикорски сказал мамочке, что общение с душевнобольными вряд ли улучшит твое настроение. Ты им для чего-то был очень нужен, Питер, я это сразу поняла. Только я опасалась, что ты вроде других, вроде Леви. И мне настрого запретили тебя травмировать. Сикорски пообещал, что если я захочу, он отпустит нас с тобой вместе, на экскурсию, но я ни при каких условиях не должна тебе рассказывать о других пациентах. Потому что ты вменяемый, но очень ранимый, и можешь подумать, что тебя держат вместе с психами.
Вообще-то, так оно и есть. Но не совсем. Из тех, кого выпускают гулять, я имею в виду корпус «С», Барков самый толковый. Даже слишком толковый. Я потому так и торопилась уйти, что он мигом обо всем догадается. Он никакой не волшебник, но читает по лицам. Вот как цыгане умеют читать судьбу по ладони, так и он. Я его тоже вначале боялась, а потом мы даже подружились. Если он для кого и опасен, то в первую очередь для себя. Когда до меня дошли сведения, что Винченто направил Баркова к тебе для совместной работы, я намеревалась вытащить тебя в тот же вечер в парк, чтобы предостеречь. Барков - человек, мягко говоря, своеобразный, и прежде чем работать с ним в паре, надо как следует защититься… Не исключаю, что вы подружились, пока меня нет, но Барков никогда не расскажет тебе то, что рассказал мне. Потому что я помню, в каком состоянии его привезли, а Владиславу тогда было не с кем поделиться. Кроме того, он не стеснялся открывать передо мной душу, поскольку я была совсем девчонкой и слушала, разинув рот. Мамочка и Пэн вначале здорово расстроились, они струхнули, что Барков заразит меня черной меланхолией или возбудит вкус к травке. Но Барков, он не психопат, хоть и дерганый. Он сам постучался к мамочке и заявил, что не намерен запугивать ребенка. Мамочка подумала - и рассудила, как и в нашем с тобой случае: главное, что они под присмотром! А Сикорски сказал, что Барков не представляет опасности при контакте тет-а-тет…
Барков - профессиональный самоубийца и бывший наркоман. Первый раз он попал в психушку еще совсем молоденьким, когда только прилетел в Штаты. Наркотики он употреблял еще в России и перепробовал почти все, что мог достать. Про всякие таблетки, затяжки и шприцы он может размусоливать часами. Но что любопытно - Барков не сожалеет о наркотиках и не поет им гимны. Он не такой, как другие. Но ты, милый, и так понял, что в Крепости не держат рядовых наркоманов. Барков кололся, нюхал, кипятил что-то в ложке, жрал пилюли, но не привыкал.
Ты засмеешь меня, что подобное невозможно. Что нельзя с четырнадцати лет глушиться химией и остаться здоровым. Ну, о крепком здоровье никто и не говорит. У Владислава развилась эпилепсия и диабет, а еще он переболел гепатитом и чуть не помер, Родители им не занимались, Барков крутился в молодежной банде, они воровали магнитолы из машин, вскрывали киоски и периодически попадали в полицию. К восемнадцати годам часть дружков Владислава умерла от передозировки, а другая часть угодила в колонии.
Барков считает, что его берег личный ангел, но не ангелок с белыми пушистыми крылышками, из тех, что спускаются с неба. Его защищал от окончательной гибели кто-то другой, гораздо менее приятный. Барков избежал тюрьмы, не прикладывая никаких усилий. Несколько раз полиция накрывала притоны, где парни варили «винт», кажется, я правильно называю эту заразу? Других ловили, привлекали к суду, а Барков выходил сухим из воды. После очередного прояснения он упорно возвращался домой, он тянулся в семью, но семья не тянулась к нему. Он не любит рассказывать про родителей; пожалуй, это единственная закрытая страница, которую он переворачивает, не глядя.
Иногда, после порции таблеток, Баркову казалось, что он почти разглядел ангела, но в последний момент чудесный посланец ускользал. Владислав описывал это как темную простыню за спиной. Куда ни повернешься, говорил он, а позади полощется темное, непроницаемое полотнище. Темнее, чем ночь, глухой, непроницаемый квадрат мрака. И сколько ни верти головой, оно неизменно остается позади, словно не допускает, чтобы человек взглянул на него прямо. Барков эту тему подробно обсасывает с Леви, тот весь загорается, когда беседа заходит о потустороннем. У Леви на все готовы ответы, он замучил Баркова идеями, как вызвать темного ангела на разговор, но закавыка в том, что трезвого Баркова никто сверхъестественный не посещает.
Сам Владислав уверен, что не кончился, потому что не подсел на героин, коку и прочие «тяжести». Он пробовал, но не подсел.
Ты понял, что я хочу сказать, Питер? Баркову завидовали все его дружки и подружки, те, кто не скончался…
Вечно такое «везение» продолжаться не могло. Суматошная жизнь Баркова, качанье между явью и бредом, резко поменялась, когда ему исполнилось шестнадцать. Полиция провела крупную облаву, кто-то опознал украденные вещи, их нашли в квартире, где в беспамятстве лежали вповалку человек восемь. Баркова забрали вместе с остальными, но Уголовной статьи он не получил. Он попал на принудительное лечение.
И тут начались странности.
Соседей Владислава на второй день скрутила ломка, а он спокойно почитывал журналы, помогал сестрам и вообще вел себя так, будто угодил в больницу на практику. Именно тогда его обследовали и обнаружили искалеченную печень, лишний сахар в крови и следы суицида. Владислав уже успел порезать вены, за компанию со своей первой девушкой Но тогда это было несерьезно, подружка девицы опомнилась и перевязала обоих.
Врачи собрали вокруг Влада настоящий консилиум. Его принялись лечить от всего подряд, в том числе от эпилепсии. И надо сказать, изрядно преуспели, потому что, в отличие от погибающих дружков, организм твоего соседа, Питер, не успел окончательно развалиться.
- Какие препараты ты употреблял? - спросили Баркова.
Он честно перечислил. Для шестнадцатилетнего парня список был солидный. Врачи переглянулись.
- Ты хорошо себя чувствуешь? - Да.
- А раньше? У тебя была ломка? Барков задумался.
У него не было ломки. Вообще. Два года он употреблял препараты, но в больнице не почувствовал малейшего дискомфорта. Других ребят зомбировали психологи, их привязывали к койкам, заливали им в вены тонны витаминов, а Барков вел себя как нанятый медбрат. Участвовал в лечебном процессе.
- Ты принимал наркотики без перерыва? - настаивали врачи.
- С перерывами. - Барков припомнил несколько случаев, когда заканчивались деньги. Иногда он обходился без дозы по месяцу и более. Приятели и подружки из его банды корчились на полу, выли и готовы были броситься из окна, а он мог их только пожалеть. Он был прекрасно подкован в вопросах приобретения и применения, он не понаслышке знал, как настигает смерть его сверстников, но никогда не мучился от недостатка дозы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Вообще-то, так оно и есть. Но не совсем. Из тех, кого выпускают гулять, я имею в виду корпус «С», Барков самый толковый. Даже слишком толковый. Я потому так и торопилась уйти, что он мигом обо всем догадается. Он никакой не волшебник, но читает по лицам. Вот как цыгане умеют читать судьбу по ладони, так и он. Я его тоже вначале боялась, а потом мы даже подружились. Если он для кого и опасен, то в первую очередь для себя. Когда до меня дошли сведения, что Винченто направил Баркова к тебе для совместной работы, я намеревалась вытащить тебя в тот же вечер в парк, чтобы предостеречь. Барков - человек, мягко говоря, своеобразный, и прежде чем работать с ним в паре, надо как следует защититься… Не исключаю, что вы подружились, пока меня нет, но Барков никогда не расскажет тебе то, что рассказал мне. Потому что я помню, в каком состоянии его привезли, а Владиславу тогда было не с кем поделиться. Кроме того, он не стеснялся открывать передо мной душу, поскольку я была совсем девчонкой и слушала, разинув рот. Мамочка и Пэн вначале здорово расстроились, они струхнули, что Барков заразит меня черной меланхолией или возбудит вкус к травке. Но Барков, он не психопат, хоть и дерганый. Он сам постучался к мамочке и заявил, что не намерен запугивать ребенка. Мамочка подумала - и рассудила, как и в нашем с тобой случае: главное, что они под присмотром! А Сикорски сказал, что Барков не представляет опасности при контакте тет-а-тет…
Барков - профессиональный самоубийца и бывший наркоман. Первый раз он попал в психушку еще совсем молоденьким, когда только прилетел в Штаты. Наркотики он употреблял еще в России и перепробовал почти все, что мог достать. Про всякие таблетки, затяжки и шприцы он может размусоливать часами. Но что любопытно - Барков не сожалеет о наркотиках и не поет им гимны. Он не такой, как другие. Но ты, милый, и так понял, что в Крепости не держат рядовых наркоманов. Барков кололся, нюхал, кипятил что-то в ложке, жрал пилюли, но не привыкал.
Ты засмеешь меня, что подобное невозможно. Что нельзя с четырнадцати лет глушиться химией и остаться здоровым. Ну, о крепком здоровье никто и не говорит. У Владислава развилась эпилепсия и диабет, а еще он переболел гепатитом и чуть не помер, Родители им не занимались, Барков крутился в молодежной банде, они воровали магнитолы из машин, вскрывали киоски и периодически попадали в полицию. К восемнадцати годам часть дружков Владислава умерла от передозировки, а другая часть угодила в колонии.
Барков считает, что его берег личный ангел, но не ангелок с белыми пушистыми крылышками, из тех, что спускаются с неба. Его защищал от окончательной гибели кто-то другой, гораздо менее приятный. Барков избежал тюрьмы, не прикладывая никаких усилий. Несколько раз полиция накрывала притоны, где парни варили «винт», кажется, я правильно называю эту заразу? Других ловили, привлекали к суду, а Барков выходил сухим из воды. После очередного прояснения он упорно возвращался домой, он тянулся в семью, но семья не тянулась к нему. Он не любит рассказывать про родителей; пожалуй, это единственная закрытая страница, которую он переворачивает, не глядя.
Иногда, после порции таблеток, Баркову казалось, что он почти разглядел ангела, но в последний момент чудесный посланец ускользал. Владислав описывал это как темную простыню за спиной. Куда ни повернешься, говорил он, а позади полощется темное, непроницаемое полотнище. Темнее, чем ночь, глухой, непроницаемый квадрат мрака. И сколько ни верти головой, оно неизменно остается позади, словно не допускает, чтобы человек взглянул на него прямо. Барков эту тему подробно обсасывает с Леви, тот весь загорается, когда беседа заходит о потустороннем. У Леви на все готовы ответы, он замучил Баркова идеями, как вызвать темного ангела на разговор, но закавыка в том, что трезвого Баркова никто сверхъестественный не посещает.
Сам Владислав уверен, что не кончился, потому что не подсел на героин, коку и прочие «тяжести». Он пробовал, но не подсел.
Ты понял, что я хочу сказать, Питер? Баркову завидовали все его дружки и подружки, те, кто не скончался…
Вечно такое «везение» продолжаться не могло. Суматошная жизнь Баркова, качанье между явью и бредом, резко поменялась, когда ему исполнилось шестнадцать. Полиция провела крупную облаву, кто-то опознал украденные вещи, их нашли в квартире, где в беспамятстве лежали вповалку человек восемь. Баркова забрали вместе с остальными, но Уголовной статьи он не получил. Он попал на принудительное лечение.
И тут начались странности.
Соседей Владислава на второй день скрутила ломка, а он спокойно почитывал журналы, помогал сестрам и вообще вел себя так, будто угодил в больницу на практику. Именно тогда его обследовали и обнаружили искалеченную печень, лишний сахар в крови и следы суицида. Владислав уже успел порезать вены, за компанию со своей первой девушкой Но тогда это было несерьезно, подружка девицы опомнилась и перевязала обоих.
Врачи собрали вокруг Влада настоящий консилиум. Его принялись лечить от всего подряд, в том числе от эпилепсии. И надо сказать, изрядно преуспели, потому что, в отличие от погибающих дружков, организм твоего соседа, Питер, не успел окончательно развалиться.
- Какие препараты ты употреблял? - спросили Баркова.
Он честно перечислил. Для шестнадцатилетнего парня список был солидный. Врачи переглянулись.
- Ты хорошо себя чувствуешь? - Да.
- А раньше? У тебя была ломка? Барков задумался.
У него не было ломки. Вообще. Два года он употреблял препараты, но в больнице не почувствовал малейшего дискомфорта. Других ребят зомбировали психологи, их привязывали к койкам, заливали им в вены тонны витаминов, а Барков вел себя как нанятый медбрат. Участвовал в лечебном процессе.
- Ты принимал наркотики без перерыва? - настаивали врачи.
- С перерывами. - Барков припомнил несколько случаев, когда заканчивались деньги. Иногда он обходился без дозы по месяцу и более. Приятели и подружки из его банды корчились на полу, выли и готовы были броситься из окна, а он мог их только пожалеть. Он был прекрасно подкован в вопросах приобретения и применения, он не понаслышке знал, как настигает смерть его сверстников, но никогда не мучился от недостатка дозы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91