— Нет-нет. Пожалуй, можно сказать, что он держится как главный среди них. И разговаривает приказным тоном.
— А как вы думаете, кем он может быть: офицером, эстансьеро, гаучо?
— Нет, ни одно из этих занятий к его облику не подходит. Он похож на вольную птицу. Я бы предположил, что он может оказаться йербатеро, каскарильеро или гам… Да-да, я припоминаю, что капитан однажды назвал его… «великим гамбусино», вот как…
— А имени его при этом он не называл?
— Называл как будто, но я не обратил тогда на это никакого внимания. Слова «великий гамбусино» как-то больше поражают воображение.
— «Великий гамбусино!» — воскликнул Херонимо. — А не Бенито Пахаро ли это?
— Вполне возможно, — сказал Отец-Ягуар. — Я никогда не встречался с ним, но много слышал об этом человеке. Теперь мы, по крайней мере, можем себе представить, с кем будем иметь дело. Эта компания, я уверен, готовит западню генералу Митре — человеку, которого я очень уважаю и высоко ценю. Да, мне непременно надо с этими людьми кое о чем потолковать. Но в первую очередь, конечно, следует освободить моих соотечественников. Я надеюсь, вы поможете мне? — обратился он к своим спутникам.
— Это само собой разумеется! — ответили те в один голос.
— Значит, я тогда изложу, как представляю себе все это дело. Думаю, обе группы индейцев уже соединились, и, скорее всего, именно в том месте, где видели одну из них Ансиано и Аука. Пленные находятся, конечно, там же. Скоро стемнеет, но это нам на руку, мы будем ориентироваться по их кострам. Кто какие роли должен будет исполнить при освобождении пленных, я пока сказать не могу, это надо будет решать по обстановке на месте. Вперед!
Глава IX
НОЧНОЕ ОСВОБОЖДЕНИЕ
Пылающее, как огромная капля раскаленного металла, солнце подкатилось уже почти к самому горизонту, когда они стали седлать лошадей. Безлошадным Ансиано и Ауке предстояло ехать на лошади у кого-нибудь из всадников за спиной. Племянник банкира Салидо обратился к своему ровеснику инке, стараясь придерживаться манер испанских идальго, вернее, вынесенного из старинных испанских романов собственного представления об этих манерах:
— Сеньор, позвольте мне предложить вашей милости сесть на мою лошадь.
На лице Ауки появилась едва заметная улыбка.
— Мне не хотелось бы, сеньор, как-либо затруднять вас, но я тем не менее принимаю ваше предложение, — ответил он. — Надеюсь, у меня уже в скором времени появится возможность ответить вам какой-нибудь равнозначной любезностью. Меня зовут Аука. А вас?
— Мое имя звучит по-испански как Антонио, а по-немецки Антон, называют меня и так, и эдак, поскольку я наполовину немец. Вы оказываете мне честь уже тем, что соглашаетесь ехать вместе со мной
И Аука сел на его лошадь сзади. Ансиано устроился за спиной у другого всадника. Солнце уже почти совсем скрылось за горизонтом Наступили сумерки, которые в этих широтах длятся очень недолго.
Старый Ансиано и его, так сказать, впередсмотрящий ехали рядом с Отцом-Ягуаром. Антон Энгельгардт и Аука рядом с Херонимо. Молчали Они держались опушки леса, но только как ориентира, скрывать следы копыт своих лошадей у них не было необходимости влажная от вечерней росы густая трава скрадывала полностью и отпечатки копыт, и шум от передвижения всадников. Но наступил момент, когда Ансиано насторожился, сделав остальным знак рукой придержать лошадей, и обратился к Ауке на испанском:
— Сын мой, мне кажется, та прогалина в лесу, из которой мы заметили абипонов, где-то уже совсем рядом. А как ты думаешь?
— Мне тоже так кажется, отец мой, — ответил юноша. — Даже в темноте я узнаю то высокое дерево, которое специально запомнил как ориентир, когда мы выезжали отсюда Вход в прогалину уже недалеко
— И значит нам нужно сойти с лошадей. Стук их копыт может выдать нас, а мы ведь еще не знаем, пришла ли сюда уже вторая группа абипонов, пленившая двух немцев, или нет
Никто, в том числе и сам Отец-Ягуар, и не подумал возражать старику все уже поняли, что этот, видно, все на свете повидавший человек зря ничего не скажет Лошадей привязали к стволам деревьев и кустам
Молодой инка лег на землю, прижался к ней ухом замер и через несколько минут прошептал:
— Тихо, сеньоры, я, кажется, что-то слышу — Он опять прислушался и добавил: — Сюда едут какие-то всадники. Надо сделать так, чтобы наши лошади не заржали.
И опять все ему подчинились — зажали ноздри своим лошадям. Инка не ошибся. Вскоре можно было, уже не прижимая ухо к земле, расслышать не только стук лошадиных копыт, хотя и приглушенный травой, но и голоса двух тихо переговаривающихся между собой людей. Говорили по-испански.
— А мы не заблудимся в такой темени? — спросил один из них. — Не представляю, как мы сможем найти маленькую дырочку в таких густых зарослях!
— Антонио Перильо! — шепнул Отец-Ягуар Херонимо. — Я узнал его голос.
— Не к чему так беспокоиться, сеньор! — ответил эспаде его спутник. — Эти места я знаю как свои пять пальцев, найду по следу копыта любую лошадь. Мы не заблудимся. Здесь растет высокое дерево с развесистой кроной, за которым начинается лес. Сейчас мы его увидим.
И через некоторое время донеслась новая фраза:
— Вот оно, это дерево. От него надо, как по линейке, пройти несколько шагов вправо, там и будет прогалина.
И они снова растворились в ночи…
— Спасибо фортуне, позаботилась о нас, — сказал Херонимо, — мы ведь чуть было у того самого дерева не встали. А что теперь будем делать?
— Ждать! — твердо сказал Отец-Ягуар. — Пока все они не соберутся, нам лучше всего не шевелиться. Кстати, Херонимо, а тебе не показался знакомым голос второго всадника?
— У меня такое чувство, что я где-то однажды уже слышал этот голос, но я затрудняюсь сказать точно, где именно и кому он принадлежит.
— Ну так я тебе это скажу. Того, кто отвечал Антонио Перильо, зовут Эль Брасо Вальенте, или Бесстрашная Рука, это вождь абипонов.
— Карамба! Точно, это его голос! И он взял в плен тех немцев! Нет, этот ни за что не отпустит их по-хорошему.
— Вот тут ты как раз и ошибаешься, Херонимо, он способен на великодушные поступки. Когда-то мы с Бесстрашной Рукой были даже дружны, но те времена, увы, миновали безвозвратно, боюсь, что сейчас его действительно не уговоришь отпустить пленников добровольно.
— Я и говорю: надо заставить его сделать это.
— Силой его невозможно заставить что-либо сделать, он ведь не из тех простаков, кого без особых усилий можно вынудить плясать под твою дудку. И, вообще, я не считаю нужным непременно проливать кровь, когда можно достичь своей цели без особых усилий с помощью одной только хитрости.
— А! Догадываюсь, о чем ты: решил снова применить один из своих знаменитых фокусов?
— Да. Поможешь мне?
— Спрашиваешь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138