Чтобы он не заметил тени страдания в ее глазах и не стал гадать, с чем это связано, она сделала вид, что с головой погрузилась в приготовление обеда. На самом деле тушеное мясо не требовало особого умения, но она надеялась, что Торманд, как и большинство мужчин, не слишком разбирается в таких тонкостях.
Когда Морейн успокоилась и вновь начала контролировать свои чувства, она вдруг поняла, что повисшее в комнате молчание было совсем не дружелюбным. В нем чувствовалось напряжение, и это обеспокоило ее. Оглянувшись, она увидела, что Торманд сидит, угрюмо уставившись в стену. Его явно что-то беспокоило, но Морейн боялась спросить, что же именно. В голову сразу же полезли различные мысли, но ни одна из них не могла подсказать возможную причину такого странного поведения. Может быть, он размышляет о неудачах, связанных с поимкой убийц, а возможно, о том, что он заперт в доме с женщиной, которая уже наскучила ему.
Морейн очень хотелось узнать, что же сказал Саймон по поводу ее сна и вообще есть ли какие-нибудь новости об Аде и Смолле, но спросить она не решалась. Морейн решила, что лучше выждать паузу, подождать, пока у самого Торманда не появится желание разговаривать. Она сосредоточила все свое внимание и мысли на работе, которой планировала заняться. Решив внести свой вклад в приданое Норы, Морейн собиралась вышить цветы на ее постельном белье, – к счастью, она сообразила захватить с собой весь необходимый материал. Спокойное, даже монотонное рукоделие отвлечет ее, и на какое-то время она перестанет беспокоиться о причинах затянувшегося молчания Торманда.
Только некоторое время спустя, уже после того, как было отдано должное кулинарным способностям Морейн и она вернулась к своему шитью, Торманд смог наконец избавиться от своего мрачного настроения. Он явно не из тех мужчин, которые долгие часы проводят в раздумьях о смысле жизни, но, похоже, вполне способен был и на это. Только вот сейчас размышления стали больше походить на оплакивание собственной участи.
Он посмотрел на Морейн, которая, казалось, была полностью поглощена вышиванием цветочков; ощущая его плохое настроение, она долго не поднимала глаз от шитья. Наконец раздражение окончательно отпустило Торманда, он даже почувствовал себя странно тронутым тем, что эта девушка, помимо своей воли втянутая в его неприятности, пытается защитить его, распознать его врагов.
Что ж, он позволит ей сохранить свой секрет. Он не станет рассказывать ей, что ее видения обретают материальную силу – по указанию шерифа Саймона многие люди вовлечены в поиск хижины, которую она описала. Печально, конечно, что вынужденное заточение и невозможность участвовать в поисках никак не улучшают его настроения. Морейн теперь – его женщина, и он должен быть среди тех, кто выслеживает негодяев, вознамерившихся причинить ей зло.
Его женщина. Торманд подумал, что, пожалуй, звучит это неплохо. Раньше он не замечал за собой подобного эгоистического инстинкта, но с Морейн вознамерился почувствовать себя собственником.
– Похоже, твоя подруга решила принести в приданое огромный сундук постельного белья? – спросил он с улыбкой.
Посмотрев на Торманда, Морейн с удивлением обнаружила, что от того дурного настроения, с каким он вернулся от Саймона, не осталось и следа. С облегчением вздохнув, она улыбнулась в ответ.
– У нее нет ни земель, ни состояния, но она хочет, чтобы у нее тоже было что показать, – ответила Морейн. – Поэтому все женщины ее семейства целые дни проводят за рукоделием. Я ей помогаю, так что хорошо, что твой брат привез необходимую материю.
– Если вся работа окажется такой же великолепной, родственники Джеймса будут в восторге. – Он вздохнул. – Извини, что последние несколько часов я был немного не в настроении. Можешь смеяться, но я вдруг пожалел самого себя.
– Пожалел? Из-за чего?
– Мне стало чертовски жаль, что, впутываясь в эти неприятности, более того, вовлекая в них своих братьев, Саймона и тебя, сам я вынужден скрываться, вместо того чтобы разыскивать своих врагов, которые с завидным упорством пытаются затащить меня на эшафот.
– Да, наверное, все это очень больно бьет по самолюбию знатного рыцаря.
Он мягко засмеялся:
– Похоже, ты не слишком сочувствуешь моим горестям.
– Я сочувствую, но…
– Ах это пресловутое «но»!
Она оставила без внимания его поддразнивание.
– Торманд, пойми, здесь тебя не достанут ни горожане, ни убийцы, здесь ты можешь переждать самое опасное время, а присоединившись к Саймону, подвергнешь себя огромному риску. Неразумно гоняться за сумасшедшей парочкой и рисковать попасть под камни разбушевавшейся толпы лишь для того, чтобы успокоить свою уязвленную гордость. Не забывай, что разъяренные горожане представляют опасность и для твоих друзей, которые обязательно бросятся защищать тебя в случае чего. И тогда охваченные страхом, озлобленные люди будут сражаться с теми, кто будет пытаться спасти твою жизнь. Твоих защитников толпа будет считать своими врагами.
Выговорившись, она даже слегка испугалась, что позволила себе зайти слишком далеко, но Торманд, по-видимому, не рассердился.
– Я все понимаю, – тихо ответил он. – Именно поэтому не стал противиться и согласился на затворничество. Я доверяю Саймону, этот человек знает, что делает. Но все же мне трудно сидеть здесь, ничего не предпринимая.
Морейн кивнула и, чуть помедлив, спросила:
– Они вышли на след этих мерзавцев?
– Круг понемногу сужается.
– Хорошо, значит, мы на верном пути. – Она покачала головой. – Как жаль, что тех, кто швырял камни в ваш дом, нельзя никак вразумить. Тогда они стали бы вашими помощниками в поисках, а тебе не пришлось бы больше оставаться пленником в этой темнице.
– Ну, темница темнице рознь. Но ты права в главном. Я был бы только помехой, мое присутствие лишь подстрекало бы толпу, а значит, все бы оказались в опасности. Или пришлось бы соблюдать особую осторожность, чтобы меня никто не увидел. Так что в любом случае на поиски оставалось бы меньше времени. Как сказал Саймон, он предпочел бы поймать проклятых убийц прежде, чем меня повесят. Так способен поступить только настоящий друг, согласна?
– У Саймона Иннеса мрачноватое чувство юмора.
– Верно, но не забудь, что ему частенько приходится иметь дело с самыми грязными людскими пороками. Думаю, Саймон видел почти все проявления зла, которое люди могут причинить друг другу. Иногда мне даже кажется, что этот горький опыт медленно разъедает его душу.
– Или сердце, – пробормотала Морейн. – Ему хоть чем-нибудь помогло то, что я видела во сне?
Торманд кивнул:
– А как же! Он уже воспользовался этими сведениями.
– Имя женщины ему кого-то реально напоминает? Мысленно я уже называю ее Адой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Когда Морейн успокоилась и вновь начала контролировать свои чувства, она вдруг поняла, что повисшее в комнате молчание было совсем не дружелюбным. В нем чувствовалось напряжение, и это обеспокоило ее. Оглянувшись, она увидела, что Торманд сидит, угрюмо уставившись в стену. Его явно что-то беспокоило, но Морейн боялась спросить, что же именно. В голову сразу же полезли различные мысли, но ни одна из них не могла подсказать возможную причину такого странного поведения. Может быть, он размышляет о неудачах, связанных с поимкой убийц, а возможно, о том, что он заперт в доме с женщиной, которая уже наскучила ему.
Морейн очень хотелось узнать, что же сказал Саймон по поводу ее сна и вообще есть ли какие-нибудь новости об Аде и Смолле, но спросить она не решалась. Морейн решила, что лучше выждать паузу, подождать, пока у самого Торманда не появится желание разговаривать. Она сосредоточила все свое внимание и мысли на работе, которой планировала заняться. Решив внести свой вклад в приданое Норы, Морейн собиралась вышить цветы на ее постельном белье, – к счастью, она сообразила захватить с собой весь необходимый материал. Спокойное, даже монотонное рукоделие отвлечет ее, и на какое-то время она перестанет беспокоиться о причинах затянувшегося молчания Торманда.
Только некоторое время спустя, уже после того, как было отдано должное кулинарным способностям Морейн и она вернулась к своему шитью, Торманд смог наконец избавиться от своего мрачного настроения. Он явно не из тех мужчин, которые долгие часы проводят в раздумьях о смысле жизни, но, похоже, вполне способен был и на это. Только вот сейчас размышления стали больше походить на оплакивание собственной участи.
Он посмотрел на Морейн, которая, казалось, была полностью поглощена вышиванием цветочков; ощущая его плохое настроение, она долго не поднимала глаз от шитья. Наконец раздражение окончательно отпустило Торманда, он даже почувствовал себя странно тронутым тем, что эта девушка, помимо своей воли втянутая в его неприятности, пытается защитить его, распознать его врагов.
Что ж, он позволит ей сохранить свой секрет. Он не станет рассказывать ей, что ее видения обретают материальную силу – по указанию шерифа Саймона многие люди вовлечены в поиск хижины, которую она описала. Печально, конечно, что вынужденное заточение и невозможность участвовать в поисках никак не улучшают его настроения. Морейн теперь – его женщина, и он должен быть среди тех, кто выслеживает негодяев, вознамерившихся причинить ей зло.
Его женщина. Торманд подумал, что, пожалуй, звучит это неплохо. Раньше он не замечал за собой подобного эгоистического инстинкта, но с Морейн вознамерился почувствовать себя собственником.
– Похоже, твоя подруга решила принести в приданое огромный сундук постельного белья? – спросил он с улыбкой.
Посмотрев на Торманда, Морейн с удивлением обнаружила, что от того дурного настроения, с каким он вернулся от Саймона, не осталось и следа. С облегчением вздохнув, она улыбнулась в ответ.
– У нее нет ни земель, ни состояния, но она хочет, чтобы у нее тоже было что показать, – ответила Морейн. – Поэтому все женщины ее семейства целые дни проводят за рукоделием. Я ей помогаю, так что хорошо, что твой брат привез необходимую материю.
– Если вся работа окажется такой же великолепной, родственники Джеймса будут в восторге. – Он вздохнул. – Извини, что последние несколько часов я был немного не в настроении. Можешь смеяться, но я вдруг пожалел самого себя.
– Пожалел? Из-за чего?
– Мне стало чертовски жаль, что, впутываясь в эти неприятности, более того, вовлекая в них своих братьев, Саймона и тебя, сам я вынужден скрываться, вместо того чтобы разыскивать своих врагов, которые с завидным упорством пытаются затащить меня на эшафот.
– Да, наверное, все это очень больно бьет по самолюбию знатного рыцаря.
Он мягко засмеялся:
– Похоже, ты не слишком сочувствуешь моим горестям.
– Я сочувствую, но…
– Ах это пресловутое «но»!
Она оставила без внимания его поддразнивание.
– Торманд, пойми, здесь тебя не достанут ни горожане, ни убийцы, здесь ты можешь переждать самое опасное время, а присоединившись к Саймону, подвергнешь себя огромному риску. Неразумно гоняться за сумасшедшей парочкой и рисковать попасть под камни разбушевавшейся толпы лишь для того, чтобы успокоить свою уязвленную гордость. Не забывай, что разъяренные горожане представляют опасность и для твоих друзей, которые обязательно бросятся защищать тебя в случае чего. И тогда охваченные страхом, озлобленные люди будут сражаться с теми, кто будет пытаться спасти твою жизнь. Твоих защитников толпа будет считать своими врагами.
Выговорившись, она даже слегка испугалась, что позволила себе зайти слишком далеко, но Торманд, по-видимому, не рассердился.
– Я все понимаю, – тихо ответил он. – Именно поэтому не стал противиться и согласился на затворничество. Я доверяю Саймону, этот человек знает, что делает. Но все же мне трудно сидеть здесь, ничего не предпринимая.
Морейн кивнула и, чуть помедлив, спросила:
– Они вышли на след этих мерзавцев?
– Круг понемногу сужается.
– Хорошо, значит, мы на верном пути. – Она покачала головой. – Как жаль, что тех, кто швырял камни в ваш дом, нельзя никак вразумить. Тогда они стали бы вашими помощниками в поисках, а тебе не пришлось бы больше оставаться пленником в этой темнице.
– Ну, темница темнице рознь. Но ты права в главном. Я был бы только помехой, мое присутствие лишь подстрекало бы толпу, а значит, все бы оказались в опасности. Или пришлось бы соблюдать особую осторожность, чтобы меня никто не увидел. Так что в любом случае на поиски оставалось бы меньше времени. Как сказал Саймон, он предпочел бы поймать проклятых убийц прежде, чем меня повесят. Так способен поступить только настоящий друг, согласна?
– У Саймона Иннеса мрачноватое чувство юмора.
– Верно, но не забудь, что ему частенько приходится иметь дело с самыми грязными людскими пороками. Думаю, Саймон видел почти все проявления зла, которое люди могут причинить друг другу. Иногда мне даже кажется, что этот горький опыт медленно разъедает его душу.
– Или сердце, – пробормотала Морейн. – Ему хоть чем-нибудь помогло то, что я видела во сне?
Торманд кивнул:
– А как же! Он уже воспользовался этими сведениями.
– Имя женщины ему кого-то реально напоминает? Мысленно я уже называю ее Адой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79