Из-под них торчали шелковые чулки в желтовато-зеленую полоску.
Бианка глубоко вздохнула — так приятно увидеть человека, одетого не в хлопок и кожу и обладающего хрупким приличествующим джентльмену телосложением. Ей уже смертельно надоели могучие плечи и мозолистые руки.
— Позвольте, я вам помогу, — продолжал Жерар.
Ее взгляд ничуть его не удивил: так смотрели на него все дамы, страдающие от грубости местных нравов.
Он протянул ей руку. Очень крупная, тучная женщина. Огромный, бурно вздымающийся от пережитого волнения бюст так и выпирает из глубокого выреза красного шелкового платья. Рукава чуть не лопаются по швам. Вполне возможно, что она когда-то была хорошенькой, но теперь ее лицо обрюзгло и расплылось. Фасон платья безнадежно устарел, но ткань дорогая.
— Вам нельзя оставаться на солнце. Вы можете испортить этот нежный цвет лица.
Бианка залилась румянцем и взялась за протянутую руку. Жерару пришлось потрудиться, чтобы оторвать ее от земли. Стоя она оказалась выше его на два дюйма, а весила по крайней мере на шестьдесят фунтов больше. Он не отпустил ее руки, а мягко потянул за собой в тень. Потом скинул сюртук и галантно разложил его на траве.
— Прошу вас, садитесь, — сказал он с поклоном. — Вам надо отдохнуть и прийти в себя. Такая изящная молодая леди не должна пренебрегать своим здоровьем. — Он сделал шаг в сторону реки.
Бианка с удобством расположилась на сюртуке, но увидев, что Жерар удаляется от нее, воскликнула:
— Вы меня покидаете?
Он посмотрел на нее через плечо так, что не оставалось никаких сомнений: теперь, когда он нашел ее, он просто не в состоянии с ней расстаться.
Жерар остановился за кустами и вынул носовой платок, единственный шелковый носовой платок, оставшийся у Адели, с брюссельским кружевом и монограммой «АК» в углу. Он аккуратно подцепил нитку и потянул за нее, удалив "А" и оставив "К", потому что он теперь был Куртелен. Он спустился к реке, намочил платок и вернулся к Бланке.
— У вас небольшое пятно на щеке, — заботливо сказал он, опускаясь на колени рядом с ней. — Позвольте мне, — повторил он, когда она не ответила, взял ее за подбородок и легкими, ласкающими движениями стал оттирать грязь со щеки.
Бианка удивилась тому, что не испытывает отвращения и не боится его прикосновения. Ведь он же мужчина.
— Вы… вы запачкаете платок, — неуверенно пробормотала она.
Жерар улыбнулся.
— Что такое шелк по сравнению с кожей прекрасной женщины?
— Прекрасной? — Ее голубые глаза открылись так широко, как позволяли толстые щеки. — Меня давно уже не называли прекрасной.
— Не может быть, — изумился Жерар. — Я уверен, что ваш муж — а такая красивая женщина, разумеется, не может не быть замужем, — повторяет это вам по нескольку раз в день.
— Мой муж меня ненавидит, — угрюмо объявила Бианка.
Жерар с минуту обдумывал услышанное. Эта женщина хочет выговориться, она нуждается в слушателе. Он пожал плечами. Сегодня у него нет никаких дел, а из откровений одиноких женщин можно иногда извлечь немалую выгоду.
— А кто ваш муж?
— Клейтон Армстронг. У Жерара поднялась бровь.
— Хозяин этой плантации?
— Да, по крайней мере того, что от нее осталось. — Бианка тяжело вздохнула. — Он не занимается хозяйством именно потому, что ненавидит меня. Говорит, что не собирается убиваться ради того, чтобы я могла покупать себе безделушки.
— Безделушки? — решил подбодрить ее Жерар.
— Я не мотовка. Я покупаю лишь самое необходимое: несколько простых платьев, приличный выезд, новую мебель — словом, то, без чего не могут обходиться люди моего круга.
— Ваш муж — настоящий эгоист. Это просто позор. Бианка бросила полный ненависти взгляд на другой берег.
— Во всем виновата она. Если бы она бесстыдно не завлекла моего мужа, все было бы по-другому.
Жерар не стал делать вид, что не понимает, о чем идет речь.
— Но я думал, что Николь когда-то была женой мистера Армстронга…
— Была, но я не могла отказаться от того, что мне досталось с таким трудом. Я поставила ее на место.
Жерар огляделся по сторонам, взгляд его задержался на полях табака.
— Он что, и вправду состоятельный человек, этот Армстронг?
Бианка оживилась.
— Да, богат, вернее, был богат, если бы не запустил дела. У него прекрасный дом, правда слишком маленький.
— И Николь отказалась от всего этого? — пробормотал он, как бы размышляя вслух. Бианка покраснела от злости.
— Она и не думала отказываться, просто в этой игре победила я. Мы сыграли, и я выиграла, вот и все. Жерар почувствовал интерес.
— Прошу вас, расскажите мне об этом. Мне так хочется все узнать.
Он с напряженным вниманием слушал рассказ Бианки, поражаясь ее уму и чувствуя в ней родственную душу. Узнав, как она подкупила Эйба, чтобы тот похитил Николь, Жерар одобрительно рассмеялся, а хитрость, с помощью которой она заставила Клея поверить, будто он провел с ней ночь, вызвала в нем подлинное восхищение.
До сих пор Бианка не встречала в этой варварской стране достойного собеседника. Ей некому было поведать о том, как изощренный ум позволил ей одержать верх над Клеем и Николь, — это никого не интересовало. Теперь, получив в лице Жерара благодарного слушателя, она сообщила ему и о том, что заплатила Оливеру Гоуторну, чтобы забеременеть. С содроганием она вспоминала, как ей пришлось одурманить себя до бесчувствия снотворным порошком, иначе она была бы не в силах выдержать прикосновение мужчины.
Жерар разразился смехом.
— Так это был даже не его ребенок! Это восхитительно! Николь, наверное, чуть не сошла с ума, когда узнала, что ее дорогой супруг спит с другой женщиной, да еще завел с ней ребенка. — Он порывисто схватил Бианку за пухлую руку и припал губами к туго натянутой коже. — Жаль, что вы потеряли ребенка. Поделом было бы Армстронгу, если бы его ребенок оказался похож на соседа.
— Да, — мечтательно проговорила Бианка. — Тогда бы он выглядел полным идиотом, подобно тому, как из-за него все меня считают дурой.
— Да что вы! Это невозможно. Глупы те, кто не в состоянии оценить вас по достоинству.
— О да, — прошептала Бианка, — вы меня понимаете.
Некоторое время они сидели молча. Бианка чувствовала, что наконец обрела друга. Все остальные всегда были на стороне Николь и Клея. Что касается Жерара, то он пока не знал, как именно воспользоваться откровениями Бианки, но был уверен, что из них можно извлечь выгоду.
— Позвольте представиться. Я Жерар Готье. Из семьи Куртеленов.
— Куртелен! — открыла рот Бианка. — Но это же имя Николь!
— Да, мы… родственники.
Глаза Бианки немедленно наполнились слезами.
— Вы обманули меня, — безнадежно прошептала она, — воспользовались моим доверием. Я рассказала вам все без утайки, а вы на ее стороне… — Она неуклюже попыталась приподняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Бианка глубоко вздохнула — так приятно увидеть человека, одетого не в хлопок и кожу и обладающего хрупким приличествующим джентльмену телосложением. Ей уже смертельно надоели могучие плечи и мозолистые руки.
— Позвольте, я вам помогу, — продолжал Жерар.
Ее взгляд ничуть его не удивил: так смотрели на него все дамы, страдающие от грубости местных нравов.
Он протянул ей руку. Очень крупная, тучная женщина. Огромный, бурно вздымающийся от пережитого волнения бюст так и выпирает из глубокого выреза красного шелкового платья. Рукава чуть не лопаются по швам. Вполне возможно, что она когда-то была хорошенькой, но теперь ее лицо обрюзгло и расплылось. Фасон платья безнадежно устарел, но ткань дорогая.
— Вам нельзя оставаться на солнце. Вы можете испортить этот нежный цвет лица.
Бианка залилась румянцем и взялась за протянутую руку. Жерару пришлось потрудиться, чтобы оторвать ее от земли. Стоя она оказалась выше его на два дюйма, а весила по крайней мере на шестьдесят фунтов больше. Он не отпустил ее руки, а мягко потянул за собой в тень. Потом скинул сюртук и галантно разложил его на траве.
— Прошу вас, садитесь, — сказал он с поклоном. — Вам надо отдохнуть и прийти в себя. Такая изящная молодая леди не должна пренебрегать своим здоровьем. — Он сделал шаг в сторону реки.
Бианка с удобством расположилась на сюртуке, но увидев, что Жерар удаляется от нее, воскликнула:
— Вы меня покидаете?
Он посмотрел на нее через плечо так, что не оставалось никаких сомнений: теперь, когда он нашел ее, он просто не в состоянии с ней расстаться.
Жерар остановился за кустами и вынул носовой платок, единственный шелковый носовой платок, оставшийся у Адели, с брюссельским кружевом и монограммой «АК» в углу. Он аккуратно подцепил нитку и потянул за нее, удалив "А" и оставив "К", потому что он теперь был Куртелен. Он спустился к реке, намочил платок и вернулся к Бланке.
— У вас небольшое пятно на щеке, — заботливо сказал он, опускаясь на колени рядом с ней. — Позвольте мне, — повторил он, когда она не ответила, взял ее за подбородок и легкими, ласкающими движениями стал оттирать грязь со щеки.
Бианка удивилась тому, что не испытывает отвращения и не боится его прикосновения. Ведь он же мужчина.
— Вы… вы запачкаете платок, — неуверенно пробормотала она.
Жерар улыбнулся.
— Что такое шелк по сравнению с кожей прекрасной женщины?
— Прекрасной? — Ее голубые глаза открылись так широко, как позволяли толстые щеки. — Меня давно уже не называли прекрасной.
— Не может быть, — изумился Жерар. — Я уверен, что ваш муж — а такая красивая женщина, разумеется, не может не быть замужем, — повторяет это вам по нескольку раз в день.
— Мой муж меня ненавидит, — угрюмо объявила Бианка.
Жерар с минуту обдумывал услышанное. Эта женщина хочет выговориться, она нуждается в слушателе. Он пожал плечами. Сегодня у него нет никаких дел, а из откровений одиноких женщин можно иногда извлечь немалую выгоду.
— А кто ваш муж?
— Клейтон Армстронг. У Жерара поднялась бровь.
— Хозяин этой плантации?
— Да, по крайней мере того, что от нее осталось. — Бианка тяжело вздохнула. — Он не занимается хозяйством именно потому, что ненавидит меня. Говорит, что не собирается убиваться ради того, чтобы я могла покупать себе безделушки.
— Безделушки? — решил подбодрить ее Жерар.
— Я не мотовка. Я покупаю лишь самое необходимое: несколько простых платьев, приличный выезд, новую мебель — словом, то, без чего не могут обходиться люди моего круга.
— Ваш муж — настоящий эгоист. Это просто позор. Бианка бросила полный ненависти взгляд на другой берег.
— Во всем виновата она. Если бы она бесстыдно не завлекла моего мужа, все было бы по-другому.
Жерар не стал делать вид, что не понимает, о чем идет речь.
— Но я думал, что Николь когда-то была женой мистера Армстронга…
— Была, но я не могла отказаться от того, что мне досталось с таким трудом. Я поставила ее на место.
Жерар огляделся по сторонам, взгляд его задержался на полях табака.
— Он что, и вправду состоятельный человек, этот Армстронг?
Бианка оживилась.
— Да, богат, вернее, был богат, если бы не запустил дела. У него прекрасный дом, правда слишком маленький.
— И Николь отказалась от всего этого? — пробормотал он, как бы размышляя вслух. Бианка покраснела от злости.
— Она и не думала отказываться, просто в этой игре победила я. Мы сыграли, и я выиграла, вот и все. Жерар почувствовал интерес.
— Прошу вас, расскажите мне об этом. Мне так хочется все узнать.
Он с напряженным вниманием слушал рассказ Бианки, поражаясь ее уму и чувствуя в ней родственную душу. Узнав, как она подкупила Эйба, чтобы тот похитил Николь, Жерар одобрительно рассмеялся, а хитрость, с помощью которой она заставила Клея поверить, будто он провел с ней ночь, вызвала в нем подлинное восхищение.
До сих пор Бианка не встречала в этой варварской стране достойного собеседника. Ей некому было поведать о том, как изощренный ум позволил ей одержать верх над Клеем и Николь, — это никого не интересовало. Теперь, получив в лице Жерара благодарного слушателя, она сообщила ему и о том, что заплатила Оливеру Гоуторну, чтобы забеременеть. С содроганием она вспоминала, как ей пришлось одурманить себя до бесчувствия снотворным порошком, иначе она была бы не в силах выдержать прикосновение мужчины.
Жерар разразился смехом.
— Так это был даже не его ребенок! Это восхитительно! Николь, наверное, чуть не сошла с ума, когда узнала, что ее дорогой супруг спит с другой женщиной, да еще завел с ней ребенка. — Он порывисто схватил Бианку за пухлую руку и припал губами к туго натянутой коже. — Жаль, что вы потеряли ребенка. Поделом было бы Армстронгу, если бы его ребенок оказался похож на соседа.
— Да, — мечтательно проговорила Бианка. — Тогда бы он выглядел полным идиотом, подобно тому, как из-за него все меня считают дурой.
— Да что вы! Это невозможно. Глупы те, кто не в состоянии оценить вас по достоинству.
— О да, — прошептала Бианка, — вы меня понимаете.
Некоторое время они сидели молча. Бианка чувствовала, что наконец обрела друга. Все остальные всегда были на стороне Николь и Клея. Что касается Жерара, то он пока не знал, как именно воспользоваться откровениями Бианки, но был уверен, что из них можно извлечь выгоду.
— Позвольте представиться. Я Жерар Готье. Из семьи Куртеленов.
— Куртелен! — открыла рот Бианка. — Но это же имя Николь!
— Да, мы… родственники.
Глаза Бианки немедленно наполнились слезами.
— Вы обманули меня, — безнадежно прошептала она, — воспользовались моим доверием. Я рассказала вам все без утайки, а вы на ее стороне… — Она неуклюже попыталась приподняться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91