В семь утра у ограды собралось уже человек пятьдесят местных жителей; они прижимали головы к прутьям решетки, пытаясь разглядеть, что происходит у колокольни. Но разглядеть можно было только белеющий крест на могиле отца Михаила.
– Они так дружили с отцом Михаилом!
Вот он за собой его и позвал! – выкрикнула вдова церковного старосты, обмирая на глазах соседей.
К ней подбежали врачи, положили на носилки и понесли в машину “Скорой помощи”.
– Ну, что вы скажете, Андрей Алексеевич? – Брагин тронул за локоть Холмогорова. Тот повернулся. От его взгляда майор даже качнулся. – Вы меня слышите?
– Да, слышу, – произнес Холмогоров.
– Я бы хотел с вами поговорить. Давайте отойдем в сторонку.
Через минуту майор спросил:
– Вам что-нибудь известно?
– Никаких фактов, Анатолий Павлович.
– Но вы же последний, кто разговаривал с церковным старостой.
– Думаю, это не так. Вы заблуждаетесь, майор.
– Как вы считаете: это самоубийство или несчастный случай?
– Убийство.
– Однозначно – убийство? – майор пристально посмотрел в глаза Холмогорову.
– Да, я уверен и, боюсь, не последнее.
– Кто же станет следующей жертвой?
– Я не готов ответить на этот вопрос и думаю, ответа не знает никто. Возможно, даже убийца еще не решил, кто станет жертвой. Хотя, может быть, это не так, возможно, ему известно имя или занятие очередной жертвы.
– О чем вы?
– Все смерти – звенья одной цепи. Вначале священник, затем Кузьма Пацук, теперь церковный староста. Все смерти, я в этом уверен, крутятся вокруг одного и того же.
– Чего же?
– Вы сами знаете.
– Вокруг оклада?
– – Оклад – лишь часть чего-то большего, намного более весомого и значимого.
– Вы не собираетесь уезжать, насколько я знаю? – майор прервал молчание Холмогорова.
– Пока нет.
– Пожалуйста, не уезжайте, не поставив меня в известность.
Холмогоров подошел к машине “Скорой помощи”, тронул врача за плечо.
– Как она? – спросил советник патриарха.
– Как всегда в подобных случаях, – поблескивая очками, сказал врач. – Старая женщина, сердце слабое. Сделали два укола, но думаю, все обойдется.
Холмогоров скользнул взглядом по толпе. И тут же, расталкивая зевак, к нему рванулась Регина Могилина:
– Андрей Алексеевич, что же это такое творится? Кошмар, ужас!
– Успокойся, Регина, – перейдя на “ты”, произнес Андрей Алексеевич, взял женщину за плечи, застегнул на ней плащ.
– Мы с отцом, как узнали, сразу сюда.
– Что с Игорем? – задал вопрос Холмогоров.
– Его уже увезли в Минск. Отец хочет с вами поговорить, он там, – она махнула рукой в направлении двух “Волг”.
Холмогоров увидел Казимира Петровича. Тот, размахивая руками, что-то исступленно объяснял мужчине с мобильным телефоном в руке.
– Отец считает, – тихо произнесла Регина, – что во всем виноват человек в сером плаще, которого он увидел в городе.
– Вполне возможно, – сказал Холмогоров. – Пойдемте отсюда. Зачем вы сюда пришли?
– Это мой город, этих людей я знаю, я здесь выросла, жила, я здесь работаю. Это моя родина.
– Да, да, все правильно, – думая о чем-то своем, Холмогоров уводил Регину подальше от ограды.
Казимир Петрович догнал дочь и Андрея Алексеевича, когда те медленно шли по улице.
– Ничего не хотят понимать – ни тогда, ни сейчас, – размахивая руками, негодовал Казимир Петрович.
– Погодите, – прервал его Холмогоров, – Казимир Петрович, вы можете организовать лодку и показать мне окрестности?
– Что именно вас интересует? Те места, где переправлялся Наполеон, возле деревни Студенка?
– В общем-то, да.
– У моего соседа есть лодка, я все устрою.
– Папа, меня с собой возьмете? – Регина посмотрела на отца, затем на Холмогорова.
– Если Андрей Алексеевич не возражает, то и я не против, втроем будет веселее.
* * *
В два часа дня Холмогоров, Казимир Петрович и Регина садились в большую деревянную лодку, старую, но еще крепкую. Все были в сапогах. На дне лодки плескалась вода.
– Это ничего, – вычерпывая воду, пробормотал Казимир Петрович, – я на этой самой лодке не раз плавал, лодка хорошая.
Регина устроилась на носу, Казимир Петрович – у мотора, а Холмогоров оказался в центре. Казимир Петрович оттолкнул лодку, упершись веслом в мостки, принялся возиться с мотором. Тот с первого раза не завелся. Регина и Холмогоров смотрели на него, скептически улыбаясь.
– Не волнуйтесь, заработает. Это я вам гарантирую. Не зря же я соседу бутылку водки дал!
Может, от слова “водка”, а может, от слова “бутылка” мотор затарахтел. Казимир Петрович замахал шляпой, разгоняя клубы дыма.
– Ну вот, я же вам говорил, а вы не верили, улыбались!
Тяжелая лодка со слабым мотором медленно поплыла к центру реки, сносимая течением. Ветер, почти не ощущавшийся на берегу, на реке усилился, лодку покачивало на волнах.
– Куда плывем, отец? – придерживая сумку на коленях, спросила Регина.
– К Студенке поплывем.
И город, и берега выглядели со стороны реки совсем по-иному. Холмогоров рассматривал пейзажи, словно пытался увидеть что-то знакомое, найти приметы, известные лишь ему одному. Регина поглядывала на Холмогорова. Андрей ей был не просто приятен и симпатичен, он ей по-настоящему нравился. Ей никогда раньше не встречались мужчины, похожие на Холмогорова.
Дорога прошла в молчании.
– Вот эти знаменитые места, – поворачивая мотор, сказал Казимир Петрович, – смотрите, какая прелесть! Тот берег высокий, а этот низкий, болота. Но на болота мы не пойдем, там даже наши сапоги не помогут, мы двинем в ту сторону.
– Где деревня?
– Деревня чуть дальше, – краевед махнул рукой в ту сторону, откуда дул ветер.
И Холмогоров услышал запах дыма. То ли жгли листья, то ли картофельную ботву, запах был с детства знакомый. Лодка врезалась носом в травянистый берег.
– Регина, выскакивай первая.
Холмогоров помог Казимиру Петровичу втащить лодку на берег. Когда все уже стояли на земле, Казимир Петрович сказал:
– Погода начинает портиться, наверное, опять пойдет дождь. Вот и небо потемнело…
– Странно, – прошептала Регина, – ветер дует в одну сторону, а тучи плывут в другую.
– Пойдемте.
Казимир Петрович нашел палку, старую, крючковатую, с ней он стал похож на заправского путешественника – широкополая шляпа, брезентовый плащ с капюшоном, резиновые сапоги. Холмогоров в черной куртке и резиновых сапогах выглядел немного комично. Они двинулись друг за другом: впереди – Могилин, за ним – Регина, замыкал колонну Холмогоров. Казимир Петрович говорил без остановок, одна версия сменялась другой.
Вдруг Могилин резко остановился.
– Смотрите, – он поднял руку. – Видите, – он указал палкой на небольшую прогалину, – копают землю люди. А почему копают? Могу вам сказать: через неделю все это уйдет под воду, вот они и стараются, торопятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– Они так дружили с отцом Михаилом!
Вот он за собой его и позвал! – выкрикнула вдова церковного старосты, обмирая на глазах соседей.
К ней подбежали врачи, положили на носилки и понесли в машину “Скорой помощи”.
– Ну, что вы скажете, Андрей Алексеевич? – Брагин тронул за локоть Холмогорова. Тот повернулся. От его взгляда майор даже качнулся. – Вы меня слышите?
– Да, слышу, – произнес Холмогоров.
– Я бы хотел с вами поговорить. Давайте отойдем в сторонку.
Через минуту майор спросил:
– Вам что-нибудь известно?
– Никаких фактов, Анатолий Павлович.
– Но вы же последний, кто разговаривал с церковным старостой.
– Думаю, это не так. Вы заблуждаетесь, майор.
– Как вы считаете: это самоубийство или несчастный случай?
– Убийство.
– Однозначно – убийство? – майор пристально посмотрел в глаза Холмогорову.
– Да, я уверен и, боюсь, не последнее.
– Кто же станет следующей жертвой?
– Я не готов ответить на этот вопрос и думаю, ответа не знает никто. Возможно, даже убийца еще не решил, кто станет жертвой. Хотя, может быть, это не так, возможно, ему известно имя или занятие очередной жертвы.
– О чем вы?
– Все смерти – звенья одной цепи. Вначале священник, затем Кузьма Пацук, теперь церковный староста. Все смерти, я в этом уверен, крутятся вокруг одного и того же.
– Чего же?
– Вы сами знаете.
– Вокруг оклада?
– – Оклад – лишь часть чего-то большего, намного более весомого и значимого.
– Вы не собираетесь уезжать, насколько я знаю? – майор прервал молчание Холмогорова.
– Пока нет.
– Пожалуйста, не уезжайте, не поставив меня в известность.
Холмогоров подошел к машине “Скорой помощи”, тронул врача за плечо.
– Как она? – спросил советник патриарха.
– Как всегда в подобных случаях, – поблескивая очками, сказал врач. – Старая женщина, сердце слабое. Сделали два укола, но думаю, все обойдется.
Холмогоров скользнул взглядом по толпе. И тут же, расталкивая зевак, к нему рванулась Регина Могилина:
– Андрей Алексеевич, что же это такое творится? Кошмар, ужас!
– Успокойся, Регина, – перейдя на “ты”, произнес Андрей Алексеевич, взял женщину за плечи, застегнул на ней плащ.
– Мы с отцом, как узнали, сразу сюда.
– Что с Игорем? – задал вопрос Холмогоров.
– Его уже увезли в Минск. Отец хочет с вами поговорить, он там, – она махнула рукой в направлении двух “Волг”.
Холмогоров увидел Казимира Петровича. Тот, размахивая руками, что-то исступленно объяснял мужчине с мобильным телефоном в руке.
– Отец считает, – тихо произнесла Регина, – что во всем виноват человек в сером плаще, которого он увидел в городе.
– Вполне возможно, – сказал Холмогоров. – Пойдемте отсюда. Зачем вы сюда пришли?
– Это мой город, этих людей я знаю, я здесь выросла, жила, я здесь работаю. Это моя родина.
– Да, да, все правильно, – думая о чем-то своем, Холмогоров уводил Регину подальше от ограды.
Казимир Петрович догнал дочь и Андрея Алексеевича, когда те медленно шли по улице.
– Ничего не хотят понимать – ни тогда, ни сейчас, – размахивая руками, негодовал Казимир Петрович.
– Погодите, – прервал его Холмогоров, – Казимир Петрович, вы можете организовать лодку и показать мне окрестности?
– Что именно вас интересует? Те места, где переправлялся Наполеон, возле деревни Студенка?
– В общем-то, да.
– У моего соседа есть лодка, я все устрою.
– Папа, меня с собой возьмете? – Регина посмотрела на отца, затем на Холмогорова.
– Если Андрей Алексеевич не возражает, то и я не против, втроем будет веселее.
* * *
В два часа дня Холмогоров, Казимир Петрович и Регина садились в большую деревянную лодку, старую, но еще крепкую. Все были в сапогах. На дне лодки плескалась вода.
– Это ничего, – вычерпывая воду, пробормотал Казимир Петрович, – я на этой самой лодке не раз плавал, лодка хорошая.
Регина устроилась на носу, Казимир Петрович – у мотора, а Холмогоров оказался в центре. Казимир Петрович оттолкнул лодку, упершись веслом в мостки, принялся возиться с мотором. Тот с первого раза не завелся. Регина и Холмогоров смотрели на него, скептически улыбаясь.
– Не волнуйтесь, заработает. Это я вам гарантирую. Не зря же я соседу бутылку водки дал!
Может, от слова “водка”, а может, от слова “бутылка” мотор затарахтел. Казимир Петрович замахал шляпой, разгоняя клубы дыма.
– Ну вот, я же вам говорил, а вы не верили, улыбались!
Тяжелая лодка со слабым мотором медленно поплыла к центру реки, сносимая течением. Ветер, почти не ощущавшийся на берегу, на реке усилился, лодку покачивало на волнах.
– Куда плывем, отец? – придерживая сумку на коленях, спросила Регина.
– К Студенке поплывем.
И город, и берега выглядели со стороны реки совсем по-иному. Холмогоров рассматривал пейзажи, словно пытался увидеть что-то знакомое, найти приметы, известные лишь ему одному. Регина поглядывала на Холмогорова. Андрей ей был не просто приятен и симпатичен, он ей по-настоящему нравился. Ей никогда раньше не встречались мужчины, похожие на Холмогорова.
Дорога прошла в молчании.
– Вот эти знаменитые места, – поворачивая мотор, сказал Казимир Петрович, – смотрите, какая прелесть! Тот берег высокий, а этот низкий, болота. Но на болота мы не пойдем, там даже наши сапоги не помогут, мы двинем в ту сторону.
– Где деревня?
– Деревня чуть дальше, – краевед махнул рукой в ту сторону, откуда дул ветер.
И Холмогоров услышал запах дыма. То ли жгли листья, то ли картофельную ботву, запах был с детства знакомый. Лодка врезалась носом в травянистый берег.
– Регина, выскакивай первая.
Холмогоров помог Казимиру Петровичу втащить лодку на берег. Когда все уже стояли на земле, Казимир Петрович сказал:
– Погода начинает портиться, наверное, опять пойдет дождь. Вот и небо потемнело…
– Странно, – прошептала Регина, – ветер дует в одну сторону, а тучи плывут в другую.
– Пойдемте.
Казимир Петрович нашел палку, старую, крючковатую, с ней он стал похож на заправского путешественника – широкополая шляпа, брезентовый плащ с капюшоном, резиновые сапоги. Холмогоров в черной куртке и резиновых сапогах выглядел немного комично. Они двинулись друг за другом: впереди – Могилин, за ним – Регина, замыкал колонну Холмогоров. Казимир Петрович говорил без остановок, одна версия сменялась другой.
Вдруг Могилин резко остановился.
– Смотрите, – он поднял руку. – Видите, – он указал палкой на небольшую прогалину, – копают землю люди. А почему копают? Могу вам сказать: через неделю все это уйдет под воду, вот они и стараются, торопятся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68