Так знайте же, у меня нет иного обиталища, кроме этого кабинета. Там и гостиная моя и спальня. Что же касаемо до "штата прислуги" (подражая моему голосу), слуг у меня числом десять. Les voila**.
______________
* Я живу в норе! (фр.)
** Вот они (фр.).
И он, поднеся их к самым моим глазам, мрачно расправил обе свои пятерни.
- Я сам чищу себе башмаки, - продолжал он свирепо. - Я сам чищу сюртук...
- Нет, мосье, чего вы не делаете, того не делаете, - в скобках заметила я. - Это слишком очевидно.
- Je fais mon lit et mon menage*; я добываю себе обед в ресторане; ужин мой сам о себе печется; дни мои полны трудов и не согреты любовью, длинны и одиноки мои ночи. Я свиреп, бородат, я монах. И ни одна живая душа на всем белом свете не любит меня, разве старые сердца, усталые, подобно моему собственному, да еще несколько существ, бедных, страждущих, нищих и духом и кошельком, не принадлежащих миру сему, но которым, не будем спорить с Писанием, завещано царствие небесное395.
______________
* Я стелю постель и веду хозяйство (фр.).
- Ах, мосье, я же знаю!
- Что знаете вы? Многое, истинно верю, но только не меня, Люси!
- Я знаю, что в Нижнем городе у вас есть милый старый дом подле милого старого сквера - отчего вам там не жить?
- Nein? - пробормотал он снова.
- Мне там очень понравилось, мосье. Крылечко, серые плиты перед ним и позади деревья - настоящие, не кустики какие-то - темные, высокие, старые. Будуар один чего стоит! Эту комнату вам следует сделать своим кабинетом. Там так торжественно и покойно.
Он возвел на меня взгляд, слегка покраснел и усмехнулся.
- Откуда вы знаете? Кто вам рассказал? - спросил он.
- Никто не рассказывал. Как вы думаете, мосье, быть может, мне это приснилось?
- Откуда же мне догадаться? Разве могу я проникнуть в сны женщины, а тем паче в грезы наяву?
- Пусть это мне приснилось, но тогда мне приснились и люди, не только дом. Я видела священника, старого, согбенного, седого, и служанку - тоже старую и нарядную, и даму, великолепную, но странную, ростом она мне едва ли по плечо, а роскоши ее достало бы выкупить князя. Платье на ней сверкало лазурью, шаль стоила тысячу франков, я сроду не видывала эдаких узоров; зато самое ее будто сломали надвое и снова сложили. Она будто давно пережила отпущенный ей срок, и ей остались одни лишь труды и скорби. Она стала неприветливой, почти злобной. И кто-то, кажется, взялся покоить ее старость, кто-то отпустил ей долги ее, яко же и ему отпустятся долги его395. Эти трое поселились вместе, госпожа, священник и служанка, - все старые, все слабые, все они пригрелись под одним теплым крылышком.
Он прикрыл рукой глаза и лоб, но губы были видны, и на них играло то выражение, которое я любила.
- Я вижу, вы выведали мои секреты, - сказал он. - Но каким же образом?
И я ему про все рассказала - про поручение мадам Бек, про задержавшую меня грозу, неприветливость хозяйки и любезность священника.
- Покуда я пережидала дождь, отец Силас помог мне коротать время своей повестью, - сказала я.
- Повестью? О чем вы? Отец Силас вовсе не сочинитель.
- Вам ее пересказать?
- Да. Начинайте с самого начала. Дайте-ка я послушаю французскую речь мисс Люси - можете стараться, можете и не очень, мне не важно, - все равно вы не скупясь уснастите ее варварскими оборотами и щедро приправите островными интонациями.
- Вам не придется насладиться всей пространной повестью и зрелищем рассказчика, увязнувшего на полуслове. Но извольте название - "Ученик священника".
- Ба! - воскликнул он, и смуглый румянец снова залил его щеки. - Худшей темы добрый старик подыскать не мог. Это его слабое место. Так что же "ученик священника"?
- О! Чего я только про него не услышала!
- Хотелось бы знать, что именно.
- Ну, про юность ученика и зрелые годы, про скупость его, неблагодарность, черствость, непостоянство. Ох, мосье, какой он скверный, плохой, этот ученик! Жестокий, злопамятный, мстительный, себялюбивый!
- Et puis?* - спросил он, берясь за сигару.
______________
* А еще? (фр.)
- Et puis, - подхватила я, - претерпел бедствия, которым никто не сочувствовал, сносил их так, что ни в ком не вызывал уважения, страдал от обид так, что никто его не жалел, и, наконец, осыпал своего врага горящими угольями.
- Вы не все мне передали, - сказал он.
- Почти все, кажется. Я назвала вам главы повести.
- Одну вы забыли - ту, где шла речь об отсутствии в нем нежных привязанностей, о его черством, холодном, иноческом сердце.
- Верно. Теперь припоминаю. Отец Силас, и точно, сказал, что призвание его почти духовное, что жизнь его посвящена служению.
- Каким богам?
- Узам прошедшего и добрым делам в настоящем.
- Значит, вы знаете все?
- Вот я и рассказала вам все, что было мне рассказано.
Несколько минут мы оба молчали.
- А теперь, мадемуазель Люси, посмотрите на меня и отвечайте по правде, от которой вы никогда, я знаю, нарочно не отступите, на один вопрос. Поднимите-ка глаза, смотрите мне в зрачки. Не смущайтесь. Не бойтесь довериться мне, мне можно верить.
Я подняла взгляд.
- Теперь вы знаете меня всего, все мое прошлое, все мои обязанности - а слабости мои вы знали и раньше. Так можем ли мы остаться друзьями?
- Если мосье угодно иметь во мне друга, и я буду рада приобрести друга в нем.
- Нет, но друга близкого, истинного, преданного, человека родного, разве не по крови. Угодно ли мисс Люси быть сестрою бедняка, скованного, спутанного по рукам и ногам?
Я не нашла слов для ответа, но он понял меня и без слов и укрыл мою руку в своих. Его дружба не была тем сомнительным, неверным благом, смутной, шаткой надеждой, призрачным чувством, которое рассыпается от легкого дуновения. Я тотчас ощутила (или это мне только показалось) опору ее, твердую, как скала.
- Когда я говорю о дружбе, я имею в виду дружбу настоящую, - повторил он убежденно; и я едва поверила, что столь серьезные речи коснулись моего слуха; я едва поверила, что мне не снится этот нежный, встревоженный взор. Если и впрямь он ищет во мне доверенности и внимания и в ответ предлагает мне то же, мне не надо от жизни больших и лучших даров. Стало быть, я сделалась богатой и сильной; меня осчастливили. Чтобы в том удостовериться, утвердиться, я спросила:
- Серьезно ли вы говорите, мосье? Серьезно ли вы полагаете, что нуждаетесь во мне и хотите видеть во мне сестру?
- Разумеется, - сказал он. - Почему бы одиночке, вроде меня, не радоваться, если он найдет, наконец, в сердце женщины чистую сестринскую привязанность?
- И я могу рассчитывать на ваше внимание? Могу говорить с вами, когда мне вздумается?
- Попробуйте сами в этом убедиться, сестричка. Я не даю никаких обещаний. Наставляйте, муштруйте своего несносного братца, пока не добьетесь от него всего, чего хотите. Кое-кому удавалось с ним сладить.
Покуда он говорил, звук его голоса и его ласковый взгляд доставляли мне такую радость, какой я прежде не испытывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
______________
* Я живу в норе! (фр.)
** Вот они (фр.).
И он, поднеся их к самым моим глазам, мрачно расправил обе свои пятерни.
- Я сам чищу себе башмаки, - продолжал он свирепо. - Я сам чищу сюртук...
- Нет, мосье, чего вы не делаете, того не делаете, - в скобках заметила я. - Это слишком очевидно.
- Je fais mon lit et mon menage*; я добываю себе обед в ресторане; ужин мой сам о себе печется; дни мои полны трудов и не согреты любовью, длинны и одиноки мои ночи. Я свиреп, бородат, я монах. И ни одна живая душа на всем белом свете не любит меня, разве старые сердца, усталые, подобно моему собственному, да еще несколько существ, бедных, страждущих, нищих и духом и кошельком, не принадлежащих миру сему, но которым, не будем спорить с Писанием, завещано царствие небесное395.
______________
* Я стелю постель и веду хозяйство (фр.).
- Ах, мосье, я же знаю!
- Что знаете вы? Многое, истинно верю, но только не меня, Люси!
- Я знаю, что в Нижнем городе у вас есть милый старый дом подле милого старого сквера - отчего вам там не жить?
- Nein? - пробормотал он снова.
- Мне там очень понравилось, мосье. Крылечко, серые плиты перед ним и позади деревья - настоящие, не кустики какие-то - темные, высокие, старые. Будуар один чего стоит! Эту комнату вам следует сделать своим кабинетом. Там так торжественно и покойно.
Он возвел на меня взгляд, слегка покраснел и усмехнулся.
- Откуда вы знаете? Кто вам рассказал? - спросил он.
- Никто не рассказывал. Как вы думаете, мосье, быть может, мне это приснилось?
- Откуда же мне догадаться? Разве могу я проникнуть в сны женщины, а тем паче в грезы наяву?
- Пусть это мне приснилось, но тогда мне приснились и люди, не только дом. Я видела священника, старого, согбенного, седого, и служанку - тоже старую и нарядную, и даму, великолепную, но странную, ростом она мне едва ли по плечо, а роскоши ее достало бы выкупить князя. Платье на ней сверкало лазурью, шаль стоила тысячу франков, я сроду не видывала эдаких узоров; зато самое ее будто сломали надвое и снова сложили. Она будто давно пережила отпущенный ей срок, и ей остались одни лишь труды и скорби. Она стала неприветливой, почти злобной. И кто-то, кажется, взялся покоить ее старость, кто-то отпустил ей долги ее, яко же и ему отпустятся долги его395. Эти трое поселились вместе, госпожа, священник и служанка, - все старые, все слабые, все они пригрелись под одним теплым крылышком.
Он прикрыл рукой глаза и лоб, но губы были видны, и на них играло то выражение, которое я любила.
- Я вижу, вы выведали мои секреты, - сказал он. - Но каким же образом?
И я ему про все рассказала - про поручение мадам Бек, про задержавшую меня грозу, неприветливость хозяйки и любезность священника.
- Покуда я пережидала дождь, отец Силас помог мне коротать время своей повестью, - сказала я.
- Повестью? О чем вы? Отец Силас вовсе не сочинитель.
- Вам ее пересказать?
- Да. Начинайте с самого начала. Дайте-ка я послушаю французскую речь мисс Люси - можете стараться, можете и не очень, мне не важно, - все равно вы не скупясь уснастите ее варварскими оборотами и щедро приправите островными интонациями.
- Вам не придется насладиться всей пространной повестью и зрелищем рассказчика, увязнувшего на полуслове. Но извольте название - "Ученик священника".
- Ба! - воскликнул он, и смуглый румянец снова залил его щеки. - Худшей темы добрый старик подыскать не мог. Это его слабое место. Так что же "ученик священника"?
- О! Чего я только про него не услышала!
- Хотелось бы знать, что именно.
- Ну, про юность ученика и зрелые годы, про скупость его, неблагодарность, черствость, непостоянство. Ох, мосье, какой он скверный, плохой, этот ученик! Жестокий, злопамятный, мстительный, себялюбивый!
- Et puis?* - спросил он, берясь за сигару.
______________
* А еще? (фр.)
- Et puis, - подхватила я, - претерпел бедствия, которым никто не сочувствовал, сносил их так, что ни в ком не вызывал уважения, страдал от обид так, что никто его не жалел, и, наконец, осыпал своего врага горящими угольями.
- Вы не все мне передали, - сказал он.
- Почти все, кажется. Я назвала вам главы повести.
- Одну вы забыли - ту, где шла речь об отсутствии в нем нежных привязанностей, о его черством, холодном, иноческом сердце.
- Верно. Теперь припоминаю. Отец Силас, и точно, сказал, что призвание его почти духовное, что жизнь его посвящена служению.
- Каким богам?
- Узам прошедшего и добрым делам в настоящем.
- Значит, вы знаете все?
- Вот я и рассказала вам все, что было мне рассказано.
Несколько минут мы оба молчали.
- А теперь, мадемуазель Люси, посмотрите на меня и отвечайте по правде, от которой вы никогда, я знаю, нарочно не отступите, на один вопрос. Поднимите-ка глаза, смотрите мне в зрачки. Не смущайтесь. Не бойтесь довериться мне, мне можно верить.
Я подняла взгляд.
- Теперь вы знаете меня всего, все мое прошлое, все мои обязанности - а слабости мои вы знали и раньше. Так можем ли мы остаться друзьями?
- Если мосье угодно иметь во мне друга, и я буду рада приобрести друга в нем.
- Нет, но друга близкого, истинного, преданного, человека родного, разве не по крови. Угодно ли мисс Люси быть сестрою бедняка, скованного, спутанного по рукам и ногам?
Я не нашла слов для ответа, но он понял меня и без слов и укрыл мою руку в своих. Его дружба не была тем сомнительным, неверным благом, смутной, шаткой надеждой, призрачным чувством, которое рассыпается от легкого дуновения. Я тотчас ощутила (или это мне только показалось) опору ее, твердую, как скала.
- Когда я говорю о дружбе, я имею в виду дружбу настоящую, - повторил он убежденно; и я едва поверила, что столь серьезные речи коснулись моего слуха; я едва поверила, что мне не снится этот нежный, встревоженный взор. Если и впрямь он ищет во мне доверенности и внимания и в ответ предлагает мне то же, мне не надо от жизни больших и лучших даров. Стало быть, я сделалась богатой и сильной; меня осчастливили. Чтобы в том удостовериться, утвердиться, я спросила:
- Серьезно ли вы говорите, мосье? Серьезно ли вы полагаете, что нуждаетесь во мне и хотите видеть во мне сестру?
- Разумеется, - сказал он. - Почему бы одиночке, вроде меня, не радоваться, если он найдет, наконец, в сердце женщины чистую сестринскую привязанность?
- И я могу рассчитывать на ваше внимание? Могу говорить с вами, когда мне вздумается?
- Попробуйте сами в этом убедиться, сестричка. Я не даю никаких обещаний. Наставляйте, муштруйте своего несносного братца, пока не добьетесь от него всего, чего хотите. Кое-кому удавалось с ним сладить.
Покуда он говорил, звук его голоса и его ласковый взгляд доставляли мне такую радость, какой я прежде не испытывала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165