- Что у меня опять выросло? - спросила я. Она сделала вид, что не поняла вопроса, но вся побелела.
- Мама, что у меня опять выросло лишнее? Еще одна почка, или желудок?
- Откуда ты знаешь? - Она растерялась, но быстро взяла себя в руки.
Мама у меня - настоящий профессионал, ее не так-то просто смутить. И у нее, в отличие от меня, никогда не дрожат руки. Может немножко дергаться глаз, или появляются капельки пота над верхней губой, но руки не дрожат. Сикорски, когда не в себе, он прячет руки в карманах, чтобы никто не видел, как он трет пальцы, словно сдирает старую ороговевшую кожу. Мамочка держит руки на коленях, ногти у нее всегда ровные, коротко подстриженные, а кожа на ладонях почти белая от специальных составов.
Я старалась не глядеть на ее руки, чтобы не представлять, как она выглядит в шапочке и маске. Мама не участвует, когда оперируют меня, наверное, так положено по врачебной этике. А может быть, она боится, что случайно дернет рукой…
Я представляю, как мамочка поднимает ладони, и ей надевают тонкие перчатки, а затем вспыхивает лампа, что не дает тени, и для того, кто привязан к столу, остаются только висящие в белизне глаза. Внимательные и холодные, как глаза боа, загнавшего в трясину дрожащего детеныша тапира. Змея неторопливо кружит возле увязшего в тине зверька, слушает заполошную трескотню маленького сердечка. Она не торопится, она получает удовольствие от охоты…
Поверх розовых резиновых перчаток скатываются капельки крови. Кровь стекает, а промежутки между резиновыми пальцами становятся почти черными, но блестящее лезвие держится крепко и точно по нанесенному рисунку входит под кожу… Затем одни нависшие над разрезом глаза встречаются с другими, шапочки удовлетворенно кивают, а розовая перчатка опускается вниз. Две пары глаз пристально разглядывают трепещущий живой комок, что-то невероятно увлекательное, что-то лишнее, рудимент… Я слышала, как доктор Сью сказала, что мамочка прекрасно оперирует.
Мама пообещала, что обо всем со мной поговорит. Раз уж я и так подслушала, то нет смысла скрывать, они просто хотели меня поберечь. Пока я стану взрослой.
И она сдержала слово, Питер. Наполовину. Она не была моей настоящей матерью.
Она была носителем.
26. САМЫЕ НЕЗАВИСИМЫЕ ЖУРНАЛИСТЫ
- У тебя новости, - заявил Барков, едва я приехал в столовую. Я кивнул Марго и подвинул соседу тарелку с хлебом. Под тарелкой лежала магнитная карта.
- Ты уверен, что сработает? - несмело спросил он.
- Спрячь, - посоветовал я, вгрызаясь в персик. - Или забоялся?
- Я свое отбоялся, - хмыкнул он, разглядывая заветный квадратик. - Это у тебя в башке сквозит, будто ты призрак встретил. Но нас засечет козел с четвертого поста!
Я старательно изображал беззаботный ужин, нарочито долго смаковал фрукты, но внутри все кипело и булькало. Сначала мне почудилось, что повариха как-то не так на меня поглядывает, затем я стал вспоминать, не встретил ли кого в холле.
- Не бзди, ничего не ожидается, - глядя в сторону, прошамкал Барков. Он, в задумчивости, набил полный рот салата, наверное, тоже не справлялся с тремором. - Никаких дополнительных мероприятий.
- Ты проследил?
- Да, как ты просил, нарочно ошивался в парке, пока не выгнали. Все уехали, осталась обычная смена дежурных. Тем более, что выходной.
- Иногда в выходной они затевают… -Я прислушался к звукам из большой столовой. Свет там не горел, но мне показалось, что кто-то разговаривает.
- Там пусто, - поймал мои мысли Барков, - Моют полы.
- Кто из врачей?
- Этот… - напрягся Барков. - Доктор Рамадан, или как его. Не из наших. Он тихий, до одиннадцати не вылезет из кабинета…
- По этажу дневалит Томми, он уже спит, - сказал я. - А с охранником надо потолковать. Если даже засекут, пусть ищут неисправность в своей системе. Но если боишься, отложим.
- А ты-то чего весь пузырями пошел, коли такой отважный? Ты погляди, чего в тарелке наворочал!
- А черт его знает… - Похоже, у меня также развивался нешуточный невроз. Сам того не замечая, я замесил в кашу овощную котлетку, йогурт и желе из фруктов. - Ты достал?.. - не утерпел Владислав.
- Тихо! - остановил я его порыв. - В лифте поедем вместе, а когда поднимемся на этаж…
Пока мы поднимались, Барков изо всех сил сдерживал пляшущие конечности. Формально, на третьем этаже, делать нам было нечего, и любой встречный сотрудник мог бы резонно осведомиться, что мы вынюхиваем. Я молил Бога, чтобы нам не встретился никто из особо ярых сверхурочников. Иногда окна лабораторий третьего этажа светились до поздней ночи, но сегодня Влад поклялся, что ни одна лампа не горит. Мой четвертый уровень допуска, по крайней мере, позволял кататься вверх-вниз, а на Баркова, без ворованной карты, давно бы уже ополчилась сигнализация.
Лифт плавно затормозил. Первое впечатление было такое, словно двери открылись в бездонный колодец. Автоматика экономила электричество, слегка подсвеченным оставался лишь дальний сегмент коридора, где голубыми искорками перемигивались мониторы и уже поднимался с кресла обеспокоенный охранник. Прямо напротив лифта располагался окуляр камеры, и дежурный прекрасно видел наши возбужденные рожи.
Секундой позже у меня случился маленький припадок. Задергалась голова, изо рта посыпались остатки ужина, действующей ручонкой я хлестал себя по щеке. Барков озабоченно подпрыгивал рядом.
Пытаясь развернуть кресло, он неловко зацепил пристенную декоративную решетку, из подвесных горшочков посыпались искусственные цветы, с моих колен раскатились по полу шахматы. Я продолжал хрипеть и заваливаться набок. Барков сопел, вращал глазами и матерился, достаточно правдоподобно изображая испуг.
Долго нам ломать комедию не пришлось. Вдали щелкнул запор и подскочил обеспокоенный охранник. На посту вращалось покинутое кресло, сквозь двойную решетку я видел угол лестничной клетки и часть коридора, относящуюся к корпусу «В».
Кого-то там везли на каталке, слышался далекий скрип и невнятные голоса. С нашей стороны все оставалось тихо. Лифт закрылся, но не двинулся с места.
Инструкция дежурного предусматривала оставление поста только в крайних случаях, требующих немедленного вмешательства. Пока Курт, чертыхаясь, скользил к нам по натертому, как ледовая дорожка, покрытию, я успел подумать, что мы молодцы, поскольку не воспользовались нижней, подземной перемычкой. Я совершенно выпустил из виду, что пришлось бы пересекать холл, где слежение ведется тем постом, что в тоннеле. После того, как молодчик, опознанный Барковым, доверчиво подошел ко мне в парке, чтобы поднять упавший журнал, я узнал чрезвычайно много нового.
Для начала электрик свел нас, сам того не желая, со своим шефом. Даже не так! Главный энергетик, действительно, крайне редко появлялся внутри Крепости, у него даже не было постоянного пропуска!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91