– Твое кресло, узнал?
Оно было потертым и продавленным. Маг обновил его и уселся.
– С трудом, – сказал он. – Жизнь не стоит на месте.
– Она идет, бог, – подтвердил Гермес, садясь на свое привычное место. – Она проходит и наконец уходит. – Он развернулся вполоборота, лицом к Магу. – Ничего, что я зову тебя просто богом? Как-то странно звать тебя своим именем.
– Нормально, – заверил его Маг. – Как у тебя дела?
– Живу помаленьку. – Гермес отодвинул бумаги на дальний край стола, чтобы облокотиться. – Теперь я не один – у меня есть ученики.
– Я видел их. Я ждал, пока они уйдут.
– И как они тебе?
– Да как тебе сказать… – Маг выразительно глянул на собеседника. – Не спеши говорить, что ты теперь не один.
Не превзошли они своего учителя, нет. И даже не сравнялись с ним. Их рассуждения были пустыми словами, без настоящего понимания смысла и сути затронутой темы. На высших планах это было еще заметнее. Их искры были мелкими и заурядными, они плохо впитывали тонкие энергии, необходимые для роста творца. Эти люди походили на лягушек, силящихся раздуться до размеров слона – похвальное намерение, конечно, но невыполнимое. Однако из чего еще могли развиться творцы? Может, они еще подрастут позже, несколько поколений спустя, когда-нибудь…
Но не здесь и не сейчас.
– Они не понравились тебе? – насторожился Гермес.
– Почему же, понравились, – уклончиво сказал Маг. – Стремление к истине не может не нравиться. Но… нужно учитывать не только стремления учеников, но и их возможности.
Гермес прекрасно понял его высказывание.
– Если бы мне было из чего выбирать, – усмехнулся он. – Даже стремления встречаются редко – что уж говорить о возможностях. Те, кто согласен искать истину, уже ценны.
– Понимаю, – кивнул Маг. – Сочувствую.
– Может быть, я еще встречу их – настоящих. – Взгляд Гермеса стал отсутствующим, словно тот уговаривал сам себя. – Может быть, я еще отдам им свои знания, а они понесут их дальше. Пусть не все, пусть частично…
– Допустим, моя чаша полна, – подхватил Маг. – Если не найдется второй такой же чаши, то, может быть, я перелью ее в чашу поменьше… А тот, другой, может быть, тоже не найдет такую же чашу и перельет свою в другую, поменьше… так и до наперстка дойти можно.
– Что же делать, бог? – стиснул пальцы Гермес. – Если я не буду лить свою воду в мелкие чаши, в конце концов мне придется просто вылить ее на землю! Что мне делать, ответь, всеведущий!
– Не знаю. – Маг потупился под его напряженным взглядом. – Боюсь, что это за пределами моего всеведения.
Некоторое время он сидел молча, размышляя над вопросом этого человека. Гермес тоже не говорил ни слова. Казалось, он не ждал ответа, а тоже размышлял над собственным вопросом.
– Видимо, истину еще много раз придется познавать заново, – произнес наконец Маг. – И много еще воды прольется впустую, но пытаться передать ее нужно – хоть чашу, хоть ложку, хоть каплю – это больше, чем ничего. Если кто-то будет сам наполнять свою чашу, ему будет легче на эту каплю.
– Если вода останется чистой, – уточнил Гермес. – Воду познания могут загрязнить или отравить, и тогда даже капля испортит всю чашу. Хорошо, что мы заговорили об этом – теперь я понял, как быть. Я перелью свою воду избранным, только тем, кто не запачкает ее. Я завещаю хранить ее, скрывать ее от грязных рук, грязных глаз, грязных мыслей. Меня зовут Гермесом-скрытным! – и я сохраню ее чистой.
Маг смотрел на этого человека, на его вспыхнувшие глаза, гордо вскинутую голову. Они были равны – они оба были искателями.
– Может быть, ты поможешь мне, бог? – вдруг заговорил Гермес. – Может быть, ты поможешь передать людям мои знания?
Маг печально усмехнулся в ответ на эту просьбу.
– Это невозможно, – сказал он. – Думаешь, мне самому нечего передать другим? Думаешь, мне этого не хочется? К сожалению, передать им можно только то, что они в состоянии взять. А это… – он развел руками, – сам понимаешь.
– Понимаю. – Гермес подтвердил свои слова медленным кивком. – Значит, у нас с тобой одни и те же трудности. Что наверху – то и внизу.
– Увы, – согласился с ним Маг.
– Тогда давай поговорим о чем-нибудь другом, – предложил тот. – Расскажи мне о вечном. О сущем. О природе всего.
– Что ж, поговорим. – Маг откинулся на спинку кресла, предвидя долгий разговор. – Спрашивай, я отвечу. Если ты сумеешь задать вопрос, значит, ты достоин ответа.
Наговорившись с Гермесом, Маг помчался в Аалан. Ему хотелось тишины и уединения. Не только Гермесу, но и ему самому было о чем поразмыслить после этого разговора. Он испытывал странную легкость, словно переложил часть своих тягот и разочарований на плечи этого человека, и был уверен, что и тот сейчас чувствует точно такое же облегчение. Казалось, должно быть наоборот, ведь каждый из них принял на себя чужой груз, – как же получилось так?
Он появился в Аалане почти у самого купола. Замечательная точность, если учесть, что он давно не практиковался в переносах между мирами. Маг шагнул сквозь оболочку купола и остановился, натыкаясь взглядом на непривычную пустоту. Среди людей он жил в окружении вещей.
На переливающемся нежными оттенками полу появилось ложе. Мгновение спустя оно дрогнуло и стало медленно превращаться в кресло, которое снова начало принимать форму ложа. Маг затруднялся с решением, чего ему больше хочется – сидеть или лежать. Нужно бы расслабиться, забыться, но он был слишком напряжен для этого. Ложе… кресло… ложе… кресло… Он в нерешительности стоял посреди купола, отстраненно наблюдая за превращениями, происходившими словно бы помимо его сознания.
Наконец он выбрал кресло, широкое, просторное, с наклонной спинкой, чтобы можно было сидеть полулежа, и опустился в него. Значит, Нерея была права, когда утверждала, что если выговоришься, от этого становится легче. После разговоров с ней, однако, у него не было такого безусловного ощущения легкости. Но сейчас, после общения с Гермесом, Магу было так легко, словно у него с этим человеком была одна ноша на двоих. Какое новое чувство – только теперь, расставшись с тяжестью невысказанных слов, Маг осознал, как давила она на его плечи.
Милая, добрая Нерея, во взгляде которой светилось обожание… наверное, он был слишком требователен к ней. Жаль, конечно, что она не знала, что слова должны быть не только высказаны, но и приняты. Между Силами это было несложно, у них всегда находились такие, кто был в состоянии принять друг друга. Но его, Мага, они не принимали никогда – вечная маета Властей, которым некуда прийти со своим словом.
Там, в плотном мире, существовал этот человек.
Со следующим пробуждением он придет сюда, в этот мир. И не он один, будут и другие. Внезапная мысль пришла в голову Магу – кто знает, может быть, этого и хотел Единый, допустив его беспечную выходку в ночь семнадцати лун?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
Оно было потертым и продавленным. Маг обновил его и уселся.
– С трудом, – сказал он. – Жизнь не стоит на месте.
– Она идет, бог, – подтвердил Гермес, садясь на свое привычное место. – Она проходит и наконец уходит. – Он развернулся вполоборота, лицом к Магу. – Ничего, что я зову тебя просто богом? Как-то странно звать тебя своим именем.
– Нормально, – заверил его Маг. – Как у тебя дела?
– Живу помаленьку. – Гермес отодвинул бумаги на дальний край стола, чтобы облокотиться. – Теперь я не один – у меня есть ученики.
– Я видел их. Я ждал, пока они уйдут.
– И как они тебе?
– Да как тебе сказать… – Маг выразительно глянул на собеседника. – Не спеши говорить, что ты теперь не один.
Не превзошли они своего учителя, нет. И даже не сравнялись с ним. Их рассуждения были пустыми словами, без настоящего понимания смысла и сути затронутой темы. На высших планах это было еще заметнее. Их искры были мелкими и заурядными, они плохо впитывали тонкие энергии, необходимые для роста творца. Эти люди походили на лягушек, силящихся раздуться до размеров слона – похвальное намерение, конечно, но невыполнимое. Однако из чего еще могли развиться творцы? Может, они еще подрастут позже, несколько поколений спустя, когда-нибудь…
Но не здесь и не сейчас.
– Они не понравились тебе? – насторожился Гермес.
– Почему же, понравились, – уклончиво сказал Маг. – Стремление к истине не может не нравиться. Но… нужно учитывать не только стремления учеников, но и их возможности.
Гермес прекрасно понял его высказывание.
– Если бы мне было из чего выбирать, – усмехнулся он. – Даже стремления встречаются редко – что уж говорить о возможностях. Те, кто согласен искать истину, уже ценны.
– Понимаю, – кивнул Маг. – Сочувствую.
– Может быть, я еще встречу их – настоящих. – Взгляд Гермеса стал отсутствующим, словно тот уговаривал сам себя. – Может быть, я еще отдам им свои знания, а они понесут их дальше. Пусть не все, пусть частично…
– Допустим, моя чаша полна, – подхватил Маг. – Если не найдется второй такой же чаши, то, может быть, я перелью ее в чашу поменьше… А тот, другой, может быть, тоже не найдет такую же чашу и перельет свою в другую, поменьше… так и до наперстка дойти можно.
– Что же делать, бог? – стиснул пальцы Гермес. – Если я не буду лить свою воду в мелкие чаши, в конце концов мне придется просто вылить ее на землю! Что мне делать, ответь, всеведущий!
– Не знаю. – Маг потупился под его напряженным взглядом. – Боюсь, что это за пределами моего всеведения.
Некоторое время он сидел молча, размышляя над вопросом этого человека. Гермес тоже не говорил ни слова. Казалось, он не ждал ответа, а тоже размышлял над собственным вопросом.
– Видимо, истину еще много раз придется познавать заново, – произнес наконец Маг. – И много еще воды прольется впустую, но пытаться передать ее нужно – хоть чашу, хоть ложку, хоть каплю – это больше, чем ничего. Если кто-то будет сам наполнять свою чашу, ему будет легче на эту каплю.
– Если вода останется чистой, – уточнил Гермес. – Воду познания могут загрязнить или отравить, и тогда даже капля испортит всю чашу. Хорошо, что мы заговорили об этом – теперь я понял, как быть. Я перелью свою воду избранным, только тем, кто не запачкает ее. Я завещаю хранить ее, скрывать ее от грязных рук, грязных глаз, грязных мыслей. Меня зовут Гермесом-скрытным! – и я сохраню ее чистой.
Маг смотрел на этого человека, на его вспыхнувшие глаза, гордо вскинутую голову. Они были равны – они оба были искателями.
– Может быть, ты поможешь мне, бог? – вдруг заговорил Гермес. – Может быть, ты поможешь передать людям мои знания?
Маг печально усмехнулся в ответ на эту просьбу.
– Это невозможно, – сказал он. – Думаешь, мне самому нечего передать другим? Думаешь, мне этого не хочется? К сожалению, передать им можно только то, что они в состоянии взять. А это… – он развел руками, – сам понимаешь.
– Понимаю. – Гермес подтвердил свои слова медленным кивком. – Значит, у нас с тобой одни и те же трудности. Что наверху – то и внизу.
– Увы, – согласился с ним Маг.
– Тогда давай поговорим о чем-нибудь другом, – предложил тот. – Расскажи мне о вечном. О сущем. О природе всего.
– Что ж, поговорим. – Маг откинулся на спинку кресла, предвидя долгий разговор. – Спрашивай, я отвечу. Если ты сумеешь задать вопрос, значит, ты достоин ответа.
Наговорившись с Гермесом, Маг помчался в Аалан. Ему хотелось тишины и уединения. Не только Гермесу, но и ему самому было о чем поразмыслить после этого разговора. Он испытывал странную легкость, словно переложил часть своих тягот и разочарований на плечи этого человека, и был уверен, что и тот сейчас чувствует точно такое же облегчение. Казалось, должно быть наоборот, ведь каждый из них принял на себя чужой груз, – как же получилось так?
Он появился в Аалане почти у самого купола. Замечательная точность, если учесть, что он давно не практиковался в переносах между мирами. Маг шагнул сквозь оболочку купола и остановился, натыкаясь взглядом на непривычную пустоту. Среди людей он жил в окружении вещей.
На переливающемся нежными оттенками полу появилось ложе. Мгновение спустя оно дрогнуло и стало медленно превращаться в кресло, которое снова начало принимать форму ложа. Маг затруднялся с решением, чего ему больше хочется – сидеть или лежать. Нужно бы расслабиться, забыться, но он был слишком напряжен для этого. Ложе… кресло… ложе… кресло… Он в нерешительности стоял посреди купола, отстраненно наблюдая за превращениями, происходившими словно бы помимо его сознания.
Наконец он выбрал кресло, широкое, просторное, с наклонной спинкой, чтобы можно было сидеть полулежа, и опустился в него. Значит, Нерея была права, когда утверждала, что если выговоришься, от этого становится легче. После разговоров с ней, однако, у него не было такого безусловного ощущения легкости. Но сейчас, после общения с Гермесом, Магу было так легко, словно у него с этим человеком была одна ноша на двоих. Какое новое чувство – только теперь, расставшись с тяжестью невысказанных слов, Маг осознал, как давила она на его плечи.
Милая, добрая Нерея, во взгляде которой светилось обожание… наверное, он был слишком требователен к ней. Жаль, конечно, что она не знала, что слова должны быть не только высказаны, но и приняты. Между Силами это было несложно, у них всегда находились такие, кто был в состоянии принять друг друга. Но его, Мага, они не принимали никогда – вечная маета Властей, которым некуда прийти со своим словом.
Там, в плотном мире, существовал этот человек.
Со следующим пробуждением он придет сюда, в этот мир. И не он один, будут и другие. Внезапная мысль пришла в голову Магу – кто знает, может быть, этого и хотел Единый, допустив его беспечную выходку в ночь семнадцати лун?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109