я болван, что заговорил с вами об этом. И вообще, с вами довольно сложно спорить: я только начал издалека подходить к интересующему меня предмету, а у вас уж готов окончательный приговор. Слышали байку про двух кумовей? Встречаются два кума, один из них лузгает подсолнухи. «Здравствуй, кум!» — говорит тот, что без подсолнухов. «Потому что», — отвечает другой. «Что значит — потому что?» — «А то и значит, — отвечает кум, лузгая подсолнухи. — Ну, поздороваюсь я с тобой, и пойдет у нас разговор: как дела, как жена, детишки... Ты меня спросишь, что я такое ем, я скажу, что подсолнухи. Ты попросишь отсыпать горсточку, а я скажу, что не дам. Ты спросишь: почему? А я отвечу: потому что. Ну, так чего попусту языками молоть?»
Княжна рассмеялась.
— Потому что, — сказала она. — Вот именно — потому что. Потому, например, что у меня частенько бывает полицмейстер, и с вашим дядюшкой мы раскланиваемся при встречах, и мой хороший друг, Петр Львович Шелепов, — отставной драгунский полковник. И еще потому, что я не хочу брататься со своим дворецким — бездельником, плутом и глупцом. Вам не страшно делиться своими помыслами с такою особой, как я? И вообще, Алексей Евграфович, разговор этот затеян прежде времени. Надобно подождать еще лет сто, а уж тогда и думать о свободе, равенстве и братстве. Скажите лучше, что вы делаете, когда по ночам вас одолевают думы? Полагаю, пишете стихи? Ну, я угадала?
По тому, как вспыхнули щеки успокоившегося было Берестова, она поняла, что и впрямь угадала.
— Что вы! — преувеличенно возмутился тот. — Неужто я похож на пиита? Да у меня и таланта нет.
— Ну, стихи обыкновенно пишут не из-за того, что есть талант, а потому, что хочется, — с улыбкой возразила княжна. — Да и как узнать, есть у тебя талант или нет, если вовсе не браться за перо? Впрочем, сударь, бог с ними, со стихами. Сами прочтете, когда захотите.
— Когда напишу что-нибудь, что не стыдно прочесть хотя бы себе самому, — мрачновато поправил Берестов.
— Вы слишком строго себя судите. А вдруг ваша скромность мешает миру узреть настоящего гения?
Ну не хмурьтесь, не надо. Не хотите о стихах? Извольте. Так как же в таком случае вы коротаете бессонные ночи? Читаете, наверное?
— Читаю, — сказал Берестов, — думаю... Иногда выхожу на балкон, иногда брожу по улицам.
— Не по здешним улицам, надеюсь? — перебила княжна. — Ночной Петербург достоин восхищения, но в Смоленске по ночам бывает опасно.
— Я этого не заметил, — возразил Берестов, и княжна подумала, что этот человек, да еще и в задумчивости, может не заметить идущего с ним рядом розового слона в зеленый горошек. — Впрочем, — продолжал племянник градоначальника, — позапрошлой ночью мне почудилось, будто за мной кто-то крадется. Но это, вернее всего, была кошка. Стоило мне оглянуться, как эта тварь исчезла без следа.
— Кошка? — с сомнением повторила княжна. — Не знаю, не знаю. Право, Алексей Евграфович, вы можете счесть меня несовременной, провинциальной и даже глупой, но в данном случае я целиком на стороне вашего дядюшки. Вам все-таки следует соблюдать осторожность. Здесь не Петербург.
— Да, я слышал, что в лесу на вас напали разбойники, — кивнул Берестов, — но как-то не могу воспринять этого всерьез. Разбойники — это что-то из Шарля Перро. И потом, вы — княжна и грабить вас имеет смысл. А что возьмешь с меня? При мне редко бывает больше пяти рублей.
— Пять рублей! — воскликнула Мария Андреевна. — Вот и говорите мне после этого о равенстве и братстве. Да вас зарежут за копейку, а пять рублей — это же целое состояние!
Берестов спросил у нее разрешения и закурил еще одну сигару. Курил он неумело, и сигара скорее делала его смешным, чем добавляла солидности.
— Бог с вами, сударыня, — сказал он, — вы меня уговорили, напугали и вообще все, что хотите. Обещаю вам отныне быть осторожным и не гулять по улицам без десятка конных драгун за спиной. Думаю, дядюшке не составит труда уладить вопрос о вооруженном эскорте.
Они немного посмеялись на эту тему; потом внизу стукнула входная дверь, и даже во втором этаже отчетливо послышались знакомые восклицания вернувшегося со своей прогулки немца, обожавшего подшучивать над прислугой. Княжна посмотрела в окно и увидела, что на дворе уже стемнело; Берестов одновременно с нею посмотрел на часы и, хлопнув себя по лбу, вскочил с кресла. Рассыпавшись в извинениях за свой затянувшийся визит, племянник градоначальника засобирался восвояси.
— Я велю заложить коляску, — сказала княжна. — На улице тьма кромешная, вам не стоит идти пешком.
— Десятый час, — возразил Берестов, — пустяки. Мне будет полезно немного размять ноги перед сном. К тому же я обещал вам быть осторожным.
— А сами отправляетесь на ночь глядя один и даже от экипажа отказываетесь. Послушайте, возьмите хотя бы пистолет!
— Вы шутите, сударыня. Мы с оружием взаимно не переносим друг друга.
— Но это же совсем просто! — воскликнула княжна, снимая с крюков пистолет. — Взгляните, надо всего лишь взвести курок — вот так, — и...
— Вы не поняли, — мягко отводя в сторону ее руку с миниатюрным дуэльным «лепажем», возразил Берестов. — Я умею обращаться с оружием и даже недурно стреляю в цель. Однако никакая сила на свете не заставит меня выстрелить в живого человека, каким бы негодяем он ни был.
— Научитесь, — внезапно помрачнев, сказала княжна.
— Сомневаюсь, — твердо ответил Берестов.
— Эх, вы, революционер, — вздохнула Мария Андреевна и, поняв, что спорить бесполезно, повесила пистолет обратно на крючья, испытывая при этом странное смущение, словно была в чем-то не права.
Глава 11
Где-то в четвертом часу пополудни бечева, змеившаяся по полу и уходившая одним концом в непроглядную темень, а другим — в котомку на плече Еремы, вдруг задергалась, заходила из стороны в сторону, как леска с попавшимся на крючок сомом. Ерема поспешно сжал ее в кулаке, пока от бешеных беспорядочных рывков не размотался лежавший в котомке клубок.
— Во, дергает, леший, — сказал он с неодобрением и резко потянул бечеву на себя. Рывки и подергиванья мгновенно прекратились. — И чего дергает? Видать, случилось что-то.
— Ну так сходи к нему и узнай, что там стряслось, — раздраженно отозвался Хрунов, который в это время обследовал подозрительную трещину в стене. Отковырнув при помощи кинжала изрядный кусок штукатурки, он не обнаружил под нею ничего, кроме набивших оскомину кирпичей, откликнувшихся на его стук глухим непроницаемым звуком.
Ерема взял второй фонарь и убежал, тяжело бухая огромными косолапыми ступнями. Проводив его взглядом, Хрунов поднял руку, намереваясь продолжить обстукиванье стен, но тут же бессильно опустил ее. Он был здоров и бодр физически, но его дух уже не первый день пребывал в подавленном состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Княжна рассмеялась.
— Потому что, — сказала она. — Вот именно — потому что. Потому, например, что у меня частенько бывает полицмейстер, и с вашим дядюшкой мы раскланиваемся при встречах, и мой хороший друг, Петр Львович Шелепов, — отставной драгунский полковник. И еще потому, что я не хочу брататься со своим дворецким — бездельником, плутом и глупцом. Вам не страшно делиться своими помыслами с такою особой, как я? И вообще, Алексей Евграфович, разговор этот затеян прежде времени. Надобно подождать еще лет сто, а уж тогда и думать о свободе, равенстве и братстве. Скажите лучше, что вы делаете, когда по ночам вас одолевают думы? Полагаю, пишете стихи? Ну, я угадала?
По тому, как вспыхнули щеки успокоившегося было Берестова, она поняла, что и впрямь угадала.
— Что вы! — преувеличенно возмутился тот. — Неужто я похож на пиита? Да у меня и таланта нет.
— Ну, стихи обыкновенно пишут не из-за того, что есть талант, а потому, что хочется, — с улыбкой возразила княжна. — Да и как узнать, есть у тебя талант или нет, если вовсе не браться за перо? Впрочем, сударь, бог с ними, со стихами. Сами прочтете, когда захотите.
— Когда напишу что-нибудь, что не стыдно прочесть хотя бы себе самому, — мрачновато поправил Берестов.
— Вы слишком строго себя судите. А вдруг ваша скромность мешает миру узреть настоящего гения?
Ну не хмурьтесь, не надо. Не хотите о стихах? Извольте. Так как же в таком случае вы коротаете бессонные ночи? Читаете, наверное?
— Читаю, — сказал Берестов, — думаю... Иногда выхожу на балкон, иногда брожу по улицам.
— Не по здешним улицам, надеюсь? — перебила княжна. — Ночной Петербург достоин восхищения, но в Смоленске по ночам бывает опасно.
— Я этого не заметил, — возразил Берестов, и княжна подумала, что этот человек, да еще и в задумчивости, может не заметить идущего с ним рядом розового слона в зеленый горошек. — Впрочем, — продолжал племянник градоначальника, — позапрошлой ночью мне почудилось, будто за мной кто-то крадется. Но это, вернее всего, была кошка. Стоило мне оглянуться, как эта тварь исчезла без следа.
— Кошка? — с сомнением повторила княжна. — Не знаю, не знаю. Право, Алексей Евграфович, вы можете счесть меня несовременной, провинциальной и даже глупой, но в данном случае я целиком на стороне вашего дядюшки. Вам все-таки следует соблюдать осторожность. Здесь не Петербург.
— Да, я слышал, что в лесу на вас напали разбойники, — кивнул Берестов, — но как-то не могу воспринять этого всерьез. Разбойники — это что-то из Шарля Перро. И потом, вы — княжна и грабить вас имеет смысл. А что возьмешь с меня? При мне редко бывает больше пяти рублей.
— Пять рублей! — воскликнула Мария Андреевна. — Вот и говорите мне после этого о равенстве и братстве. Да вас зарежут за копейку, а пять рублей — это же целое состояние!
Берестов спросил у нее разрешения и закурил еще одну сигару. Курил он неумело, и сигара скорее делала его смешным, чем добавляла солидности.
— Бог с вами, сударыня, — сказал он, — вы меня уговорили, напугали и вообще все, что хотите. Обещаю вам отныне быть осторожным и не гулять по улицам без десятка конных драгун за спиной. Думаю, дядюшке не составит труда уладить вопрос о вооруженном эскорте.
Они немного посмеялись на эту тему; потом внизу стукнула входная дверь, и даже во втором этаже отчетливо послышались знакомые восклицания вернувшегося со своей прогулки немца, обожавшего подшучивать над прислугой. Княжна посмотрела в окно и увидела, что на дворе уже стемнело; Берестов одновременно с нею посмотрел на часы и, хлопнув себя по лбу, вскочил с кресла. Рассыпавшись в извинениях за свой затянувшийся визит, племянник градоначальника засобирался восвояси.
— Я велю заложить коляску, — сказала княжна. — На улице тьма кромешная, вам не стоит идти пешком.
— Десятый час, — возразил Берестов, — пустяки. Мне будет полезно немного размять ноги перед сном. К тому же я обещал вам быть осторожным.
— А сами отправляетесь на ночь глядя один и даже от экипажа отказываетесь. Послушайте, возьмите хотя бы пистолет!
— Вы шутите, сударыня. Мы с оружием взаимно не переносим друг друга.
— Но это же совсем просто! — воскликнула княжна, снимая с крюков пистолет. — Взгляните, надо всего лишь взвести курок — вот так, — и...
— Вы не поняли, — мягко отводя в сторону ее руку с миниатюрным дуэльным «лепажем», возразил Берестов. — Я умею обращаться с оружием и даже недурно стреляю в цель. Однако никакая сила на свете не заставит меня выстрелить в живого человека, каким бы негодяем он ни был.
— Научитесь, — внезапно помрачнев, сказала княжна.
— Сомневаюсь, — твердо ответил Берестов.
— Эх, вы, революционер, — вздохнула Мария Андреевна и, поняв, что спорить бесполезно, повесила пистолет обратно на крючья, испытывая при этом странное смущение, словно была в чем-то не права.
Глава 11
Где-то в четвертом часу пополудни бечева, змеившаяся по полу и уходившая одним концом в непроглядную темень, а другим — в котомку на плече Еремы, вдруг задергалась, заходила из стороны в сторону, как леска с попавшимся на крючок сомом. Ерема поспешно сжал ее в кулаке, пока от бешеных беспорядочных рывков не размотался лежавший в котомке клубок.
— Во, дергает, леший, — сказал он с неодобрением и резко потянул бечеву на себя. Рывки и подергиванья мгновенно прекратились. — И чего дергает? Видать, случилось что-то.
— Ну так сходи к нему и узнай, что там стряслось, — раздраженно отозвался Хрунов, который в это время обследовал подозрительную трещину в стене. Отковырнув при помощи кинжала изрядный кусок штукатурки, он не обнаружил под нею ничего, кроме набивших оскомину кирпичей, откликнувшихся на его стук глухим непроницаемым звуком.
Ерема взял второй фонарь и убежал, тяжело бухая огромными косолапыми ступнями. Проводив его взглядом, Хрунов поднял руку, намереваясь продолжить обстукиванье стен, но тут же бессильно опустил ее. Он был здоров и бодр физически, но его дух уже не первый день пребывал в подавленном состоянии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92