Не дождавшись ответа, Чэрити вышла из гостиной. Вада продолжала стоять у окна, выходившего в сад Тюильри, но не замечала ни деревьев, ни яркого солнца. Перед нею было только лицо Пьера, и она слышала его ласковый голос: «Моя красавица, моя малышка!»
Почему она все испортила в тот вечер, когда они были вместе, в тысячный раз спрашивала себя девушка, отчего испугалась, когда он целовал ее шею и плечи?
Вада не могла себе толком объяснить, что она ощущала. Ей хотелось, чтобы он продолжал ее целовать, она ждала восторга и наслаждения, ее переполняла радость, но она не могла до конца понять, что в тот момент ее испугало.
«Почему, ну почему я была такой глупой», — спрашивала себя Вада.
Должно быть, она долго стояла у окна. Охватившее девушку подавленное состояние как будто отделило ее от всего земного.
Послышался стук, и дверь за ее спиной открылась.
— Мадемуазель, вас хочет видеть какой-то господин, — произнес посыльный.
Вада медленно повернулась, не испытывая особого интереса и подумав, что это, должно быть, пришел маркиз, чтобы уточнить последние приготовления к обеду.
Затем дверь за посетителем закрылась, и Вада увидела того, кто стоял у порога.
Это был Пьер.
На нем был все тот же зеленый сюртук, но сам он казался выше и более представительным, чем тогда, в своей студии. Их взгляды встретились, однако никто не шевельнулся. Вада вдруг почувствовала, что между ними что-то случилось. Что-то живое и магическое, чего прежде не было, прошло между ними, и от этого она не могла ни говорить, ни сделать шага ему навстречу.
— Пьер!
Голос Вады прозвучал странно даже для нее самой. Светлые волосы девушки ярко сияли в потоке золотистого солнечного света, падающего из окна. Какое-то мгновение она еще оставалась словно завороженной, окутанной облаком блаженства, но сама нарушила это состояние, вырвавшись из оцепенения, и побежала навстречу Пьеру.
— Ты вернулся! Ты вернулся!
— Да, я вернулся. — Его голос звучал глубоко, и он смотрел ей прямо в глаза.
Девушка остановилась перед Пьером. Он не сделал никакой попытки до нее дотронуться, и протянутые к нему руки опустились вниз.
— Я так боялась, что ты забудешь меня, — с трудом, почти шепотом произнесла Вада.
— Я не смог это сделать, — ответил Пьер. Она вопросительно взглянула на него, и он сказал:
— Надень шляпку, и пойдем погуляем: мне нужно поговорить с тобой. Можно пойти в сад Тюильри и посидеть там.
Глаза Вады вспыхнули, она ослепительно улыбнулась:
— С удовольствием!
Девушка направилась к двери, ведущей в спальню. Торопясь, открыла шкаф и нашла там маленькую соломенную шляпку с полями, украшенную цветами и голубыми лентами, — они завязывались под подбородком и отлично сочетались с голубым муслиновым платьем, которое было на ней.
Вада обрадовалась: она очень любила этот наряд, один из самых красивых, но думать сейчас о своей внешности было некогда.
Пьер вернулся, и весь мир снова наполнился восторгом и красотой.
Девушка подошла к нему. Он продолжал стоять в гостиной, на том самом месте, где она его оставила. Вада заметила, что выражение его лица слишком серьезно, впрочем, это могло ей только показаться.
Пьер открыл дверь в прихожую, пропуская ее вперед. Вада сказала:
— Подожди немного, я только скажу Чэрити, что ухожу, иначе она будет беспокоиться.
— Конечно, — согласился Пьер.
Они вышли из номера, и Вада побежала в гладильню, где обычно находились горничные. Чэрити гладила платье, которое Вада надевала накануне вечером.
— Я ухожу… погулять с друзьями, — проговорила она, запыхавшись.
— Это как раз то, что вам сейчас нужно, — ответила Чэрити. — Может быть, вы перестанете хандрить. Не знаю, что с вами происходит, мисс Вада, надеюсь только, что вы не заболеете.
— Я себя прекрасно чувствую, — возразила Вада.
Она быстро повернулась и побежала по коридору к тому месту, где ее ждал Пьер.
— Теперь мы можем идти, — сказала девушка.
Ее глаза блестели, как у ребенка, которому пообещали долгожданное развлечение.
Они стали спускаться по лестнице, держась за руки, пока Пьер не отпустил ее. На улице Риволи они пересекли дорогу и вошли в высокие ворота, ведущие в парк Тюильри.
Была весна. Вокруг цвела фиолетовая сирень, в воздухе стоял запах раннего жасмина; вишневые деревья в бело-розовом цвету на фоне голубого неба смотрелись подобно купидонам Буше. Казалось, весь сад принадлежал только им двоим. Пьер вел Ваду к скамейке, полускрытой от посторонних глаз низко склоненными ветвями деревьев.
Они сели. Вада с радостью и интересом повернулась к Пьеру, жадно ловя его взгляд.
— Я так боялась, что ты не вернешься… до моего отъезда, — проговорила она очень тихо.
— Ты уже собираешься уезжать? — в вопросе Пьера послышалось недоумение.
Вада уклонилась от прямого ответа и вместо этого сказала:
— Но когда-нибудь я должна буду уехать.
— Да, конечно, я тоже так думаю, — произнес он, — но не сейчас. Об этом я и хочу с тобой поговорить.
Вада вдруг оцепенела. Он начал говорить с интонацией, которую она не поняла.
— Мы действительно встретились случайно, и, наверно, оба в первый же момент почувствовали, что с нами происходит то, чего мы никак не ожидали.
Говоря, Пьер намеренно отвернулся в сторону, чтобы не смотреть на девушку, и она видела только его профиль.
— Знаешь, я намного старше тебя, Вала, по меньшей мере лет на восемь, и должен думать за нас обоих.
— Думать… о чем? — слегка дрожащим голосом спросила Вала.
— О нас с тобой и о том, что мы испытывали друг к другу прошлой ночью, — настоящее это чувство или только иллюзия, хоть и обольстительная, но все-таки иллюзия.
— Я не совсем тебя понимаю… Пьер улыбнулся:
— Ведь очень легко увлечься поэзией, музыкой и, конечно, Парижем!
Помолчав, Вада проговорила тихим, словно потерянным голосом:
— Ты имеешь в виду, когда… ты целовал меня… это не имело для тебя никакого значения?
— Нет, нет, ну что ты! Я совсем не это хотел сказать.
Пьер повернулся к ней и взял за руку.
— Моя милая! Это было восхитительно! Настолько прекрасно, что это невозможно забыть!
Он увидел, как заблестели глаза девушки, и добавил:
— Но так как ты очень молода, я должен дать тебе время подумать.
— О чем?
— О себе и обо мне. — Пьер слегка вздохнул. — Я, кажется, не очень связно все это говорю. Наши отношения развиваются очень быстро. Я имею в виду, что мы в самом деле не должны спешить, — нужно лучше узнать друг друга. Я еще очень многого не знаю о тебе, ты тоже должна узнать меня получше. Если мы позволим, чтобы поток эмоций захлестнул нас, в дальнейшем мы оба можем об этом пожалеть.
Вада слушала молча, и Пьер продолжил:
— Ты пока имеешь очень слабое представление о жизни, а я ею уже достаточно искушен. К тому же ты почти ничего не знаешь о любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48