Если нельзя поссорить их с Палатоном, то можно обратить всю Чо против Рэнда. Чо не пожелает терпеть присутствие убийцы.
Доказательство потребует времени и тщательной подготовки, но эта задача выполнима. Кативар наблюдал за врачом-чоя, прикидывая свои возможности.
Связь с посольством чоя через космос наконец-то была установлена. Со Скорбью она всегда была трудной, и хотя чоя пользовались всеми преимуществами, это почти не помогало. Пальцы изнывают от тоски по клавишам кабинетного линдара, думал Паншинеа, осторожно сгибая их и чувствуя боль в суставах. Вероятно, эта боль была просто старческой. Он сидел за пультом в своем кабинете и ждал, пока операторы посольства установят связь. Потирая руки, он наблюдал, как на экране появилось узкое лицо Гатона. Темные волосы министра были пробиты белыми нитями сильнее, чем прежде. Он утомился, заметил Паншинеа, под грузом своей службы и долга перед народом.
Министр ресурсов ценился даже выше, чем ресурсы планеты, которые он охранял. Он постиг все сложности политики. Он принадлежал Чо даже больше, чем Паншинеа, поскольку Паншинеа всегда был и оставался чоя из Звездного дома, дерзким, сумасбродным и талантливым, а с возрастом его сумасбродство усиливалось. Паншинеа не осмелился бы покинуть планету, если бы министр не оставался там, выполняя всю не терпящую отлагательств работу.
Лицо Гатона сложилось в приветливую улыбку, хотя звук еще плыл, и его слова остались неслышными для императора. Однако император был благодарен ему.
– Доброе утро, император, – наконец прорезались голоса Гатона. – Состояние Риндалана улучшается. Врачи отмечают, что опухоль на голове постепенно рассасывается, не требуя дополнительного хирургического вмешательства, а кости срастаются так хорошо, как можно ожидать в его возрасте. Большей частью он остается в бессознательном состоянии, хотя приборы отмечали несколько кратких пробуждений ночью. Кажется, он ничего не узнает, но все же врачи довольны – их прогнозы стали благоприятными.
После Двухдневной войны Земной дом отказался от своих прав на наследование престола. Знаю, это неизбежно, но их согласие было передано конгрессу, так что на этот счет можно успокоиться. Однако Витерна из Небесного дома была весьма раздражена встречей с Палатоном. Пан, с нее нельзя спускать глаз – она может доставить нам немало неприятностей.
Простолюдины разошлись по домам, приступили к работе, в столице начинается обычная жизнь. Начались восстановительные работы, ущерб вполне приемлем и даже в некотором смысле оказывает пользу экономике, – Гатон на мгновение остановился и сухо закончил: – Вероятно, впредь следует время от времени сжигать город ради подъема всеобщего энтузиазма. Паншинеа обнаружил, что усмехается при этом заявлении. Он сделал отметку на записи, не желая сейчас думать о Витерне.
Гатон представил подробный отчет о недавних событиях. Он закончил говорить, экран погас, и Паншинеа отодвинулся от него.
Он не боялся, что Витерна из Небесного дома отберет у него престол – во всяком случае, пока. Он боялся, что Палатон уже отобрал его.
Он явился на Скорбь, чтобы сохранить репутацию тезаров, восстановить влияние Чо на Союз и укрепить свои позиции, которые стремились пошатнуть абдрелики и ронины. Он оставил престол в руках честного чоя.
И это могло стать причиной его падения.
Чирек сидел за пультом, выбирая нужную информацию, когда поступил сигнал. Чирек нетерпеливо вскинул голову, жалея о помехе, но приглушенные голоса по связи немедленно приковали его внимание.
– Мы нашли ее.
Значит, чоя все-таки отыскали! Чирек окружил себя временным защитным полем и повернулся в кресле, чтобы скрыть довольную гримасу.
– Где?
– Она в Бая лаке.
– В Баялаке? – Чирек не сдержал негодования. – Но это на другом конце материка! Как она туда попала?
– Я просто нашел ее – я не спрашивал, как она там оказалась. Я еще вам нужен?
– Нет. То есть да, подожди. Дай подумать, – на долю секунды помощник Чирека отвлекся от экрана, пока Чирек выбирал лучшее решение. Он должен был узнать, что случилось с чоя. Почему она бежала? – Я не хочу приезжать в гостиницу. Могу я устроиться где-нибудь в семье?
– В Баялаке все улицы – ваши.
Чирек подумал, что в этом нуждается меньше всего. Он не желал объявлять о своем прибытии или принимать почести от народа.
– Нет, я хочу прибыть скрытно, устроиться где-нибудь без лишнего шума. Встретиться с чоя, если смогу.
Последовала пауза, и собеседник Чирека ответил:
– Понимаю. Я смогу это устроить.
– Как мне будет лучше туда добраться?
– Только не чартером – если желаете прибыть незаметно, отправляйтесь на рейсовой летающей лодке. На реке половодье, но погода хорошая.
– Ладно, – Чирек проверил хронограф. – Завтра днем. Я попытаюсь попасть на первую же лодку. А ты не упускай ее из виду.
Связь прервалась.
Чирек сидел, понимая, что закрытая связь привлечет внимание к его разговору, но не хотел ни о чем думать. Надо ли связаться с Малаки и попросить у него телохранителя? Чирек отказался от этой мысли – будет лучше поехать одному, и принять успех или поражение.. Чирек протянул руку и убрал защиту связи. Гатон, проходя по комнате, даже не взглянул на него.
Палатон не виделся с дедом уже тридцать лет. Шагая по вновь замощенным тротуарам тесного городка, куда переселился его Дом, он наблюдал за снующими вокруг чоя. Большинство из них были Заблудшими и выполняли работу, не требующую особого чутья. Ум и знания не имели с этим ничего общего. Простолюдины занимались грязной работой, за которую не взялся бы даже землянин, но тем не менее нужной и важной. Палатон думал, что империя слишком часто исключала простолюдинов из своих решений, как будто они вообще не существовали.. Неудивительно, что стоило предложить им право голоса, и они уверовали в своего спасителя. Палатон еще не задумывался о том, что совершил. Вероятно, это действие было одним из редких моментов жизни, когда неважно, кто к нему призывает – оно должно быть хоть кем-нибудь совершено и обрести поддержку остальных: Это напоминало лабиринты Хаоса, в которых ориентиры оставались независимо от того, как изменялась мешанина цветов, звезд и времени. Теория гласила, что даже в Хаосе есть стабильные участки, отмечающие наименее беспорядочные лабиринты и пути.
Палатон усмехнулся тому, что его дед предпочел поселиться здесь, в этом рабочем городке, плечом к плечу с теми чоя, которых он презирал всю жизнь. Неужели он по-прежнему важничает, унижая соседей так, как когда-то унижал дочь и внука?
Палатон вышел к нужному кварталу. Здесь движение транспорта было менее шумным. Сенсоры осветились, когда он прошел мимо, высматривая оружие и устанавливая личность прибывшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Доказательство потребует времени и тщательной подготовки, но эта задача выполнима. Кативар наблюдал за врачом-чоя, прикидывая свои возможности.
Связь с посольством чоя через космос наконец-то была установлена. Со Скорбью она всегда была трудной, и хотя чоя пользовались всеми преимуществами, это почти не помогало. Пальцы изнывают от тоски по клавишам кабинетного линдара, думал Паншинеа, осторожно сгибая их и чувствуя боль в суставах. Вероятно, эта боль была просто старческой. Он сидел за пультом в своем кабинете и ждал, пока операторы посольства установят связь. Потирая руки, он наблюдал, как на экране появилось узкое лицо Гатона. Темные волосы министра были пробиты белыми нитями сильнее, чем прежде. Он утомился, заметил Паншинеа, под грузом своей службы и долга перед народом.
Министр ресурсов ценился даже выше, чем ресурсы планеты, которые он охранял. Он постиг все сложности политики. Он принадлежал Чо даже больше, чем Паншинеа, поскольку Паншинеа всегда был и оставался чоя из Звездного дома, дерзким, сумасбродным и талантливым, а с возрастом его сумасбродство усиливалось. Паншинеа не осмелился бы покинуть планету, если бы министр не оставался там, выполняя всю не терпящую отлагательств работу.
Лицо Гатона сложилось в приветливую улыбку, хотя звук еще плыл, и его слова остались неслышными для императора. Однако император был благодарен ему.
– Доброе утро, император, – наконец прорезались голоса Гатона. – Состояние Риндалана улучшается. Врачи отмечают, что опухоль на голове постепенно рассасывается, не требуя дополнительного хирургического вмешательства, а кости срастаются так хорошо, как можно ожидать в его возрасте. Большей частью он остается в бессознательном состоянии, хотя приборы отмечали несколько кратких пробуждений ночью. Кажется, он ничего не узнает, но все же врачи довольны – их прогнозы стали благоприятными.
После Двухдневной войны Земной дом отказался от своих прав на наследование престола. Знаю, это неизбежно, но их согласие было передано конгрессу, так что на этот счет можно успокоиться. Однако Витерна из Небесного дома была весьма раздражена встречей с Палатоном. Пан, с нее нельзя спускать глаз – она может доставить нам немало неприятностей.
Простолюдины разошлись по домам, приступили к работе, в столице начинается обычная жизнь. Начались восстановительные работы, ущерб вполне приемлем и даже в некотором смысле оказывает пользу экономике, – Гатон на мгновение остановился и сухо закончил: – Вероятно, впредь следует время от времени сжигать город ради подъема всеобщего энтузиазма. Паншинеа обнаружил, что усмехается при этом заявлении. Он сделал отметку на записи, не желая сейчас думать о Витерне.
Гатон представил подробный отчет о недавних событиях. Он закончил говорить, экран погас, и Паншинеа отодвинулся от него.
Он не боялся, что Витерна из Небесного дома отберет у него престол – во всяком случае, пока. Он боялся, что Палатон уже отобрал его.
Он явился на Скорбь, чтобы сохранить репутацию тезаров, восстановить влияние Чо на Союз и укрепить свои позиции, которые стремились пошатнуть абдрелики и ронины. Он оставил престол в руках честного чоя.
И это могло стать причиной его падения.
Чирек сидел за пультом, выбирая нужную информацию, когда поступил сигнал. Чирек нетерпеливо вскинул голову, жалея о помехе, но приглушенные голоса по связи немедленно приковали его внимание.
– Мы нашли ее.
Значит, чоя все-таки отыскали! Чирек окружил себя временным защитным полем и повернулся в кресле, чтобы скрыть довольную гримасу.
– Где?
– Она в Бая лаке.
– В Баялаке? – Чирек не сдержал негодования. – Но это на другом конце материка! Как она туда попала?
– Я просто нашел ее – я не спрашивал, как она там оказалась. Я еще вам нужен?
– Нет. То есть да, подожди. Дай подумать, – на долю секунды помощник Чирека отвлекся от экрана, пока Чирек выбирал лучшее решение. Он должен был узнать, что случилось с чоя. Почему она бежала? – Я не хочу приезжать в гостиницу. Могу я устроиться где-нибудь в семье?
– В Баялаке все улицы – ваши.
Чирек подумал, что в этом нуждается меньше всего. Он не желал объявлять о своем прибытии или принимать почести от народа.
– Нет, я хочу прибыть скрытно, устроиться где-нибудь без лишнего шума. Встретиться с чоя, если смогу.
Последовала пауза, и собеседник Чирека ответил:
– Понимаю. Я смогу это устроить.
– Как мне будет лучше туда добраться?
– Только не чартером – если желаете прибыть незаметно, отправляйтесь на рейсовой летающей лодке. На реке половодье, но погода хорошая.
– Ладно, – Чирек проверил хронограф. – Завтра днем. Я попытаюсь попасть на первую же лодку. А ты не упускай ее из виду.
Связь прервалась.
Чирек сидел, понимая, что закрытая связь привлечет внимание к его разговору, но не хотел ни о чем думать. Надо ли связаться с Малаки и попросить у него телохранителя? Чирек отказался от этой мысли – будет лучше поехать одному, и принять успех или поражение.. Чирек протянул руку и убрал защиту связи. Гатон, проходя по комнате, даже не взглянул на него.
Палатон не виделся с дедом уже тридцать лет. Шагая по вновь замощенным тротуарам тесного городка, куда переселился его Дом, он наблюдал за снующими вокруг чоя. Большинство из них были Заблудшими и выполняли работу, не требующую особого чутья. Ум и знания не имели с этим ничего общего. Простолюдины занимались грязной работой, за которую не взялся бы даже землянин, но тем не менее нужной и важной. Палатон думал, что империя слишком часто исключала простолюдинов из своих решений, как будто они вообще не существовали.. Неудивительно, что стоило предложить им право голоса, и они уверовали в своего спасителя. Палатон еще не задумывался о том, что совершил. Вероятно, это действие было одним из редких моментов жизни, когда неважно, кто к нему призывает – оно должно быть хоть кем-нибудь совершено и обрести поддержку остальных: Это напоминало лабиринты Хаоса, в которых ориентиры оставались независимо от того, как изменялась мешанина цветов, звезд и времени. Теория гласила, что даже в Хаосе есть стабильные участки, отмечающие наименее беспорядочные лабиринты и пути.
Палатон усмехнулся тому, что его дед предпочел поселиться здесь, в этом рабочем городке, плечом к плечу с теми чоя, которых он презирал всю жизнь. Неужели он по-прежнему важничает, унижая соседей так, как когда-то унижал дочь и внука?
Палатон вышел к нужному кварталу. Здесь движение транспорта было менее шумным. Сенсоры осветились, когда он прошел мимо, высматривая оружие и устанавливая личность прибывшего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84