В волосах его было достаточно седины, чтобы заинтересовать Беатрис. Его нельзя отнести к незрелым, необстрелянным юношам. Лео был человеком, который кое-что в жизни видел и пришел к собственным выводам. Глаза у него были необычные — карие с янтарным оттенком. И выражение их казалось загадочным в силу сочетания воли и ума.
Беатрис знала о нем сейчас вполне достаточно, чтобы понять, что некоторые аспекты легенды соответствуют действительности. Его отличали высокомерие и своенравность. Однако невозможно отрицать, что он возбудил ее воображение даже больше, чем Джастин Пул во времена своего ухаживания за ней.
Хотя она, пожалуй, несколько старовата, чтобы реагировать подобным образом, с раздражением подумала Беатрис. Учащенный пульс, острое любопытство и прочие симптомы — это для таких юных особ, как Арабелла. Она как-никак зрелая вдова двадцати девяти лет.
Монкрест был бы шокирован, если бы узнал, о чем она думает. История его кратковременного брака была частью легенды о Монкрестах. Тетя Уинифред, неиссякаемый источник информации о подобных вещах, поведала суть истории.
— Всем известно, что Безумные Монахи отличаются от других людей тем, — рассказывала тетя Уинифред, — что в любви следуют влечению сердца. Я так понимаю, что нынешний граф женился, когда ему было девятнадцать лет.
— Так рано? — удивилась Беатрис.
— Говорят, это была женщина его мечты. Преданная жена и любящая мать. Он отдал ей свое сердце, а она подарила ему двух сыновей. Но через несколько лет она умерла от воспаления легких.
— Как печально!
— Говорят, это потрясло Монкреста. Он дал зарок никогда больше не жениться. Безумные Монахи любят только раз в жизни.
— А поскольку у него есть два сына, острой потребности в женитьбе не возникало, не так ли? — заметила Беатрис. Уинифред задумалась:
— Вообще-то говоря, его история очень напоминает твою, моя дорогая. Трагедия великой обретенной и слишком рано потерянной любви.
Беатрис знала, что ее кратковременный брак был возведен в статус небольшой легенды в их семье.
Она отбросила воспоминания об откровениях Уинифред и посмотрела на Лео. Он пошевелился, и ткань плаща натянулась на его широких плечах. Ни к чему ей обращать внимание на его статную, крепкую фигуру.
Какая ей разница, что манишка его безупречно выглажена, а галстук завязан строгим узлом, отнюдь не таким, каким завязывают надменные представители света в Лондоне?
По всей видимости, он не особенно связан требованиями моды, однако строгий стиль его одежды мог стать предметом зависти любого мужчины. В нем было какое-то неуловимое, загадочное качество, которое делало его похожим на героев ее собственных романов.
Беатрис подавила готовый вырваться стон. Это просто смешно. В ней говорит писательское воображение, которое приписывает какие-то особые, волнующие глубины этому человеку. Куда подевался ее здравый смысл?
Она наклонилась и потрогала рукой редкого оттенка цветок настурции.
— У вас весьма впечатляющая коллекция растений и цветов, милорд.
— Спасибо. — Лео прислонился плечом к деревянной стойке. — Эту оранжерею построил мой дед. Он очень увлекался садоводством.
— Я никогда не видела настурции подобного оттенка.
— Мой дед проводил много экспериментов. Он вывел несколько уникальных образцов. — Лео обвел взглядом оранжерею. — Здесь есть несколько цветов и кустов, которые больше нигде на земле не встречаются.
— Очевидно, садоводство — это также и одно из ваших увлечений. — Беатрис замолчала, с восхищением разглядывая клумбу удивительных, необычайно крупных хризантем.
— Я сохранил оранжерею, потому что в ней множество диковинных растений. Но садоводство само по себе не увлекает меня в такой степени, как моего деда.
— А ваш отец тоже проводил здесь эксперименты?
— Вполне возможно, когда был молод. Но мне говорили, когда я подрос, что он в первую очередь интересовался механикой. Его лаборатория заполнена часами, приборами и инструментами.
Беатрис подошла к причудливой формы кактусу.
— Вы не следуете по стопам отца?
— Нет. Мой отец погиб в море вместе с матерью, когда мне было четыре года. Я едва помню своих родителей. Меня воспитывал дед.
— Понятно. — Беатрис бросила на Лео быстрый взгляд, досадуя на собственную бестактность. — Я не поняла сразу.
— Естественно. Не беспокойтесь об этом. Она двинулась по проходу между рядами растений, то и дело останавливаясь, чтобы рассмотреть какой-нибудь экзотический экземпляр.
— Могу я спросить, что привело вас к изучению древних легенд и старины?
— Эти вещи интересовали меня с ранних лет. Дед как-то сказал, что интерес к арканам у Монкрестов в крови.
Беатрис наклонилась, чтобы понюхать совершенно необыкновенную лиловую орхидею.
— Может быть, ваши научные интересы к легендам объясняются тем, что вы сами — объект легенд.
Лео раздраженно оттолкнулся от стойки и двинулся по параллельному проходу.
— Вы умная женщина, миссис Пул. Неужели вы способны поверить в смехотворные сказки, которые, возможно, слышали обо мне?
— Боюсь разочаровать вас, но, по моим наблюдениям, некоторые из них основаны на фактах.
Лео бросил на Беатрис иронический взгляд:
— Например?
Она вспомнила о рассказах жены хозяина гостиницы.
— Говорят, что земли Монкрестов всегда были удивительно процветающими. Урожаи богатые, а шерсть овец — самая лучшая в Англии.
— Можно совершенно определенно сказать, что в этом нет ничего сверхъестественного. — Лео жестом показал не только на оранжерею, но и на изумрудные поля поодаль. — То, что вы видите здесь, — результат непрекращающихся сельскохозяйственных экспериментов и применения научной технологии.
— Ах, наука. — Беатрис преувеличенно громко вздохнула, демонстрируя разочарование. — Слишком уж по-земному. Немного волшебства прибавило бы остроты.
Лео искоса взглянул на Беатрис:
— Не все в моем семействе увлекались изучением почв и растений, как мой дед, но все чувствовали себя ответственными за избранное ими дело.
— Что касается процветания ваших земель, то с этим все ясно. Однако дайте мне вспомнить, какие еще легенды о Монкрестах я слышала. — Беатрис коснулась указательным пальцем подбородка. — Ах да, говорят вот еще что. Когда по всему королевству прокатилась волна бунтов, люди графства Монкрест продолжали пребывать в мире.
— Совершенно верно. Мы обязаны этим нашей отдаленности и изолированности. Монахи, которые строили аббатство в конце двенадцатого века, выбрали эту часть побережья, рассчитывая, что никого другого она не будет интересовать. Благодаря их прозорливости Монкрест оказался вдали от всяких политических коллизий.
— И стало быть, еще один миф о Монкрестах рассеивается как утренний туман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77