Разумеется, Йорана помнила, как и все прочие, что они могли лишиться Ринди, и подобная поездка на Скорбь насторожила ее. Как Паншинея мог решиться на такое, зная о преклонных годах Ринди?
Палатон лишится еще одного помощника. Чем больше она размышляла об этом, тем больше понимала намерения Паншинеа. Он постарается отвратить от Палатона всех теза-ров, Ринди, простолюдинов, так, чтобы тому было неоткуда ждать поддержки. И тогда император сможет достичь цели без труда. Никто даже не заметит, если Паншинеа решит прикончить Палатона.
Только она, Йорана, могла теперь помешать изгнанию Палатона.
Она подняла голову, заметила пристальный взгляд Гатона и поняла, зачем министр рассказал ей обо всем – он пытался заранее подготовить ее.
– Почему он решил сделать Палатона наследником? – спросила она.
Гатон отвернулся и пожевал губами, как будто пробовал горькие слова на вкус.
– Думаю, он надеялся с помощью Палатона избежать великого множества затруднений. Вряд ли он принимал в расчет то, каков Палатон, или поддержку со стороны простолюдинов. Не думаю, чтобы Паншинеа понимал, как следует обращаться с честным чоя, – министр вздохнул, – да и я тоже этого не понимаю.
Йорана пробормотала: «У меня дела» и вышла, намереваясь разыскать Рэнда прежде, чем придется защищать Палатона.
Рэнд наблюдал, как Чирек деловито роется в своих вещах, отбирая лишь некоторые из них. Все, что хотел взять с собой этот чоя, легко уместилось бы в небольшой сумке. Голова и лицо Рэнда скрывались под легкими повязками, руки были одеты в перчатки, и речь стала слегка приглушенной, когда он заметил:
– Ты не собираешься возвращаться.
– Да, – с сожалением ответил Чирек. – Вряд ли это будет возможно. Но я ждал этого всю жизнь. Я не жалею об изменениях – это было бы лицемерием с моей стороны, – он горько улыбнулся. – Боюсь, я слишком привык к удобствам своей жизни и работы.
Рэнд оглядел подземное помещение, убранное со спартанской простотой – оно выглядело отнюдь не комфортабельным. Чирек вышел из ниши, небрежно свернул потрепанную одежду и сунул ее в сумку. Он поманил Рэнда к лестнице. Когда оба достигли верхней ступени, потайная дверь открылась.
Чирек обернулся к Рэнду.
– Все это исчезнет через какой-нибудь час, – заметил он, оглядывая комнату. – Комната окажется наглухо закрытой, не успеем мы перейти улицу.
– Ты сожалеешь об этом?
– И да и нет. Если ты не веришь мне или я в чем-нибудь ошибся, то обратного пути все равно нет… – священник глубоко вздохнул. – Идем.
Рэнд почувствовал себя виноватым. Он пропустил вперед священника, вышел за ним и хотел закрыть дверь. Чирек остановил его.
– Не надо, – сказал он. – Не будь тебя, появился бы кто-нибудь другой, а мне следовало подготовить свой народ к Преображению. Я стал слишком суетным, слишком беспокоился о своем настоящем. Оставь ее.
Рэнд подчинился приказу и вышел вместе со священником на улицу.
В порту он заволновался, замечая любопытные взгляды, хотя и знал, что повязки делают его совершенно неузнаваемым. Чирек вел его сквозь толпу, тихо говоря:
– Не беспокойся. Пока еще тебя не начали искать. Даже если Йорана знает, что ты исчез, она будет ждать приказа до последней минуты.
Она не знает, что ты ушел по собственному желанию.
Рэнд посторонился, уступая дорогу старой чоя, которая назвала его «малышом» и ласково потрепала по плечу. Он едва доставал ей до подбородка. Чирек решительно взял его за руку и повел к ждущему глиссеру.
От жары легкие повязки Рэнда стали пропитываться потом, и он чувствовал себя очень неудобно с мокрым лицом. Прорези для глаз были неудобны для обзора. Он чуть не споткнулся, проходя на поле через ворота. Только теперь он понял классовые различия Чо – простолюдины выходили на посадку через неудобную, узкую калитку, их рассаживали в самой тесной части салона, все чоя вокруг него говорили короткими и отрывистыми фразами, в то время как в передней части салона, где занимали места чоя из Домов, трейд слышался так же часто, как язык чоя.
Он мог бы понять чоя, если бы воспользовался бахдаром, но решил, что это будет слишком опасно. Они заняли свои места, и Чирек предложил Рэнду вздремнуть, объяснив, что до Баялака не менее двух часов лету.
Рэнд прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, обнаружив, что подголовник, предназначенный для рогового гребня, совсем ему не подходит. Раздраженно поерзав, он склонил голову на ручку сидения. Простая обстановка вокруг напоминала ему о доме. Он ощутил острое желание вновь увидеть родину, встревожился о своем отце, о грозящей ему бедности – не особенно страшной, но постоянно напоминающей о себе, о болезнях и загрязнении. На Земле было невозможно позволить себе быть бедным.
Быть бедным на Чо означало совсем иное. Бедным считался тот, кто был лишен силы, не получал ее преимуществ и потому подвергался дискриминации. Выглянув из окна, Рэнд увидел сожженные здания на окраинах, оставшиеся еще со времен мятежа, и это только усилило его тоску. Рэнд сидел среди простолюдинов и чувствовал их тревоги, надежды, мечты о завтрашнем, лучшем дне, и опасения, что он никогда не наступит.
В это утро Рэнд проснулся в самую рань, чтобы попрощаться с Палатоном, и теперь задремал прежде, чем глиссер успел прогреть двигатели.
Прибытие в Баялак напоминало погружение в дымящуюся ванну. Пока Рэнд шел от глиссера, хромая на затекшую ногу, он чувствовал, как по его шее за воротник стекают струйки пота. Он вдыхал сильный мускусный запах тел чоя, окружающих его, видел океан высоких фигур с распущенными гривами и огромными, поблескивающими глазами. Чоя возвышались над ним и опережали его. Чирек взял его за локоть со словами:
– Не торопись.
Сильный фруктово-цветочный аромат наполнял воздух в порту и на улице, где на стоянке сгрудились машины самого разного вида, которые сдавали напрокат.
– Что это? – спросил Рэнд, пытаясь определить источник аромата и поднимая скрытое повязкой лицо.
– Панет, – объяснил Чирек. – Сейчас он как раз цветет.
– Пахнет почти как магнолия, – ответил Рэнд. – У нее огромные белые и нежные цветы.
– А у панета – сливочно-желтые, бледные, темнеющие при увядании, – сказал Чирек. – Они распускаются по утрам и закрываются к ночи, но пахнут очень сильно во весь пери цветения, особенно ночью. Маленькие птицы живут в их бутонах, пока те не засыхают и не опадают – незадолго до зимы, – казалось, он кого-то увидел в толпе, после чего отвел Рэнда в сторону. – Пойдем.
– Нам далеко идти?
– Это неважно. Я хочу узнать, что случилось, ибо еще никогда не видел здесь таких толп. Я велел Сели спрятать ее в надежном месте, но, кажется, слухи все-таки просочились, – он взял за руку Рэнда, и они с трудом начали проталкиваться вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84