Кристин отошла на несколько шагов и вскоре вернулась, окликая Бака.
— Я здесь. — Он протянул руку, и девушка поспешно ухватилась за нее.
Так, держась за руки, они и вернулись в теплый вигвам. Бак поплотнее прикрыл входной проем и подбросил в костер еще несколько поленьев. Потом поставил корзинку с ужином на их импровизированную кровать.
— Не знаю, придется ли тебе по вкусу индейская пища, но поесть все-таки нужно.
— А тебе она нравится? Бак пожал плечами.
— Я привык.
Кристин заглянула в корзинку. Там оказались индейские лепешки, холодная жареная куропатка, печеный лук, грибы и еще какое-то незнакомое кушанье, которое Бак назвал васной — вяленое мясо, порубленное вместе с овощами и ягодами и зашитое в холщовый мешочек. Кроме того, в корзине были дикие сливы и виноград.
— Мы устроим настоящий пир! — воскликнула Кристин.
— Точно. Не хватает только индейской свеклы и побегов молодого тростника.
— А из чего приготовлена эта… как ты ее назвал, васна?
— Это нечто вроде колбасы, раньше ее набивали в бычий пузырь, но теперь делают в холщовом мешочке — овощи и ягоды, порубленные с вяленым окороком… хм… с мясом.
— С каким мясом? — спросила Кристин, отщипывая кусочек куропатки.
— Ладно, не важно.
— Нет уж, ты скажи. Бак усмехнулся.
— Тебе не понравится то, что ты услышишь.
— Почему же? Эта куропатка, например, очень даже вкусная, Так что там за мясо?
— Собачье.
— Ты хочешь сказать, они едят собак?..
— Да.
— Вроде нашего Сэма?
— Вот именно.
На миг Кристин застыла с открытым ртом. Потом вздохнула и улыбнулась.
— Я не позволю тебе испортить мне ужин. Эта, как ты ее назвал, васна… она, должно быть, очень вкусная.
— В нее добавлены также толченые косточки черемухи. У индейцев все идет в дело.
Когда они наконец поужинали, костер едва тлел. Кристин вытерла руки полотенцем и протянула его Баку. Воцарилось напряженное, молчание. Девушка заговорила первой:
— Как ты думаешь, Бак, дома все в порядке?
— Разве твой кузен не сказал бы тебе, если бы что-то случилось?
— Я говорю про «Аконит», я уже не считаю Висконсин своим домом.
— Но разве Густав не собирается увезти тебя обратно?
— Он об этом даже не заикался, потому что знает: мое сердце теперь принадлежит этой земле.
— Ты его любишь?
Бак с напряжением ждал ответа на этот чрезвычайно важный для него вопрос. Он был не в силах взглянуть на Кристин, даже невольно затаил дыхание.
— Да, я его люблю — как Бонни любит Берни. Мы с Густавом почти близнецы. После маминой смерти он оказался единственным человеком, который обо мне заботился. Конечно, Ферд приютил меня в своем доме, но только потому, что иначе он бы плохо выглядел в глазах общества, а на самом деле его не очень-то волновала моя судьба. Наверное, он не испытывает ко мне родственных чувств потому, что у нас были разные матери.
Они опять с минуту молчали. Наконец Бак сказал:
— Если ты хочешь раздеться и лечь спать, я погашу костер.
— Не обязательно его гасить. — Кристин принялась расстегивать верхние пуговицы платья. Вдруг застеснявшись, отвела взгляд. Бак поднялся:
— Я, пожалуй, выйду.
Кристин не стала просить Бака остаться или не уходить далеко от вигвама — только проводила его вопрошающим взглядом широко раскрытых глаз. Оставшись одна, она встала, сияла платье и нижнее белье. Теперь на ней была лишь тонкая рубашка. В душе побаиваясь, чувствуя себя распутной женщиной, она наконец отбросила сомнения и улеглась на подстилку. Повернувшись на бок, накрылась одеялом.
Бак все не возвращался. У Кристин от волнения засосало под ложечкой. Вернется ли Бак? Он сказал, что им придется здесь переночевать, но на ее вопрос, будут ли они вместе спать, так и не ответил. Кристин вздохнула. Он мог бы спасти ее от индейца даже из одного только уважения к памяти дяди Ярби, такой уж он человек. Но ведь Бак называл ее любимой, милой… Может быть, она неправильно истолковала его слова?
На глаза ее навернулись слезы, Кристин зажмурилась, но соленая влага все же заструилась по щекам. И тут она услышала, что Бак вернулся. Все сомнения и страхи как рукой сняло. Все-таки она проведет с ним хотя бы эту ночь, а там — будь что будет!
Кристин открыла глаза и увидела, что Бак присел на корточки у костра.
— Ложись спать. Я знаю, ты устал.
— Кристин, — в голосе Бака чувствовалось напряжение, — я слишком грязный, чтобы лечь с тобой.
— Вовсе нет — если снимешь одежду.
Бак что-то проворчал вполголоса. Что, если он не сможет совладать со своим желанием и этим оттолкнет Кристин?
— Иди сюда. — Девушка откинула край одеяла. — Если мы ляжем здесь вместе — что в этом дурного?
Желание быть с ней, сжать ее в объятиях оказалось слишком велико — Бак не смог ему противиться. Он встал и стянул через голову рубашку. Кристин смотрела на него, не в силах отвести глаз. Оказалось, что грудь Бака покрыта тонкими волосками, такими же черными, как вечно растрепанные волосы на голове. Поросль волос треугольником сужалась книзу и исчезала дорожкой за ремнем штанов. В свете догорающего костра отчетливо вырисовывались мускулы и широкие плечи Бака. Его гладкая кожа была темнее ее собственной, Завороженная близостью полуобнаженного мужского тела, девушка затаила дыхание.
Бак сел на край подстилки и снял сапоги. Потом застыл в неподвижности и сидел так, наверное, целую минуту, словно пытаясь принять какое-то решение. Наконец повернулся к Кристин;
— Эти штаны… они ужасно грязные.
— Мое платье было не чище.
Бак снова встал. Расстегнув ремень, он быстро стянул с себя грубые полотняные штаны и нырнул под одеяло. Его руки тут же сомкнулись вокруг Кристин. Он прижал ее к себе и застонал от наслаждения.
— Ах… — выдохнула счастливая девушка.
Она накрыла одеялом обнаженные плечи Бака. Прижимаясь к его широкой крепкой груди, Кристин чувствовала себя в полной безопасности.
— Как хорошо, — выдохнул Бак. Кристин всем телом почувствовала его вздох еще до того, как услышала.
— Не просто хорошо, а чудесно, — прошептала она, устраиваясь поудобнее.
— Нет, даже еще лучше… божественно.
Казалось, бесконечно долго лежал он, прижав Кристин к груди и тяжело дыша, терзаемый мучительной жаждой почувствовать каждый дюйм ее прекрасного и такого желанного тела. Кристин запрокинула голову. В тот же миг его губы безошибочно отыскали ее губы и с жадностью прильнули к ним. Минуту спустя Бак рассмеялся, и казалось, что этот смех вырывается из самой глубины его легких. Он почувствовал на своей шее теплое дыхание Кристин, а в следующее мгновение — ее губы, целовавшие его, дарившие такое наслаждение, какого Бак еще не знал.
— М-м-м… как тепло, — промурлыкала Кристин и тихонько рассмеялась. — Я не знала, что у тебя на груди растут волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102