– Давайте поднимем за это бокалы. Через три недели подойдет? Ну конечно, подойдет. Я понимаю, что вы сейчас все взбудоражены. Это простительно.
– Простительно, – согласилась леди Витью.
Сэр Сесил и баронесса повторили в унисон:
– Простительно.
– Бокалы чего? – осведомился отец.
– Шампанского, – тут же последовал ответ внезапно оживившейся леди Витью. – И несколько маленьких пирожных. Я люблю отведать маленьких пирожных, когда проголодаюсь.
– А мне бренди, – сказал Витлэс. Он сжал руку Лили. – Ну, теперь тебе нет больше необходимости здесь оставаться, моя дорогая. Можешь вернуться к своим акварелям.
– К вышивке, – поправила Лили. – Я делаю саван.
– Саван? – вскрикнула баронесса. – Для кого саван? Такая работа, безусловно, займет много времени.
– Не больше, чем возможно при нынешних обстоятельствах, – заверила ее Лили. – В конце концов можете себе представить, какие могут возникнуть проблемы. Я слыхала, что, когда тела слишком долго не хоронят, это чревато опасными последствиями.
Отец поперхнулся и, кашляя, отступил в глубину комнаты. Он поспешно разлил бренди по бокалам и по очереди предложил их всем присутствующим.
– Тост, – проревел он в несвойственной ему разбитной манере. – А действительно, за что мы будем пить?
– Я полагал, что это очевидно, – сказал Витмор, поднимая свой бокал. – За здравый смысл и великодушие. За разумный порядок вещей. За то, при виде чего сам Бог не сдержал бы улыбки.
Тут уж отец сам не сдержал улыбки и произнес:
– Кто славится словами – не делами, похож на сад, заросший сорняками. Это слова Сюзанны Симмонс. Мудрая женщина. Прежде полагали, что под ее именем скрывался мужчина, которого предположительно звали Сэмюэль. Но потом выяснилось, что это действительно Сюзанна, и ее слова пополнили бесценное наследие.
Лили с трудом заставляла себя оставаться в комнате. Весь мир сошел с ума, и ее любимый мудрый, рассудительный отец вместе с ним.
– Лили, – сказал он, широко размахивая бокалом, – я когда-нибудь говорил тебе о том, какое у лорда Витмора доброе сердце? Я говорил тебе, что в этом человеке сокрыто многое? Можете держать собаку в воде сколько угодно, она все равно никогда не станет крокодилом. Постойте, или там было вино? Возможно, это звучит так: даже бревно превратится в крокодила, если подольше подержать его в вине. Думаю, это тоже Симмонс. А может быть, и Квик. – Отец потер шею и тряхнул головой, казалось, не замечая, что вся компания застыла и притихла. Он задумчиво крякнул. – Не та цитата. Дурака губит язык. Вот что я хотел сказать.
– Черт меня побери, – проговорил сэр Сесил, изумленно шевеля своими бесцветными бровями. – Какую чушь он несет? Сдается мне, он хочет тебя оскорбить, Реджи.
– Чепуха, – сказал Витлэс улыбаясь. – Он просто не в себе, правда, Эдлер?
– Безусловно, – согласился папа. – Лили и ее маленькое общество навечно останутся у вас в долгу.
– О-о, – с явной тревогой завыла Фрибл. – О-о, дорогой!..
– Что вы хотите этим сказать? – спросил Витлэс. Широкая улыбка постепенно сползала с его лица. – Какое общество?
– Не пытайтесь меня обмануть своею скромностью, Витмор, – добродушно сказал отец. – Вы, несомненно, слышали, что юношеское Алтарное общество под руководством Лили намерено основательно обновить церковь Святого Седрика. Ваше обещание взять это дело под свое покровительство более чем великодушно. Просто чрезвычайно великодушно, правда, Лили?
Только огромным усилием воли она удержалась, чтобы не рассмеяться, и едва выдавила из себя:
– Да. Более чем великодушно. – Как она любит отца! Он всегда такой тихий, отрешенный от повседневной суеты, но тем не менее в нужный момент в нем просыпается плутовская смекалка.
– Во сколько, ты говорила, обойдется тот ковер на ступени алтаря?
Она откашлялась.
– Всего несколько сотен фунтов.
– Юношеское Алтарное общество? – взревел Витлэс. Его и без того красное лицо сделалось багровым. – Меня не интересуют какие-то дурацкие сборища кумушек. К чертям это все, Эдлер! Я имел в виду только то, что готов забрать у вас вашу дочь.
Фрибл застонала и повалилась на стул.
Баронесса заерзала в своем кресле.
Сэр Сесил, казалось, готов был лишиться сил.
– Я решил жениться на вашей дочери, – подытожил Витлэс и осушил свой бокал. Едва переведя дух, он протянул его профессору. – Еще. У меня что-то разыгрались нервы.
– Почему же вы сразу не сказали? – Отец взял графин и до краев наполнил стакан гостя. – Так-так, вот, значит, что вы подразумевали. А я-то думал, что речь идет о пожертвованиях, которые объединят нас в добрых целях. Так-так… Предложение руки…
– Через три недели, – с напором продолжал Витлэс. – Конечно, нужно будет соблюсти формальности и все такое прочее. Но здесь заминки не будет. Все будет чин по чину.
Лили испытывала к нему непреодолимую неприязнь. Он расценивал ее просто как средство для овладения поместьем, которое по неосторожности утратила его семья.
– Что ты об этом думаешь, Лили? – спросил отец. – О предложении жениться.
– Она станет графиней, – еле слышно пропищала Фрибл.
– Конечно, стала бы, – согласился отец.
– Приемы в Лондоне, – продолжала Фрибл с застывшим взглядом. – Общество знатных людей.
– Мы тут все закончили, Реджи? – осведомилась леди Витью.
Он опрокинул второй бокал бренди.
– Думаю, да. Подъезжайте ко мне завтра, Эдлер. К тому времени будут готовы бумаги.
– Нам оказывают честь, ведь правда, Лили? – сказал отец. – Мы непременно должны обсудить этот вопрос.
Надежда на спасение, на мгновение зародившаяся в ней, тут же растаяла.
Лорд Витмор отставил стакан в сторону.
– Нечего тут обсуждать. И можете меня не благодарить. Пошли. Я вижу, мы утомили этих людей, и потом, нам нужно заняться и другими делами.
– Ну, – сказал отец, – спасибо, что уделили нам время.
– Не стоит благодарности. Итак, до завтра. Скажем, до полудня?
На беду Лили ее отец сказал:
– До полудня, – и отхлебнул глоток бренди.
Пестрая свита поднялась и последовала за Витмором, даже не подумав попрощаться. Они уже пересекали вестибюль, направляясь к дверям, как вдруг из кармана у сэра Сесила выпал какой-то предмет и, сверкая и звеня, покатился по мраморному полу. Сэр Сесил, казалось, даже не заметил этого, и Лили, нагнав его, подняла золотую статуэтку короля Генриха VIII. Эта старинная ценная вещица принадлежала ее отцу.
– Сэр Сесил, – окликнула его Лили. – Вы, кажется, уронили это.
Он остановился, стремительно вскинул руки, будто обжегся, округлил глаза и рот и залепетал:
– Я уронил это? Я? Нет, нет, заверяю вас, нет. Я ничего не знаю и не имею к этому никакого отношения.
– И это, – сказал отец, когда компания удалилась, – называется уважаемый человек. Он к тому же дурак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Простительно, – согласилась леди Витью.
Сэр Сесил и баронесса повторили в унисон:
– Простительно.
– Бокалы чего? – осведомился отец.
– Шампанского, – тут же последовал ответ внезапно оживившейся леди Витью. – И несколько маленьких пирожных. Я люблю отведать маленьких пирожных, когда проголодаюсь.
– А мне бренди, – сказал Витлэс. Он сжал руку Лили. – Ну, теперь тебе нет больше необходимости здесь оставаться, моя дорогая. Можешь вернуться к своим акварелям.
– К вышивке, – поправила Лили. – Я делаю саван.
– Саван? – вскрикнула баронесса. – Для кого саван? Такая работа, безусловно, займет много времени.
– Не больше, чем возможно при нынешних обстоятельствах, – заверила ее Лили. – В конце концов можете себе представить, какие могут возникнуть проблемы. Я слыхала, что, когда тела слишком долго не хоронят, это чревато опасными последствиями.
Отец поперхнулся и, кашляя, отступил в глубину комнаты. Он поспешно разлил бренди по бокалам и по очереди предложил их всем присутствующим.
– Тост, – проревел он в несвойственной ему разбитной манере. – А действительно, за что мы будем пить?
– Я полагал, что это очевидно, – сказал Витмор, поднимая свой бокал. – За здравый смысл и великодушие. За разумный порядок вещей. За то, при виде чего сам Бог не сдержал бы улыбки.
Тут уж отец сам не сдержал улыбки и произнес:
– Кто славится словами – не делами, похож на сад, заросший сорняками. Это слова Сюзанны Симмонс. Мудрая женщина. Прежде полагали, что под ее именем скрывался мужчина, которого предположительно звали Сэмюэль. Но потом выяснилось, что это действительно Сюзанна, и ее слова пополнили бесценное наследие.
Лили с трудом заставляла себя оставаться в комнате. Весь мир сошел с ума, и ее любимый мудрый, рассудительный отец вместе с ним.
– Лили, – сказал он, широко размахивая бокалом, – я когда-нибудь говорил тебе о том, какое у лорда Витмора доброе сердце? Я говорил тебе, что в этом человеке сокрыто многое? Можете держать собаку в воде сколько угодно, она все равно никогда не станет крокодилом. Постойте, или там было вино? Возможно, это звучит так: даже бревно превратится в крокодила, если подольше подержать его в вине. Думаю, это тоже Симмонс. А может быть, и Квик. – Отец потер шею и тряхнул головой, казалось, не замечая, что вся компания застыла и притихла. Он задумчиво крякнул. – Не та цитата. Дурака губит язык. Вот что я хотел сказать.
– Черт меня побери, – проговорил сэр Сесил, изумленно шевеля своими бесцветными бровями. – Какую чушь он несет? Сдается мне, он хочет тебя оскорбить, Реджи.
– Чепуха, – сказал Витлэс улыбаясь. – Он просто не в себе, правда, Эдлер?
– Безусловно, – согласился папа. – Лили и ее маленькое общество навечно останутся у вас в долгу.
– О-о, – с явной тревогой завыла Фрибл. – О-о, дорогой!..
– Что вы хотите этим сказать? – спросил Витлэс. Широкая улыбка постепенно сползала с его лица. – Какое общество?
– Не пытайтесь меня обмануть своею скромностью, Витмор, – добродушно сказал отец. – Вы, несомненно, слышали, что юношеское Алтарное общество под руководством Лили намерено основательно обновить церковь Святого Седрика. Ваше обещание взять это дело под свое покровительство более чем великодушно. Просто чрезвычайно великодушно, правда, Лили?
Только огромным усилием воли она удержалась, чтобы не рассмеяться, и едва выдавила из себя:
– Да. Более чем великодушно. – Как она любит отца! Он всегда такой тихий, отрешенный от повседневной суеты, но тем не менее в нужный момент в нем просыпается плутовская смекалка.
– Во сколько, ты говорила, обойдется тот ковер на ступени алтаря?
Она откашлялась.
– Всего несколько сотен фунтов.
– Юношеское Алтарное общество? – взревел Витлэс. Его и без того красное лицо сделалось багровым. – Меня не интересуют какие-то дурацкие сборища кумушек. К чертям это все, Эдлер! Я имел в виду только то, что готов забрать у вас вашу дочь.
Фрибл застонала и повалилась на стул.
Баронесса заерзала в своем кресле.
Сэр Сесил, казалось, готов был лишиться сил.
– Я решил жениться на вашей дочери, – подытожил Витлэс и осушил свой бокал. Едва переведя дух, он протянул его профессору. – Еще. У меня что-то разыгрались нервы.
– Почему же вы сразу не сказали? – Отец взял графин и до краев наполнил стакан гостя. – Так-так, вот, значит, что вы подразумевали. А я-то думал, что речь идет о пожертвованиях, которые объединят нас в добрых целях. Так-так… Предложение руки…
– Через три недели, – с напором продолжал Витлэс. – Конечно, нужно будет соблюсти формальности и все такое прочее. Но здесь заминки не будет. Все будет чин по чину.
Лили испытывала к нему непреодолимую неприязнь. Он расценивал ее просто как средство для овладения поместьем, которое по неосторожности утратила его семья.
– Что ты об этом думаешь, Лили? – спросил отец. – О предложении жениться.
– Она станет графиней, – еле слышно пропищала Фрибл.
– Конечно, стала бы, – согласился отец.
– Приемы в Лондоне, – продолжала Фрибл с застывшим взглядом. – Общество знатных людей.
– Мы тут все закончили, Реджи? – осведомилась леди Витью.
Он опрокинул второй бокал бренди.
– Думаю, да. Подъезжайте ко мне завтра, Эдлер. К тому времени будут готовы бумаги.
– Нам оказывают честь, ведь правда, Лили? – сказал отец. – Мы непременно должны обсудить этот вопрос.
Надежда на спасение, на мгновение зародившаяся в ней, тут же растаяла.
Лорд Витмор отставил стакан в сторону.
– Нечего тут обсуждать. И можете меня не благодарить. Пошли. Я вижу, мы утомили этих людей, и потом, нам нужно заняться и другими делами.
– Ну, – сказал отец, – спасибо, что уделили нам время.
– Не стоит благодарности. Итак, до завтра. Скажем, до полудня?
На беду Лили ее отец сказал:
– До полудня, – и отхлебнул глоток бренди.
Пестрая свита поднялась и последовала за Витмором, даже не подумав попрощаться. Они уже пересекали вестибюль, направляясь к дверям, как вдруг из кармана у сэра Сесила выпал какой-то предмет и, сверкая и звеня, покатился по мраморному полу. Сэр Сесил, казалось, даже не заметил этого, и Лили, нагнав его, подняла золотую статуэтку короля Генриха VIII. Эта старинная ценная вещица принадлежала ее отцу.
– Сэр Сесил, – окликнула его Лили. – Вы, кажется, уронили это.
Он остановился, стремительно вскинул руки, будто обжегся, округлил глаза и рот и залепетал:
– Я уронил это? Я? Нет, нет, заверяю вас, нет. Я ничего не знаю и не имею к этому никакого отношения.
– И это, – сказал отец, когда компания удалилась, – называется уважаемый человек. Он к тому же дурак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88