Нехорошо это. Я все хотела поговорить с тобой и не решалась. Я тебе написала письмо.
— Письмо! — воскликнул он. — Ничего не понимаю! Где это письмо, черт побери?
— Вот, — сказала она, машинально протягивая руку к столику, где на самом виду, на толстой книге лежало ее послание.
— И ты хотела уехать от меня, отделавшись письмом? — спросил Лестер уже более суровым тоном. — Нет, я отказываюсь тебя понять. В чем дело, наконец? — Он разорвал конверт и пробежал глазами первые строки письма.
— Уведи-ка отсюда Весту, — сказал он.
Дженни послушалась. Потом, вернувшись, застыла посреди комнаты, бледная, расстроенная, обводя рассеянным взглядом стены, потолок, чемоданы, Лестера. Он внимательно прочел письмо, изредка переступая с ноги на ногу, и бросил его на пол.
— Слушай, Дженни, — заговорил он, с любопытством глядя на нее и не зная, что ему, собственно, сказать. Вот когда ему представилась возможность покончить с этой связью. Но ему этого вовсе не хочется, — все шло так мирно и хорошо. Они столько лет прожили вместе, что разъехаться теперь было бы просто смешно. К тому же он любит ее, разумеется, любит. Однако жениться на ней он не хочет, да, пожалуй, и не может. Она это знает. Свидетельство тому — ее письмо.
— Ты что-то путаешь, — продолжал он медленно. — Не знаю, что на тебя находит, но у тебя совершенно неправильный взгляд на вещи. Я ведь тебе говорил, что не могу на тебе жениться, во всяком случае сейчас. Есть много важных обстоятельств, о которых ты и понятия не имеешь. Что я тебя люблю, ты знаешь. Но необходимо считаться и с моей семьей и с интересами нашей фирмы. Ты не понимаешь, как все это сложно, а я понимаю. Но расставаться с тобой я не хочу, ты мне очень дорога. Конечно, я не могу удержать тебя насильно, ты вольна уйти. Но мне кажется, это было бы нехорошо. Неужели тебе правда этого хочется? Присядь-ка на минутку.
Дженни, надеявшись ускользнуть без объяснений, совсем растерялась. К чему он затеял этот серьезный разговор и говорит так, словно просит ее о чем-то. Ей стало больно. Он, Лестер, убеждает ее остаться, когда она его так любит!
Она подошла к нему, и он взял ее за руку.
— Послушай-ка, — сказал он. Право же, в твоем уходе нет сейчас никакого смысла. Ты куда хотела уехать?
— В Кливленд.
— И как же ты собиралась там жить?
— Я думала: возьму к себе папу, если он согласиться, он сейчас совсем один, и найду какую-нибудь работу.
— А что ты умеешь делать, Дженни, кроме того, что делала раньше? Неужели опять пойдешь в прислуги? Или станешь продавщицей в магазине?
— Я могла бы устроиться где-нибудь экономкой, — робко сказала Дженни. Это было лучшее, что пришло ей в голову во время долгих размышлений о возможной работе.
— Нет, нет, — проворчал он, качая головой. — Это не годится. Все твои планы никуда не годятся, одна фантазия. И нравственного удовлетворения это тебе не даст. Прошлого не переделаешь. Да это и неважно. Сейчас я не могу на тебе жениться. Позже — может быть, но я ничего не хочу обещать. Однако по доброй воле я тебя не отпущу, а если уж ты уйдешь, я не хочу, чтобы ты вернулась к своей прежней жизни. Так или иначе я тебя обеспечу. Неужели ты правда хочешь от меня уйти, Дженни?
Перед властной настойчивостью Лестера и его энергичными доводами Дженни была бессильна. Стоило ему коснуться ее руки, и от всех ее решений ничего не осталось. Она расплакалась.
— Не плачь, Дженни, — сказал Лестер. — Все может обернуться лучше, чем ты думаешь. Подожди немного. Снимай же пальто и шляпу. Ты ведь не уйдешь от меня?
— Не уйду! — всхлипнула Дженни.
Он привлек ее к себе на колени.
— Не будем пока ничего менять, — продолжал он. — Жизнь — сложная шутка. Разом ничего не устроишь. А потом все как-нибудь образуется. Я тоже сейчас мирюсь с тем, на что в другое время не согласился бы ни в коем случае.
Постепенно Дженни успокоилась и печально улыбнулась сквозь слезы.
— А теперь убери все это по местам, — сказал он ласково, указывая на чемоданы. — И, пожалуйста, обещай мне одну вещь.
— Что? — спросила Дженни.
— Впредь ничего от меня не скрывать, понимаешь? Ничего не решать без меня и не действовать без моего ведома. Если тебя что-нибудь мучит, приди ко мне и скажи. Я тебя не съем! Можешь говорить со мной обо всех своих заботах. Я помогу тебе с ними справиться, а если и не смогу помочь, то у нас хотя бы не будет никаких секретов друг от друга.
— Я знаю, Лестер, — сказала она, серьезно глядя ему в глаза. — Обещаю, что ничего больше не буду скрывать, честное слово. Я раньше боялась, а теперь не буду. Правда!
— Вот так-то лучше, — сказал Лестер. — Я тебе верю.
И он отпустил ее.
Первым результатом этого разговора было то, что через несколько дней речь зашла о судьбе Герхардта. Дженни уже давно о нем беспокоилась, а теперь решила поделиться своей тревогой с Лестером и как-то вечером, за обедом, рассказала ему о том, что произошло в Кливленде.
— Представляю себе, как ему там тяжело совсем одному. Я, когда хотела уехать в Кливленд, собиралась взять его к себе. А теперь не знаю, что и делать.
— Ты бы послала ему денег, — предложил Лестер.
— Отец не хочет брать у меня деньги, — объяснила она. — Он не верит, что я замужем.
— У него есть к тому основания, — спокойно заметил Лестер.
— Подумать страшно, что он ночует где-то на фабрике. Он такой старенький и совсем один.
— А другие дети? Почему они о нем не заботятся? Где твой брат Басс?
— Может быть, им не хочется о нем заботится, он такой вспыльчивый, — сказала она простодушно.
— Ну, тогда уж я не знаю, что и посоветовать, — улыбнулся Лестер. — Ему бы следовало быть покладистей.
— Да, конечно, — сказала Дженни, — но он такой старый и ему так трудно жилось.
Некоторое время Лестер молча вертел в руках вилку.
— Я вот о чем думаю, — сказал он наконец. — Раз мы решили не расставаться, лучше уехать из этой квартиры. Я уже прикидывал, не снять ли нам дом в Хайд-Парке. Правда, далеко будет ездить в контору, но жить здесь мне что-то надоело. И вам с Вестой будет неплохо иметь свой двор и сад. Вот тогда ты могла бы взять отца к себе. Он нам не помешает. Будет возиться по хозяйству, еще поможет держать дом в порядке.
— Ах, это было бы как раз для него! — вздохнула Дженни. — Он так любит все чинить, и он мог бы косить газон и смотреть за отоплением. Но он ни за что не приедет, если не будет уверен, что мы женаты.
— Да, это усложняет дело, поскольку ты не можешь предъявить ему брачное свидетельство. Старик явно мечтает о невозможном. Да и трудновато ему будет справляться с отоплением загородного дома, — добавил он, помолчав.
Дженни пропустила его слова мимо ушей. Она опять задумалась о том, как плохо и неумело устроила свою жизнь. Герхардт не приедет, даже если у них и будет прекрасный дом, где он мог бы жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
— Письмо! — воскликнул он. — Ничего не понимаю! Где это письмо, черт побери?
— Вот, — сказала она, машинально протягивая руку к столику, где на самом виду, на толстой книге лежало ее послание.
— И ты хотела уехать от меня, отделавшись письмом? — спросил Лестер уже более суровым тоном. — Нет, я отказываюсь тебя понять. В чем дело, наконец? — Он разорвал конверт и пробежал глазами первые строки письма.
— Уведи-ка отсюда Весту, — сказал он.
Дженни послушалась. Потом, вернувшись, застыла посреди комнаты, бледная, расстроенная, обводя рассеянным взглядом стены, потолок, чемоданы, Лестера. Он внимательно прочел письмо, изредка переступая с ноги на ногу, и бросил его на пол.
— Слушай, Дженни, — заговорил он, с любопытством глядя на нее и не зная, что ему, собственно, сказать. Вот когда ему представилась возможность покончить с этой связью. Но ему этого вовсе не хочется, — все шло так мирно и хорошо. Они столько лет прожили вместе, что разъехаться теперь было бы просто смешно. К тому же он любит ее, разумеется, любит. Однако жениться на ней он не хочет, да, пожалуй, и не может. Она это знает. Свидетельство тому — ее письмо.
— Ты что-то путаешь, — продолжал он медленно. — Не знаю, что на тебя находит, но у тебя совершенно неправильный взгляд на вещи. Я ведь тебе говорил, что не могу на тебе жениться, во всяком случае сейчас. Есть много важных обстоятельств, о которых ты и понятия не имеешь. Что я тебя люблю, ты знаешь. Но необходимо считаться и с моей семьей и с интересами нашей фирмы. Ты не понимаешь, как все это сложно, а я понимаю. Но расставаться с тобой я не хочу, ты мне очень дорога. Конечно, я не могу удержать тебя насильно, ты вольна уйти. Но мне кажется, это было бы нехорошо. Неужели тебе правда этого хочется? Присядь-ка на минутку.
Дженни, надеявшись ускользнуть без объяснений, совсем растерялась. К чему он затеял этот серьезный разговор и говорит так, словно просит ее о чем-то. Ей стало больно. Он, Лестер, убеждает ее остаться, когда она его так любит!
Она подошла к нему, и он взял ее за руку.
— Послушай-ка, — сказал он. Право же, в твоем уходе нет сейчас никакого смысла. Ты куда хотела уехать?
— В Кливленд.
— И как же ты собиралась там жить?
— Я думала: возьму к себе папу, если он согласиться, он сейчас совсем один, и найду какую-нибудь работу.
— А что ты умеешь делать, Дженни, кроме того, что делала раньше? Неужели опять пойдешь в прислуги? Или станешь продавщицей в магазине?
— Я могла бы устроиться где-нибудь экономкой, — робко сказала Дженни. Это было лучшее, что пришло ей в голову во время долгих размышлений о возможной работе.
— Нет, нет, — проворчал он, качая головой. — Это не годится. Все твои планы никуда не годятся, одна фантазия. И нравственного удовлетворения это тебе не даст. Прошлого не переделаешь. Да это и неважно. Сейчас я не могу на тебе жениться. Позже — может быть, но я ничего не хочу обещать. Однако по доброй воле я тебя не отпущу, а если уж ты уйдешь, я не хочу, чтобы ты вернулась к своей прежней жизни. Так или иначе я тебя обеспечу. Неужели ты правда хочешь от меня уйти, Дженни?
Перед властной настойчивостью Лестера и его энергичными доводами Дженни была бессильна. Стоило ему коснуться ее руки, и от всех ее решений ничего не осталось. Она расплакалась.
— Не плачь, Дженни, — сказал Лестер. — Все может обернуться лучше, чем ты думаешь. Подожди немного. Снимай же пальто и шляпу. Ты ведь не уйдешь от меня?
— Не уйду! — всхлипнула Дженни.
Он привлек ее к себе на колени.
— Не будем пока ничего менять, — продолжал он. — Жизнь — сложная шутка. Разом ничего не устроишь. А потом все как-нибудь образуется. Я тоже сейчас мирюсь с тем, на что в другое время не согласился бы ни в коем случае.
Постепенно Дженни успокоилась и печально улыбнулась сквозь слезы.
— А теперь убери все это по местам, — сказал он ласково, указывая на чемоданы. — И, пожалуйста, обещай мне одну вещь.
— Что? — спросила Дженни.
— Впредь ничего от меня не скрывать, понимаешь? Ничего не решать без меня и не действовать без моего ведома. Если тебя что-нибудь мучит, приди ко мне и скажи. Я тебя не съем! Можешь говорить со мной обо всех своих заботах. Я помогу тебе с ними справиться, а если и не смогу помочь, то у нас хотя бы не будет никаких секретов друг от друга.
— Я знаю, Лестер, — сказала она, серьезно глядя ему в глаза. — Обещаю, что ничего больше не буду скрывать, честное слово. Я раньше боялась, а теперь не буду. Правда!
— Вот так-то лучше, — сказал Лестер. — Я тебе верю.
И он отпустил ее.
Первым результатом этого разговора было то, что через несколько дней речь зашла о судьбе Герхардта. Дженни уже давно о нем беспокоилась, а теперь решила поделиться своей тревогой с Лестером и как-то вечером, за обедом, рассказала ему о том, что произошло в Кливленде.
— Представляю себе, как ему там тяжело совсем одному. Я, когда хотела уехать в Кливленд, собиралась взять его к себе. А теперь не знаю, что и делать.
— Ты бы послала ему денег, — предложил Лестер.
— Отец не хочет брать у меня деньги, — объяснила она. — Он не верит, что я замужем.
— У него есть к тому основания, — спокойно заметил Лестер.
— Подумать страшно, что он ночует где-то на фабрике. Он такой старенький и совсем один.
— А другие дети? Почему они о нем не заботятся? Где твой брат Басс?
— Может быть, им не хочется о нем заботится, он такой вспыльчивый, — сказала она простодушно.
— Ну, тогда уж я не знаю, что и посоветовать, — улыбнулся Лестер. — Ему бы следовало быть покладистей.
— Да, конечно, — сказала Дженни, — но он такой старый и ему так трудно жилось.
Некоторое время Лестер молча вертел в руках вилку.
— Я вот о чем думаю, — сказал он наконец. — Раз мы решили не расставаться, лучше уехать из этой квартиры. Я уже прикидывал, не снять ли нам дом в Хайд-Парке. Правда, далеко будет ездить в контору, но жить здесь мне что-то надоело. И вам с Вестой будет неплохо иметь свой двор и сад. Вот тогда ты могла бы взять отца к себе. Он нам не помешает. Будет возиться по хозяйству, еще поможет держать дом в порядке.
— Ах, это было бы как раз для него! — вздохнула Дженни. — Он так любит все чинить, и он мог бы косить газон и смотреть за отоплением. Но он ни за что не приедет, если не будет уверен, что мы женаты.
— Да, это усложняет дело, поскольку ты не можешь предъявить ему брачное свидетельство. Старик явно мечтает о невозможном. Да и трудновато ему будет справляться с отоплением загородного дома, — добавил он, помолчав.
Дженни пропустила его слова мимо ушей. Она опять задумалась о том, как плохо и неумело устроила свою жизнь. Герхардт не приедет, даже если у них и будет прекрасный дом, где он мог бы жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101