На спинке стула висело серое платье, которое она собиралась надеть в дорогу; под ним стояли добротные черные туфли. На стуле лежали подготовленные для поездки нижнее белье, шляпа и темная Шаль — девушка решила, что шаль ей пригодится, поскольку Густав говорил, что в поездах обычно бывает грязно, пыльно и дымно. Остальную одежду она сложила в дорожный сундук, туда же спрятала семейные фотографии, которые Ферда нисколько не интересовали, а также личные вещи, простыни и полотенца. Сверху Кристин уложила все необходимое для шитья и письменные принадлежности. В этот сундук, чемодан и ковровый саквояж поместилось все ее имущество. В сумку Кристин сложила туалетные принадлежности и пистолет — его дал ей Густав, настоявший на том, чтобы девушка не путешествовала безоружной. Кузен научил ее заряжать пистолет и стрелять из него — они несколько раз специально уходили для этого в лес.
« — Пистолет всегда должен быть при тебе, — наставлял Густав. — Никогда не знаешь, когда он может понадобиться. И не бойся пускать его в ход. Если к тебе подойдет мужчина и откажется уйти по первому требованию, значит, он для тебя опасен. Вопрос стоит так: или ты — или он.
— Не знаю, Гус, смогу ли я выстрелить в человека.
— Если придется — сможешь. Всегда держи пистолет заряженным, иначе от него никакого толку. Когда решишь стрелять, держи его покрепче, а курок спускай медленно».
Они тренировались до тех пор, пока Густав не удостоверился, что Кристин научилась обращаться с пистолетом. Теперь, зная, что она вооружена, девушка чувствовала себя увереннее. И Густав прав — если потребуется защитить себя, она сумеет воспользоваться оружием.
Сначала Кристин собиралась принять ванну, но перепалка с Фердом и Андорой выбила ее из колеи, и девушка решила просто принести из кухни теплой воды и умыться у себя в комнате. Потом она переоделась в ночную рубашку и принялась рассматривать себя в зеркале. Кристин не считала себя ни красавицей, ни уродкой. Она вынула из прически шпильки, и ей на спину упали длинные толстые косы. Еще утром девушка помыла голову свежей дождевой водой — как знать, когда ей в следующий раз представится такая возможность. В шведской общине белокурые волосы с серебристым отливом не были особой редкостью, но Кристин считала их своим главным украшением. На второе место она ставила глаза — огромные, серо-голубые, они смотрели на мир из-под тонко очерченных бровей чуть более темного оттенка, чем волосы.
Девушка приблизилась к зеркалу. Тревога прочертила тонкие морщинки у ее глаз, между бровями и в уголках губ. Лицо казалось печальным. Бессонные ночи проложили темные тени под глазами. Уголки губ — нижняя немного полнее верхней — чуть опустились — признак того, что их обладательнице не до веселья.
Ферд назвал ее старой девой. Что ж, возможно, так оно и есть, но Кристин не очень над этим задумывалась. Когда она была моложе, за ней ухаживали несколько мужчин, по ни один из них не устроил Ферда, что, впрочем, и не важно, поскольку ей самой они тоже не нравились. Потом распространилась молва: мол, для того чтобы заполучить Кристин, нужно сперва иметь дело с ее братом, и охотников преодолевать такое препятствие оказалось маловато — только двое вдовцов, все достояние которых составляли малолетние дети. Одна лишь мысль о том, чтобы разделить с кем-то из них супружеское ложе, приводила Кристин в ужас.
Однако роль сестры-служанки девушка приняла на себя вовсе не с той радостью и благодарностью, с какой хотелось бы Ферду и Андоре. Капризные дочери Ферда — одной было пять лет, другой восемь — не признавали авторитета Кристин. Андора во всем им потакала, и в последнее время девочки, последовав примеру матери, начали обращаться с теткой, как со служанкой.
Не раз, когда Кристин приходилось особенно несладко, она думала: как хорошо было бы иметь что-то свое; девушка мечтала увидеть жизнь за пределами маленького городка в штате Висконсин, где находился дом ее брата. Кузен Густав поддерживал в ней это стремление; он рассказывал Кристин о жизни в большом мире и даже уговаривал наняться в гувернантки или экономки где-нибудь в Септ-Поле или О-Клэре. Но до недавнего времени девушке не хватало духу принять столь смелое решение.
Жизнь Кристин внезапно изменилась, когда пришло письмо от Марка Ли, адвоката Ярби Андерсона. В письме сообщалось, что найдены и опознаны останки ее дяди, уже год как пропавшего. По завещанию, составленному, когда Кристин было всего четыре года, Ярби оставил ей все свое имущество, которое теперь состояло только из ранчо под названием «Аконит».
Кристин, никогда не имевшей в своем распоряжении более пяти долларов, это казалось настоящим чудом. Густав умерил ее восторги, объяснив, что несколько тысяч акров земли в Монтане, .возможно, имеют меньшую ценность, чем сорок акров в Висконсине, но Кристин все равно была счастлива.
Девушка села в кресло-качалку, доставшееся ей от матери. Ока бы и хотела горевать по умершему дяде, но не могла. Кристин никогда его не видела и знала о нем только по рассказам Густава да еще помнила, что после смерти отца Ярби прислал своей сестре два письма. Девушка пыталась найти их, но. письма, по-видимому, пропали. Сама мысль о том, что где-то жил человек, которому она была настолько небезразлична, что он завещал ей свою собственность, согревала душу Кристин.
Показывая письмо Ферду, девушка даже не подозревала, какой поднимется шум. Ферд в ярости бранил Ярби: надо же додуматься — завещать недвижимость женщине! Он ворчал, что, мол, потребуется уйма времени, чтобы продать землю и положить деньги в банк. Вынужденная целую неделю выслушивать ворчание брата по поводу дядиного завещания, Кристин, поговорив со всеми остальными членами семьи, в конце концов рассердилась. Она решила, что непременно поедет в Монтану и увидит эту землю собственными глазами, а также посетит могилу человека, завещавшего ей ранчо, — пусть даже это будет последнее, что она совершит в своей жизни. Как бы то ни было, она имеет полное право туда поехать. К тому же кузен Густав настаивал на том, чтобы оплатить ее путешествие. Пообещав вернуть деньги при первой же возможности, Кристин согласилась принять его помощь.
Кристин и Густав родились в один и тот же день, па соседних фермах. В детстве они вместе играли, потом вместе пошли в школу. В шестнадцать лет Густав покинул дом и стал работать на пароходах, курсирующих вверх и вниз по Миссисипи. Временами он приезжал на ферму и помогал братьям с уборкой урожая. Кроме того, Густав также считал своим долгом помогать матери и незамужней сестре.
Ферд частенько называл Густава никчемным человеком, но Кристин всегда с нетерпением ждала приезда кузена — он был очень к ней добр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102