— Теперь, когда мы собрались, можно пройти в приемную.
Она пересекла фойе, направляясь к двери, расположенной в дальнем конце. Генри с Амелией последовали за ней, а Честити и Констанция замыкали шествие.
При их появлении сидевший в приемной клерк выразительно посмотрел на часы. Было двадцать пять минут пятого. Он принялся неторопливо листать регистрационную книгу.
— Мистер Франклин и мисс Уэсткотт?
. — Да, — сказал Генри. — Я мистер Франклин, а это моя… моя… это мисс Уэсткотт.
Он шагнул вперед, крепко держа Амелию за руку.
Клерк с сомнением посмотрел на траурное одеяние Амелии, потом снова перевел взгляд на часы. Он ничего не говорил и не двигался до тех пор, пока часы не показали половину пятого, потом поднялся, взял регистрационную книгу и вышел через другую дверь.
— Приветливый малый, — заметила Пруденс.
— Ему просто нравится демонстрировать свою власть, — ядовито сказала Констанция. — Мелкие бюрократы все одинаковы.
— Независимо от их пола, — с мрачной улыбкой добавила Пруденс.
Констанция пожала плечами:
— Возможно, но не так много женщин обладают властью, даже самой маленькой.
— Да, Кон, — с преувеличенным вздохом согласилась Честити, и все рассмеялись.
Генри и Амелия не сводили глаз с той двери, за которой исчез клерк, и, когда он вернулся, все еще держа в руках книгу, они одновременно расправили плечи.
— Регистратор ждет вас, — объявил клерк. — Будьте добры, дайте мне разрешение.
Он протянул руку.
Генри отдал ему бумагу, и они прошли вслед за клерком в приятную, обшитую панелями комнату, выглядевшую совсем не так официально, как опасались Констанция и ее сестры. На мраморном камине даже стояла ваза с маргаритками. Регистратор кивнул, приветствуя вошедших, и взял из рук у клерка разрешение. Без всякого выражения, как в голосе, так и на лице, он провел простую короткую церемонию.
Генри и Амелия отвечали на вопросы без колебаний, Констанции даже показалось, что с каждым вопросом Генри становился выше и увереннее в себе. Когда он надел кольцо Амелии на палец, его руки были совершенно спокойны, руки же невесты, наоборот, слегка дрожали. Регистратор поставил в документе печать, и мистер и миссис Франклин обменялись поцелуем.
— Поздравляю вас.
Регистратор пожал молодоженам руки и одарил их дежурной улыбкой. Сестры Дункан вздохнули с облегчением.
— А теперь, — заявила Честити, когда они снова оказались на улице, — мы будем есть пирожные. Я заказала в «Клариджез» потрясающее печенье.
— И шампанское, — сказала Констанция. — Чай — это слишком обыденно для свадебного пира.
Молодожены не обращали внимания на окружающих. Они стояли на тротуаре, держась за руки, и казались немного ошеломленными.
— Я думаю, мы возьмем два кеба, — сказала Пруденс, бросив многозначительный взгляд на сестер.
Констанция кивнула и вышла на мостовую. Сунув два пальца в рот, она громко свистнула, и эта выходка, совсем не подходящая для молодой леди, немедленно увенчалась успехом. Они усадили Амелию и Генри в подъехавший кеб, и Констанция приказала кебмену отвезти их к «Клариджез». Она захлопнула дверцу и с удовлетворением потерла руки.
— Теперь они смогут провести десять минут наедине.
Было очевидно, что они потратили эти десять минут с толком. Амелия вышла из кеба раскрасневшаяся, с растрепавшейся прической. На лице Генри играла самодовольная улыбка, и он с видом собственника обнимал жену за плечи.
Пруденс вошла в отель, опередив остальных, и, когда они присоединились к ней в фойе, там уже стоял лакей, поджидавший их, чтобы проводить в зарезервированную комнату.
— Ты так сентиментальна, моя дорогая сестричка, — с нежностью прошептала Констанция, увидев на столе свадебный торт и шампанское. — Жаль, что я сама не подумала об этом.
— Достаточно, чтобы кто-то один об этом позаботился, — так же тихо ответила Пруденс. — А ты нашла для Генри работу. Теперь все зависит от них самих.
Констанция кивнула, размышляя о том, что этот небольшой обман не имел бы никакого значения, если бы они с Максом могли по-прежнему оставаться друзьями. Теперь же все изменилось.
Глава 17
Спустя несколько дней ранним утром Макс вошел в свой домашний офис в то время, когда Генри разбирал почту.
— Что-нибудь интересное, Генри? — спросил он, бросая газету на подоконник.
— В основном счета, сэр. Несколько писем от избирателей. Генри указал на аккуратную стопку открытых писем, лежавшую на столе.
— Вы сегодня так рано, — заметил Макс, глядя в окно на редких прохожих.
— Я хотел попросить, сэр, позволить мне начинать рабочий день на час раньше, с тем чтобы по четвергам я мог уходить домой в половине четвертого, — робко произнес Генри, и его щеки покрылись румянцем.
Макс отвернулся от окна и посмотрел на него.
— У вас какие-то особые дела по четвергам? — дружелюбно поинтересовался он.
— В общем, да, сэр, так получилось.
Макс улыбнулся:
— Почему-то мне кажется, что в этом замешана какая-то юная леди.
Румянец на щеках Генри стал еще ярче.
— Дело в том, сэр…
Макс рассмеялся:
— Я не возражаю, Генри.
— Благодарю вас, мистер Энсор. Генри снова вернулся к разборке почты.
Макс взял со стола открытое письмо и рассеянно пролистал его. Он испытывал какое-то смутное беспокойство, странную неудовлетворенность, хотя и не мог понять почему. Может быть, все дело было в том, что он уже несколько дней не видел Констанцию.
— Вы проследили за тем, чтобы цветы для мисс Дункан были доставлены вчера на Манчестер-сквер? — спросил он.
— Да, конечно, мистер Энсор. В цветочном магазине пообещали, что цветы будут доставлены ровно в четыре часа. А вот, по-моему, и письмо от мисс Дункан.
Генри протянул Максу узкий белый конверт, украшенный гербом Дунканов.
Макс взял конверт, стараясь не выдать своего нетерпения. Он узнал ее почерк, решительный и в то же время элегантный, как и его владелица. Вскрыв конверт, он развернул плотный лист бумаги. Письмо было до обидного коротким:
«Дорогой Макс!
Какие прелестные цветы! Большое тебе спасибо за внимание. Мне хотелось лично поблагодарить тебя за чудесный вечер в палате общин, но я была немного нездорова, когда ты зашел к нам на следующее утро. Пользуясь случаем, хочу извиниться за мою неучтивость и выразить тебе самую глубокую благодарность. Прошу прощения, тороплюсь.
Констанция».
Макс несколько раз перечитал записку. В ней не чувствовалось теплоты и, более того, не было и намека на дальнейшие встречи. Все это было очень странно. И почему она торопится? Он скомкал листок и выбросил его в мусорную корзину. Конечно, возможно, она очень занята. Должно быть, у нее уходило много времени на то, чтобы каждые десять дней выпускать эту газету. Он нахмурился, пытаясь вспомнить, какая дата стояла на том макете, который он видел у них в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Она пересекла фойе, направляясь к двери, расположенной в дальнем конце. Генри с Амелией последовали за ней, а Честити и Констанция замыкали шествие.
При их появлении сидевший в приемной клерк выразительно посмотрел на часы. Было двадцать пять минут пятого. Он принялся неторопливо листать регистрационную книгу.
— Мистер Франклин и мисс Уэсткотт?
. — Да, — сказал Генри. — Я мистер Франклин, а это моя… моя… это мисс Уэсткотт.
Он шагнул вперед, крепко держа Амелию за руку.
Клерк с сомнением посмотрел на траурное одеяние Амелии, потом снова перевел взгляд на часы. Он ничего не говорил и не двигался до тех пор, пока часы не показали половину пятого, потом поднялся, взял регистрационную книгу и вышел через другую дверь.
— Приветливый малый, — заметила Пруденс.
— Ему просто нравится демонстрировать свою власть, — ядовито сказала Констанция. — Мелкие бюрократы все одинаковы.
— Независимо от их пола, — с мрачной улыбкой добавила Пруденс.
Констанция пожала плечами:
— Возможно, но не так много женщин обладают властью, даже самой маленькой.
— Да, Кон, — с преувеличенным вздохом согласилась Честити, и все рассмеялись.
Генри и Амелия не сводили глаз с той двери, за которой исчез клерк, и, когда он вернулся, все еще держа в руках книгу, они одновременно расправили плечи.
— Регистратор ждет вас, — объявил клерк. — Будьте добры, дайте мне разрешение.
Он протянул руку.
Генри отдал ему бумагу, и они прошли вслед за клерком в приятную, обшитую панелями комнату, выглядевшую совсем не так официально, как опасались Констанция и ее сестры. На мраморном камине даже стояла ваза с маргаритками. Регистратор кивнул, приветствуя вошедших, и взял из рук у клерка разрешение. Без всякого выражения, как в голосе, так и на лице, он провел простую короткую церемонию.
Генри и Амелия отвечали на вопросы без колебаний, Констанции даже показалось, что с каждым вопросом Генри становился выше и увереннее в себе. Когда он надел кольцо Амелии на палец, его руки были совершенно спокойны, руки же невесты, наоборот, слегка дрожали. Регистратор поставил в документе печать, и мистер и миссис Франклин обменялись поцелуем.
— Поздравляю вас.
Регистратор пожал молодоженам руки и одарил их дежурной улыбкой. Сестры Дункан вздохнули с облегчением.
— А теперь, — заявила Честити, когда они снова оказались на улице, — мы будем есть пирожные. Я заказала в «Клариджез» потрясающее печенье.
— И шампанское, — сказала Констанция. — Чай — это слишком обыденно для свадебного пира.
Молодожены не обращали внимания на окружающих. Они стояли на тротуаре, держась за руки, и казались немного ошеломленными.
— Я думаю, мы возьмем два кеба, — сказала Пруденс, бросив многозначительный взгляд на сестер.
Констанция кивнула и вышла на мостовую. Сунув два пальца в рот, она громко свистнула, и эта выходка, совсем не подходящая для молодой леди, немедленно увенчалась успехом. Они усадили Амелию и Генри в подъехавший кеб, и Констанция приказала кебмену отвезти их к «Клариджез». Она захлопнула дверцу и с удовлетворением потерла руки.
— Теперь они смогут провести десять минут наедине.
Было очевидно, что они потратили эти десять минут с толком. Амелия вышла из кеба раскрасневшаяся, с растрепавшейся прической. На лице Генри играла самодовольная улыбка, и он с видом собственника обнимал жену за плечи.
Пруденс вошла в отель, опередив остальных, и, когда они присоединились к ней в фойе, там уже стоял лакей, поджидавший их, чтобы проводить в зарезервированную комнату.
— Ты так сентиментальна, моя дорогая сестричка, — с нежностью прошептала Констанция, увидев на столе свадебный торт и шампанское. — Жаль, что я сама не подумала об этом.
— Достаточно, чтобы кто-то один об этом позаботился, — так же тихо ответила Пруденс. — А ты нашла для Генри работу. Теперь все зависит от них самих.
Констанция кивнула, размышляя о том, что этот небольшой обман не имел бы никакого значения, если бы они с Максом могли по-прежнему оставаться друзьями. Теперь же все изменилось.
Глава 17
Спустя несколько дней ранним утром Макс вошел в свой домашний офис в то время, когда Генри разбирал почту.
— Что-нибудь интересное, Генри? — спросил он, бросая газету на подоконник.
— В основном счета, сэр. Несколько писем от избирателей. Генри указал на аккуратную стопку открытых писем, лежавшую на столе.
— Вы сегодня так рано, — заметил Макс, глядя в окно на редких прохожих.
— Я хотел попросить, сэр, позволить мне начинать рабочий день на час раньше, с тем чтобы по четвергам я мог уходить домой в половине четвертого, — робко произнес Генри, и его щеки покрылись румянцем.
Макс отвернулся от окна и посмотрел на него.
— У вас какие-то особые дела по четвергам? — дружелюбно поинтересовался он.
— В общем, да, сэр, так получилось.
Макс улыбнулся:
— Почему-то мне кажется, что в этом замешана какая-то юная леди.
Румянец на щеках Генри стал еще ярче.
— Дело в том, сэр…
Макс рассмеялся:
— Я не возражаю, Генри.
— Благодарю вас, мистер Энсор. Генри снова вернулся к разборке почты.
Макс взял со стола открытое письмо и рассеянно пролистал его. Он испытывал какое-то смутное беспокойство, странную неудовлетворенность, хотя и не мог понять почему. Может быть, все дело было в том, что он уже несколько дней не видел Констанцию.
— Вы проследили за тем, чтобы цветы для мисс Дункан были доставлены вчера на Манчестер-сквер? — спросил он.
— Да, конечно, мистер Энсор. В цветочном магазине пообещали, что цветы будут доставлены ровно в четыре часа. А вот, по-моему, и письмо от мисс Дункан.
Генри протянул Максу узкий белый конверт, украшенный гербом Дунканов.
Макс взял конверт, стараясь не выдать своего нетерпения. Он узнал ее почерк, решительный и в то же время элегантный, как и его владелица. Вскрыв конверт, он развернул плотный лист бумаги. Письмо было до обидного коротким:
«Дорогой Макс!
Какие прелестные цветы! Большое тебе спасибо за внимание. Мне хотелось лично поблагодарить тебя за чудесный вечер в палате общин, но я была немного нездорова, когда ты зашел к нам на следующее утро. Пользуясь случаем, хочу извиниться за мою неучтивость и выразить тебе самую глубокую благодарность. Прошу прощения, тороплюсь.
Констанция».
Макс несколько раз перечитал записку. В ней не чувствовалось теплоты и, более того, не было и намека на дальнейшие встречи. Все это было очень странно. И почему она торопится? Он скомкал листок и выбросил его в мусорную корзину. Конечно, возможно, она очень занята. Должно быть, у нее уходило много времени на то, чтобы каждые десять дней выпускать эту газету. Он нахмурился, пытаясь вспомнить, какая дата стояла на том макете, который он видел у них в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79