Пасечник подгреб к настилу, лодку поставил носом по течению. Мужчина стоял недвижимо. Пасечник посмотрел на него снизу вверх, положил на мостки весла. Мужчина смотрел на него тяжелым немигающим взглядом.
– Вам чего-то надо? – с опаской, вкрадчиво осведомился пасечник и оскалил зубы, пытаясь улыбнуться.
Лицо незнакомца исказила улыбка:
– Долго ты плыл. Да и я плыл долго, – голос незнакомца был тихий, но пасечник отчетливо слышал каждый звук.
Пасечник вытер ладонями мокрое лицо, пригладил седые волосы, тоже мокрые, затем поправил телогрейку:
– Что-то я вас не знаю.
– Может, и не знаешь, – произнес незнакомец тем же тихим голосом. Затем вытащил правую руку из кармана. – Иди сюда, – приказал он.
Пасечник с улыбкой-оскалом на четвереньках выбрался на мостки и встал на ноги. Пальцем левой руки мужчина поманил пасечника к себе. Тот, как “зомби”, сделал несколько шагов, неуверенных, словно мостки под ним шатались, как палуба корабля во время качки.
– Смотри сюда, – мужчина вытянул правую руку, разжал пальцы. На ладони сверкнула половинка медали. Она была блестящая, словно только-только отлитая и тут же разрубленная палашом.
Пасечник нащупал свою половинку на крепком кожаном шнурке, зажал ее в кулаке и с силой рванул. Протянул ее незнакомцу. Тот принял ее и приставил друг к другу две половинки медали – темную, изъеденную временем, и свою, сверкающую. Половинки сошлись, образовав единое целое.
– Видишь? – спросил мужчина шелестящим голосом.
– Да, вижу. Хозяин! Тебя прислал император?
– Да. Я долго блуждал по миру, долго искал тебя. Шестьдесят лет тому назад я был здесь, но тебя не оказалось.
– Я не мог, – пробормотал пасечник. – Я хотел, но не мог.
– Я это знаю. Думал, что смогу обойтись без тебя, но река меняет русло, умирают деревья, и только хранитель места может указать его. Но сегодня все сошлось воедино: я здесь, ты на месте, и они соединились, – незнакомец ударил одной половинкой медали о другую.
Пасечнику показалось, что сноп синеватых искр блеснул у него перед глазами.
– Они нам уже не нужны, – незнакомец швырнул обе половинки медали в реку. Пасечник увидел, как они порознь упали в воду. Разбежались круги. Пасечник смотрел на свинцовую воду, пока она не стала абсолютно гладкой, как вороненая сталь, как лезвие палаша. – Нам надо спешить, времени у меня почти не осталось. Сегодня ночью мы должны достать то, ради чего я сюда пришел.
– Хорошо, все будет исполнено.
– Я знаю, что ты хорошо выполнял наказ императора. Ты последний, кто служил ему верно. Я все знаю, тебе было непросто, особенно в последние дни, – мужчина в плаще повернулся и медленно пошел по мосткам к берегу. Пасечник двинулся за ним следом, прихрамывая на правую ногу.
Холмогоров, как ни старался, уснуть не мог. Его то бросало в жар, то начинало знобить. Гроза, которая собиралась, висела над городом, не начиналась. Где-то далеко в верховьях реки слышались раскаты грома, ветер то начинал завывать, сбивая с деревьев последние яблоки, то внезапно замирал. И становилось тихо, так тихо, как перед концом света.
Холмогоров оделся, прикрыл дверь садового домика. Взглянул на окна дома церковного старосты. Во всех окнах горел свет, в дом входили и выходили люди. Холмогоров пошел к реке. Зачем он туда идет, что ему надо, он не знал, шел и все, заставляя себя ни о чем не думать. Сознание словно рассыпалось, мысли одолевали несвязные. Холмогоров понимал, что он не в силах сложить все воедино, чего-то важного, главного не хватало, какого-то кусочка, какой-то детали. Он вышел к мосткам и двинулся тропинкой. Возле сарайчика на берегу, в котором горел свет, он увидел двух мужчин.
– Вот, сволочь, – кричал один, – договорились же. Я к ним как к людям, со всей душой… Нужна вам лодка, – пожалуйста, бензин за мой счет, представляешь?
– Да не кричи ты, лучше пей. Холмогоров остановился. Его не видели, его темная одежда сливалась с черными кустами.
– Вроде люди солидные, серьезные, одного зовут, не поверишь, Федька.., имя чудное – Самсон Ильич. Так вот этого Самсона Ильича, будь он неладен, я четыре часа на берегу ждал, ждал, звал…
– Киданули они тебя – пешком вернулись.
– Одежда у них новенькая, обещали мне ее отдать, три куртки, сапоги, штаны… Мне бы не помешало, я бы не отказался.
«Самсон Ильич…»
И тут все сошлось. Холмогоров вспомнил видение, вспомнил пасеку, виденную сегодня днем и виденную раньше, вспомнил седой крепкий затылок и имя – Самсон Ильич, – мед, пасечник, пчелы.
– Их надо спасти, они погибнут! – Холмогоров побежал к дому Казимира Петровича Могилина.
Регина еще не спала, она проверяла тетради своих учеников, когда Холмогоров постучал в дверь.
– Что случилось? – воскликнула Регина.
– Регина, мне кажется, я знаю. Нужна лодка, фонарь, быстрее!
Они втроем побежали к реке. Казимир Петрович отставал, Холмогоров поторапливал:
– Быстрее! Быстрее!
Ветер стих совершенно. Пейзаж стал недвижимым, как на фотографии, мрачным, темным.
– Казимир Петрович, оставайтесь здесь! – вскочив в лодку, бросил Холмогоров. – Регина, ты умеешь управлять?
Регина завела мотор.
– Нет, я с вами, – заявил Могилин.
– Оставайтесь здесь, идите в милицию, скажите майору Брагину, чтобы ждал нас здесь, мы скоро вернемся.
– Майору Брагину? Зачем?
– Идите, Казимир Петрович, это очень важно!
– Что вам стало ясно? – перекрикивая шум мотора, спрашивала Регина.
– Я, кажется, понимаю, что здесь происходит. Можно быстрее?
– Нет, нельзя, это же не машина. Через полчаса лодка врезалась в берег.
– Ты не ошиблась, Регина, это здесь?
– Да, кажется, здесь.
Они побежали: Холмогоров впереди, Регина следом. Через четверть часа они добрались до того места, где днем видели искателей клада – Самсона Ильича и двух его людей. Если бы не молния, то рассмотреть что-либо было бы почти невозможно. Синяя вспышка, ломаный зигзаг, острие которого уперлось в землю, залив все слепящим ярко-синим светом. Регина испуганно жалась к Холмогорову. Странно, но совершенно не было ветра и ни капли дождя, хотя тучи висели так низко, что Регине казалось, протяни она руку, и пальцы спрячутся в них. Бухали глухие далекие раскаты грома, похожие на артиллерийскую канонаду, только более грозные и страшные.
– Жуть какая-то, – пробормотала Регина.
– Да, на карту, Регина, поставлено многое.
Они выбрались на поляну. Сверкнула молния, Регина испуганно вскрикнула:
– Там человек лежит.
Светя фонариками, они медленно двинулись к самой ближней яме. Холмогоров скользнул лучом фонарика по черной земле к страшному провалу ямы. Лукин лежал, запрокинув голову, правая рука сжимала пистолет, палец застыл на курке. Холмогоров приблизился, Регина пряталась за его спиной.
– Не ходите, не ходите, Андрей Алексеевич, давайте уйдем!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68