Три постельные сцены, два побоища второго плана, попытка самоубийства. Торжество нетрадиционной религии, безбрачия и крепкой мужской дружбы. События следующих полутора часов мне предстояло сочинить самому. Ясное дело, подобные перипетии не могли не отвлечь меня от собственного личного дела.
Но ненадолго.
После обеда мне хотелось уединиться в виноградной беседке и завыть. Почти всю следующую ночь я пролежал с открытыми глазами, вспоминая маму. Вспоминал ее такой, какой она была до начала загульного пьянства.
Маму никогда не будут лечить в американской клинике, потому что ее неблагодарный сын никогда не заработает денег на переезд и оплату стационара…
В среду Куколка вырвалась вместе с нами и прилежно дожидалась, пока закончатся мои массажи и всевозможные новомодные пытки. Старательные ребята из детского отделения постоянно придумывали что-то новое. Я не мог не восхититься их упорством и почти братским отношением. В какой-то момент у меня даже блеснула безумная идея отказаться ехать назад. Попросить тут убежища, пожаловаться местному начальству, сообщить им, что мои приемные родители совершенно мной не занимаются…
Слава Богу, тупому слоненку хватило рассудка не устраивать истерик. В лучшем случае я спас бы кусочек хобота, и то ненадолго. Аллигатор лег бы на мутное дно и остался жив. А спустя недельку-другую, сомневаться не приходится, меня посетила бы невзрачная сестричка и мимоходом сделала бы укольчик.
Чтобы не возникало желания поболтать…
- Ты все еще не против разузнать о своем отце? - спросил я у Дженны.
Мы устроились на мозаичной площадке, во внутреннем садике больницы. Мне полагался заслуженный отдых после терапии. С двух сторон вокруг нас журчали фонтаны; идеальное местечко, где никто не мог нас подслушать. - Что ты разведал? - напряглась она.
- О тебе ничего… -Я не собирался ее запугивать; Дженне следовало сообщить ровно столько, чтобы не спровоцировать ее на преждевременную выходку. Позже мне будет все равно, как она отреагирует… - Барков прав. Винченто использует меня. Наше отделение не имеет к тебе никакого отношения, ты даже не упоминаешься в списках.
- В каких списках?
- В перечне пациентов и амбулаторно обследуемых. Корпус «С» целиком специализируется на нервных и психических расстройствах.
- Так Винченто делает из тебя психа? - Куколка всплеснула руками. - Я тебя предупреждала, Питер, не водись близко с апостолом! Расскажи мне, что ты прочел? Ты добрался до файлов Винченто?
- Да нет же, апостол ни при чем! И рассказывать мне пока нечего, - слукавил я. - В списках последних пяти лет отмечены тридцать два пациента с различными отклонениями. Кого-то перевели в клинику, кого-то вообще выписали. Кстати, кроме Клиники и Крепости, существуют еще два объекта. В Крепости они держат только тех, кто может быть полезен в целях пропаганды…
- Какой еще пропаганды? - Дженна вскочила, нервно прошлась между чашами фонтанов. Я невольно залюбовался, как солнце ласкает ее золотисто-русые локоны. Куколка отращивала волосы по моей просьбе, хотя ей больше шла прическа «под Монро». Она была очень красивая в тот день, она всегда бессознательно прихорашивалась, если выезжала в город. Возможно, ее летний, чересчур открытый наряд мне и запомнился, потому что в тот день состоялась наша последняя, долгая встреча, и наша последняя беседа тет-а-тет. Я как будто чувствовал, что больше поговорить и побыть вдвоем нам не удастся.
Куколка потрогала морду каменного дельфина, из пасти которого извергался веселый поток воды и падал в огромную раскрытую раковину. Второй фонтан, напротив, также был исполнен в виде двухметровой раковины, но вместо дельфина водой брызгались три морских конька.
После массажей мне было больно шевелить шеей, но я, не жалуясь, следил за Дженной. Куколка нарядилась в свободную розовую маечку без лифчика, закрытую спереди, а на спине всю в тоненьких веревочках. Она быстро вышагивала в своих обтягивающих штанах, запускала ладони в фонтаны, трогала себя за прическу, как делает всегда, когда не может успокоиться.
Она была очень красивая в то утро, возможно, я наблюдал одно из тех мимолетных изменений, которые все дальше продвигают угловатого тинейджера к состоянию взрослой женщины. Мне показалось, что у Дженны чуточку округлились плечи, немножко сгладились скулы, слегка поубавилось резкости, когда она задрала ногу в кроссовке на край ракушки, чтобы перевязать шнурок. В который раз эта безумно соблазнительная поза, когда попка оттопырилась, а в вырезе маечки я видел ее грудь и шрамы от операций, напомнила мне, кто я такой, и как скоро наши пути разойдутся. Как только Дженна найдет себе здорового парня, с парой крепких ног, мускулистыми руками, на которых он будет ее носить…
Не ошибся я в одном. Наши пути разошлись, но совсем по иной причине.
Последнее утро, когда мы поцеловались, когда Куколка брала мою ладонь и клала к себе на грудь. Последнее утро, когда я мог попросить у нее немножечко интима, попросить ее повторить нашу близость или хотя бы поласкать меня тонкими наманикюренными пальчиками… И до тупого, толстокожего урода внезапно дошло, что эта гибкая, расцветающая девушка, возможно, совсем иначе восприняла мое предложение поболтать. То есть она была в курсе, что я пытаюсь добраться до закрытой информации, но зачем для такой беседы приделывать длинные ногти и так тщательно красить глаза перед выходом на солнцепек? Черт подери, какой же я был осел!
Единственная, первая и последняя женщина всем своим видом намекала мне на возможность близости, а я все испортил! Врачи помыли меня и оставили в покое на пару часов. Мы запросто могли бы уединиться, здесь не было телекамер. А я все испортил, я заговорил про ее отца… Каждый приходит к безумию по-своему…
- Я подобрал неверное слово, пропаганда тут ни при чем, - исправился я. - Винченто изучает рефлексы идентификации, а я хорошо говорю по-русски.
- Что такое «иден…»? Как там дальше?
- Это когда подростки смотрят кино и невольно начинают подражать экранным образам.
- Словечки всякие, тряпки, да? Ну и что с того? Это же клево! Я тоже раньше хотела быть похожей на Памелу, а потом мне понравилась Куртни Лав, а потом…
- Я говорю не о тряпках, хотя одежда тоже играет роль.
- Хорошо, я все поняла. Я, как всегда, сказала глупость.
- Ты не глупая, ты всего лишь…
- Все, молчу!-Дженна двумя ладошками комично зажала себе рот. - Расскажи мне! - Она уселась напротив, на влажный край ракушки, подставив спину брызгам.
Я мысленно сложил фигу и вкратце передал ей содержание моего файла. Я постарался не слишком запугивать Куколку научными терминами, особенно касательно моих «аномальных речевых искажений». Еще не хватало, чтобы девушка начала меня бояться и поставила нас с апостолом на одну доску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Но ненадолго.
После обеда мне хотелось уединиться в виноградной беседке и завыть. Почти всю следующую ночь я пролежал с открытыми глазами, вспоминая маму. Вспоминал ее такой, какой она была до начала загульного пьянства.
Маму никогда не будут лечить в американской клинике, потому что ее неблагодарный сын никогда не заработает денег на переезд и оплату стационара…
В среду Куколка вырвалась вместе с нами и прилежно дожидалась, пока закончатся мои массажи и всевозможные новомодные пытки. Старательные ребята из детского отделения постоянно придумывали что-то новое. Я не мог не восхититься их упорством и почти братским отношением. В какой-то момент у меня даже блеснула безумная идея отказаться ехать назад. Попросить тут убежища, пожаловаться местному начальству, сообщить им, что мои приемные родители совершенно мной не занимаются…
Слава Богу, тупому слоненку хватило рассудка не устраивать истерик. В лучшем случае я спас бы кусочек хобота, и то ненадолго. Аллигатор лег бы на мутное дно и остался жив. А спустя недельку-другую, сомневаться не приходится, меня посетила бы невзрачная сестричка и мимоходом сделала бы укольчик.
Чтобы не возникало желания поболтать…
- Ты все еще не против разузнать о своем отце? - спросил я у Дженны.
Мы устроились на мозаичной площадке, во внутреннем садике больницы. Мне полагался заслуженный отдых после терапии. С двух сторон вокруг нас журчали фонтаны; идеальное местечко, где никто не мог нас подслушать. - Что ты разведал? - напряглась она.
- О тебе ничего… -Я не собирался ее запугивать; Дженне следовало сообщить ровно столько, чтобы не спровоцировать ее на преждевременную выходку. Позже мне будет все равно, как она отреагирует… - Барков прав. Винченто использует меня. Наше отделение не имеет к тебе никакого отношения, ты даже не упоминаешься в списках.
- В каких списках?
- В перечне пациентов и амбулаторно обследуемых. Корпус «С» целиком специализируется на нервных и психических расстройствах.
- Так Винченто делает из тебя психа? - Куколка всплеснула руками. - Я тебя предупреждала, Питер, не водись близко с апостолом! Расскажи мне, что ты прочел? Ты добрался до файлов Винченто?
- Да нет же, апостол ни при чем! И рассказывать мне пока нечего, - слукавил я. - В списках последних пяти лет отмечены тридцать два пациента с различными отклонениями. Кого-то перевели в клинику, кого-то вообще выписали. Кстати, кроме Клиники и Крепости, существуют еще два объекта. В Крепости они держат только тех, кто может быть полезен в целях пропаганды…
- Какой еще пропаганды? - Дженна вскочила, нервно прошлась между чашами фонтанов. Я невольно залюбовался, как солнце ласкает ее золотисто-русые локоны. Куколка отращивала волосы по моей просьбе, хотя ей больше шла прическа «под Монро». Она была очень красивая в тот день, она всегда бессознательно прихорашивалась, если выезжала в город. Возможно, ее летний, чересчур открытый наряд мне и запомнился, потому что в тот день состоялась наша последняя, долгая встреча, и наша последняя беседа тет-а-тет. Я как будто чувствовал, что больше поговорить и побыть вдвоем нам не удастся.
Куколка потрогала морду каменного дельфина, из пасти которого извергался веселый поток воды и падал в огромную раскрытую раковину. Второй фонтан, напротив, также был исполнен в виде двухметровой раковины, но вместо дельфина водой брызгались три морских конька.
После массажей мне было больно шевелить шеей, но я, не жалуясь, следил за Дженной. Куколка нарядилась в свободную розовую маечку без лифчика, закрытую спереди, а на спине всю в тоненьких веревочках. Она быстро вышагивала в своих обтягивающих штанах, запускала ладони в фонтаны, трогала себя за прическу, как делает всегда, когда не может успокоиться.
Она была очень красивая в то утро, возможно, я наблюдал одно из тех мимолетных изменений, которые все дальше продвигают угловатого тинейджера к состоянию взрослой женщины. Мне показалось, что у Дженны чуточку округлились плечи, немножко сгладились скулы, слегка поубавилось резкости, когда она задрала ногу в кроссовке на край ракушки, чтобы перевязать шнурок. В который раз эта безумно соблазнительная поза, когда попка оттопырилась, а в вырезе маечки я видел ее грудь и шрамы от операций, напомнила мне, кто я такой, и как скоро наши пути разойдутся. Как только Дженна найдет себе здорового парня, с парой крепких ног, мускулистыми руками, на которых он будет ее носить…
Не ошибся я в одном. Наши пути разошлись, но совсем по иной причине.
Последнее утро, когда мы поцеловались, когда Куколка брала мою ладонь и клала к себе на грудь. Последнее утро, когда я мог попросить у нее немножечко интима, попросить ее повторить нашу близость или хотя бы поласкать меня тонкими наманикюренными пальчиками… И до тупого, толстокожего урода внезапно дошло, что эта гибкая, расцветающая девушка, возможно, совсем иначе восприняла мое предложение поболтать. То есть она была в курсе, что я пытаюсь добраться до закрытой информации, но зачем для такой беседы приделывать длинные ногти и так тщательно красить глаза перед выходом на солнцепек? Черт подери, какой же я был осел!
Единственная, первая и последняя женщина всем своим видом намекала мне на возможность близости, а я все испортил! Врачи помыли меня и оставили в покое на пару часов. Мы запросто могли бы уединиться, здесь не было телекамер. А я все испортил, я заговорил про ее отца… Каждый приходит к безумию по-своему…
- Я подобрал неверное слово, пропаганда тут ни при чем, - исправился я. - Винченто изучает рефлексы идентификации, а я хорошо говорю по-русски.
- Что такое «иден…»? Как там дальше?
- Это когда подростки смотрят кино и невольно начинают подражать экранным образам.
- Словечки всякие, тряпки, да? Ну и что с того? Это же клево! Я тоже раньше хотела быть похожей на Памелу, а потом мне понравилась Куртни Лав, а потом…
- Я говорю не о тряпках, хотя одежда тоже играет роль.
- Хорошо, я все поняла. Я, как всегда, сказала глупость.
- Ты не глупая, ты всего лишь…
- Все, молчу!-Дженна двумя ладошками комично зажала себе рот. - Расскажи мне! - Она уселась напротив, на влажный край ракушки, подставив спину брызгам.
Я мысленно сложил фигу и вкратце передал ей содержание моего файла. Я постарался не слишком запугивать Куколку научными терминами, особенно касательно моих «аномальных речевых искажений». Еще не хватало, чтобы девушка начала меня бояться и поставила нас с апостолом на одну доску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91