Сомневаюсь, что репортеры будут придавать этой истории большое значение. Если же я ошибаюсь, то в трудовых лагерях свирепствуют болезни, жертвами которых вполне могли стать эти трое чоя.
– Маскировка, – заметил Рэнд.
Оба чоя повернулись к нему, как будто только что вспомнили о его присутствии. У Йораны от улыбки расширились глаза.
– Разве это делается на Земле?
– Да, и слишком часто.
– Гм… Пожалуй, это не слишком правдоподобно, но в настоящий момент сработает наилучшим образом. Не будь мятежа Заблудших или Двухдневной войны, мы не стали бы играть доверием народа. Но придавать этому делу огласку я не хочу – чтобы не вызвать новый мятеж.
– Тебе незачем беспокоиться о мятеже, – заметил Рэнд, – если ты дашь им то, чего они хотят. Палатон пообещал дать им голос, но что-то я не слышал, чтобы кто-нибудь представлял Заблудших в конгрессе.
– Это требует времени, – ответил пилот, а Йорана потрясенно застыла. Палатон повернулся к ней. – Это совсем не так немыслимо, Йорана.
– Но они слепые. Они не видят то, что видим мы… – она резко оборвала себя, отвернувшись от Рэнда, и добавила более спокойно: – Они не настолько чувствительны, как мы.
– Согласен. У них есть свое место, у нас – свое, – Палатон взглянул на Рэнда. – Именно потому я и не тороплюсь. Такая реформа, которую предлагаешь ты и на которой настаивает Малаки, не может случиться за одну ночь.
– Это не реформа, а справедливость. А ты пытаешься скрыть ее, как убийство тех троих.
Йорана проигнорировала последнее замечание Рэнда и произнесла:
– Надо действовать, пока не распространился слух про их смерть.
Палатон заворочался в кресле и хлопнул ладонью по столу.
– Делай, что считаешь нужным, – сказал он. – Но я хочу знать, кем они были. И если это Заблудшие, имели ли они какое-нибудь отношение к известным мне чоя? Йорана взглянула ему в лицо.
– Малаки? – тихо спросила она.
– Надеюсь, что нет. Но я пообещал Малаки дать простолюдинам голос. Я не хочу, чтобы смерть этих троих осталась в тайне. Сделай маскировку, только чтобы закончить расследование, – заключил он.
Йорана соскользнула со стола.
– Тогда, вероятно, следует известить Малаки о наших намерениях – так мы избежим всех вопросов, которые могут возникнуть позднее.
Он кивнул.
Министр безопасности задержалась на полпути к двери и взглянула на Рэнда.
– А такое решение ты одобряешь? – спросила она.
Он почувствовал, как его лицо заливает жар. Рэнд подобрал под себя ноги, внезапно осознавая все отличия жителей своей планеты от большинства чоя.
– Полагаю, у тебя нет выбора, – медленно ответил он.
– Нет, выбор у нас большой, – мягко возразила Йорана. – Но это решение, по-видимому, будет самым лучшим, – и она покинула кабинет, закрыв за собой дверь.
Палатон молчал, пока следы ее присутствия не развеялись в воздухе. Рэнд остро ощущал тянущуюся к двери ауру. Его поразила мысль о том, что чоя, имеющие бахдар, должны видеть мир совершенно иначе, чем остальные. Каким было бы для них обследование места преступления, где еще чувствуется присутствие преступника – причем более определенное, чем отпечатки пальцев или следы? Однако Рэнд тут же подумал, что просто присутствие еще не означает вину.
А наличие бахдара не делало мир идеальным. Рэнд начал замечать все больше и больше инженерных и архитектурных сооружений, которые зависели от психической силы народа, построившего их, но становилось совершенно ясно, что больше эти устройства не функционируют привычным образом. Казалось, сам бахдар исчезал, ослабевал по мере угасания цивилизации.
– Наша сила иссякает, – произнес Палатон, словно отвечая на мысли Рэнда. Рэнд поднял голову. – Однако к своей гордости скажу, что даже в лучшие времена мы не вторгались в чужой мозг, чтобы выявить вину или невиновность или управлять другим существом, – он откинулся на спинку кресла, частично избавляясь от давления гребня и головы на шею и плечи.
– Но другого способа узнать мотивы действий этих троих нет.
– Если бы только они сами не проговорились – сознательно или невольно, – отсутствие тонких украшений, которые большинство чоя вживляли под верхний прозрачный слой кожи, только подчеркивало привлекательность лица Палатона. Красота этого лица не зависела от золотых, серебряных или других крупинок. – Возможно, мы еще узнаем это, а возможно – и нет.
Учебный шлем лежал неподалеку от Палатона. Он протянул руку и погладил его.
– Мне бы хотелось показать тебе Голубую Гряду, – внезапно произнес он.
– Летную школу? Я еще не готов. Губы Палатона слегка изогнулись.
– Да, ты не готов. Сейчас я сам должен узнать, почему летные школы испытывают трудности с набором и выпуском курсантов. Их отчеты дают голую статистику, но это все не то. Школы Голубой Гряды, Соляных Утесов и другие заполнены менее чем наполовину. Поскольку теперь истощение пилотов наступает быстро, а потребности Союза растут, мы не в состоянии предоставить достаточное количество пилотов. Абдрелики и иврийцы уже поднимали вопрос о том, что мы сознательно ограничиваем число пилотов, чтобы увеличить плату за контракт. Они требуют предоставить тезарианское устройство для квалифицированных пилотов других народов.
– Но разве здесь ты не нужен?
– Гатон выполняет большинство дел вместо Паншинеа. Но император – не пилот и никогда им не был, в отличие от меня. Хотя… я тоже только когда-то был пилотом. Если я могу чем-то помочь, то только этим. И я хотел бы взять тебя с собой.
Рэнд смутился, а затем осторожно спросил:
– А они не узнают? Ведь все они – тезары или будущие тезары. Они не узнают, что ты лишился его?
Палатон отвел глаза, глядя на противоположную стену кабинета так, как на горизонты грядущего. Он покачал головой.
– Вряд ли. Большинство молодых курсантов так старается приобрести знания и навыки и пройти первые этапы испытаний, что кроме этого не замечает ничего. Старшие слишком заняты, готовясь к выпуску. А что касается моего старого друга Хата… вот тут я не уверен. Если Йорана молчит, и Ринди, и Гатон, значит, он у меня еще остался – хотя бы слабая аура бахдара. Или же ты защищаешь меня, сам того не зная, и потому…
– …и потому ты не можешь уехать без меня, – сухо закончил Рэнд. – Йорана будет недовольна. Ей не нравится охранять тебя так далеко от Чаролона.
– Она уже говорила мне об этом. Они с Гатоном беспокоятся, но ситуация с пилотами требует разрешения, если только ее можно поправить – и побыстрее.
Рэнд представил себя в прославленной летной школе. Эта мысль польстила ему, даже если целью этого визита не была бы его учеба.
– Когда мы уезжаем?
– Через пару дней. А до тех пор мне надо сделать еще кое-что. Новые владельцы сносят бывший Дом моего деда. Меня спрашивают, не хочу ли я приехать и повидать памятник матери, и я, разумеется, согласился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Маскировка, – заметил Рэнд.
Оба чоя повернулись к нему, как будто только что вспомнили о его присутствии. У Йораны от улыбки расширились глаза.
– Разве это делается на Земле?
– Да, и слишком часто.
– Гм… Пожалуй, это не слишком правдоподобно, но в настоящий момент сработает наилучшим образом. Не будь мятежа Заблудших или Двухдневной войны, мы не стали бы играть доверием народа. Но придавать этому делу огласку я не хочу – чтобы не вызвать новый мятеж.
– Тебе незачем беспокоиться о мятеже, – заметил Рэнд, – если ты дашь им то, чего они хотят. Палатон пообещал дать им голос, но что-то я не слышал, чтобы кто-нибудь представлял Заблудших в конгрессе.
– Это требует времени, – ответил пилот, а Йорана потрясенно застыла. Палатон повернулся к ней. – Это совсем не так немыслимо, Йорана.
– Но они слепые. Они не видят то, что видим мы… – она резко оборвала себя, отвернувшись от Рэнда, и добавила более спокойно: – Они не настолько чувствительны, как мы.
– Согласен. У них есть свое место, у нас – свое, – Палатон взглянул на Рэнда. – Именно потому я и не тороплюсь. Такая реформа, которую предлагаешь ты и на которой настаивает Малаки, не может случиться за одну ночь.
– Это не реформа, а справедливость. А ты пытаешься скрыть ее, как убийство тех троих.
Йорана проигнорировала последнее замечание Рэнда и произнесла:
– Надо действовать, пока не распространился слух про их смерть.
Палатон заворочался в кресле и хлопнул ладонью по столу.
– Делай, что считаешь нужным, – сказал он. – Но я хочу знать, кем они были. И если это Заблудшие, имели ли они какое-нибудь отношение к известным мне чоя? Йорана взглянула ему в лицо.
– Малаки? – тихо спросила она.
– Надеюсь, что нет. Но я пообещал Малаки дать простолюдинам голос. Я не хочу, чтобы смерть этих троих осталась в тайне. Сделай маскировку, только чтобы закончить расследование, – заключил он.
Йорана соскользнула со стола.
– Тогда, вероятно, следует известить Малаки о наших намерениях – так мы избежим всех вопросов, которые могут возникнуть позднее.
Он кивнул.
Министр безопасности задержалась на полпути к двери и взглянула на Рэнда.
– А такое решение ты одобряешь? – спросила она.
Он почувствовал, как его лицо заливает жар. Рэнд подобрал под себя ноги, внезапно осознавая все отличия жителей своей планеты от большинства чоя.
– Полагаю, у тебя нет выбора, – медленно ответил он.
– Нет, выбор у нас большой, – мягко возразила Йорана. – Но это решение, по-видимому, будет самым лучшим, – и она покинула кабинет, закрыв за собой дверь.
Палатон молчал, пока следы ее присутствия не развеялись в воздухе. Рэнд остро ощущал тянущуюся к двери ауру. Его поразила мысль о том, что чоя, имеющие бахдар, должны видеть мир совершенно иначе, чем остальные. Каким было бы для них обследование места преступления, где еще чувствуется присутствие преступника – причем более определенное, чем отпечатки пальцев или следы? Однако Рэнд тут же подумал, что просто присутствие еще не означает вину.
А наличие бахдара не делало мир идеальным. Рэнд начал замечать все больше и больше инженерных и архитектурных сооружений, которые зависели от психической силы народа, построившего их, но становилось совершенно ясно, что больше эти устройства не функционируют привычным образом. Казалось, сам бахдар исчезал, ослабевал по мере угасания цивилизации.
– Наша сила иссякает, – произнес Палатон, словно отвечая на мысли Рэнда. Рэнд поднял голову. – Однако к своей гордости скажу, что даже в лучшие времена мы не вторгались в чужой мозг, чтобы выявить вину или невиновность или управлять другим существом, – он откинулся на спинку кресла, частично избавляясь от давления гребня и головы на шею и плечи.
– Но другого способа узнать мотивы действий этих троих нет.
– Если бы только они сами не проговорились – сознательно или невольно, – отсутствие тонких украшений, которые большинство чоя вживляли под верхний прозрачный слой кожи, только подчеркивало привлекательность лица Палатона. Красота этого лица не зависела от золотых, серебряных или других крупинок. – Возможно, мы еще узнаем это, а возможно – и нет.
Учебный шлем лежал неподалеку от Палатона. Он протянул руку и погладил его.
– Мне бы хотелось показать тебе Голубую Гряду, – внезапно произнес он.
– Летную школу? Я еще не готов. Губы Палатона слегка изогнулись.
– Да, ты не готов. Сейчас я сам должен узнать, почему летные школы испытывают трудности с набором и выпуском курсантов. Их отчеты дают голую статистику, но это все не то. Школы Голубой Гряды, Соляных Утесов и другие заполнены менее чем наполовину. Поскольку теперь истощение пилотов наступает быстро, а потребности Союза растут, мы не в состоянии предоставить достаточное количество пилотов. Абдрелики и иврийцы уже поднимали вопрос о том, что мы сознательно ограничиваем число пилотов, чтобы увеличить плату за контракт. Они требуют предоставить тезарианское устройство для квалифицированных пилотов других народов.
– Но разве здесь ты не нужен?
– Гатон выполняет большинство дел вместо Паншинеа. Но император – не пилот и никогда им не был, в отличие от меня. Хотя… я тоже только когда-то был пилотом. Если я могу чем-то помочь, то только этим. И я хотел бы взять тебя с собой.
Рэнд смутился, а затем осторожно спросил:
– А они не узнают? Ведь все они – тезары или будущие тезары. Они не узнают, что ты лишился его?
Палатон отвел глаза, глядя на противоположную стену кабинета так, как на горизонты грядущего. Он покачал головой.
– Вряд ли. Большинство молодых курсантов так старается приобрести знания и навыки и пройти первые этапы испытаний, что кроме этого не замечает ничего. Старшие слишком заняты, готовясь к выпуску. А что касается моего старого друга Хата… вот тут я не уверен. Если Йорана молчит, и Ринди, и Гатон, значит, он у меня еще остался – хотя бы слабая аура бахдара. Или же ты защищаешь меня, сам того не зная, и потому…
– …и потому ты не можешь уехать без меня, – сухо закончил Рэнд. – Йорана будет недовольна. Ей не нравится охранять тебя так далеко от Чаролона.
– Она уже говорила мне об этом. Они с Гатоном беспокоятся, но ситуация с пилотами требует разрешения, если только ее можно поправить – и побыстрее.
Рэнд представил себя в прославленной летной школе. Эта мысль польстила ему, даже если целью этого визита не была бы его учеба.
– Когда мы уезжаем?
– Через пару дней. А до тех пор мне надо сделать еще кое-что. Новые владельцы сносят бывший Дом моего деда. Меня спрашивают, не хочу ли я приехать и повидать памятник матери, и я, разумеется, согласился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84