Официант отпрянул, будто его ударили.
– Это что – шутка, сэр?
– Разве я похож на шутника? – Губы Райана приподнялись, обнажив зубы: он пародировал улыбку. – Леди хочет хотдог. Мне то же самое. В булочках, с горчицей и квашеной капустой.
– Но… – Глаза официанта встретились с глазами Райана. – Как прикажете, – чопорно проговорил он.
Когда официант ушел, Райан сделал глубокий вдох. Чертовщина! – подумал он. А что я, собственно, разозлился? Сволочная баба Шэрон все-таки. Где она, там всегда неприятности.
Он перегнулся через стол.
– Девон, послушай спокойно. Шэрон для меня ничего не значит. Давай забудем ее, хорошо?
Девон колебалась. Очень хотелось ему верить, но сначала ей нужно было задать ему один вопрос. Каждая клетка ее тела противилась этому вопросу, но она не могла промолчать – так же, как не могла не дышать.
– Райан, так ты с ней бывал? – тихо спросила она. – Когда ты приходил поздно ночью, ты был с ней?
Райан отшатнулся, как будто получил удар в челюсть.
– Нет, – отрывисто сказал он. – Конечно, нет!
– Я просто… я просто подумала…
– Подумала – что?
Он был взбешен. Взбешен! Он достаточно серьезно относился к брачным обязательствам, черт побери, несмотря на то обстоятельство, что Девон его холодно отвергала и, таким образом, все эти обязательства теряли смысл. Что она, с ума, что ли, сошла? Выдает такую чушь: обвиняет его в неверности!
– Подумала – что? – повторил он, пронзая ее ледяным взглядом. – И после долгих месяцев, которые я провел как монах – это ты меня вынудила! – у тебя хватает нахальства спрашивать меня, где я проводил свое время?
– Я тебя не вынуждала вести монашеский образ жизни. Ты знаешь с первого дня, что у меня не было намерения… чтобы наши отношения были… платоническими. А что касается моего вопроса, где вы проводили свое время, Райан Кинкейд, то, хотя-я и имею право задавать вам такие вопросы, я вам их не задавала. Ни разу!
– Что это ты хочешь сказать – имеешь право? – скривил губы Райан. – У меня есть маленькая новость для тебя, детка. Ты подписалась быть мне женой, а не надзирателем.
– Такому мужчине, как ты, обязательно нужен надзиратель! Любая жена давно бы свихнулась от твоего поведения, от… твоих приходов и уходов, когда тебе заблагорассудится, и ни слова, ни полслова, ни телефонного звонка!
– Ты совершенно права. Это привилегия мужчины – жить так, как он считает нужным.
Если только он не живет с женщиной, которую любит, подумала Девон с отчаянием, и если он не заботится о ее счастье.
– Но если он не женат, – сказала она вслух.
– А я и не женат, – отрубил Райан. – Помнишь, что ты мне говорила? И ты была права. У меня есть лист бумаги, где написано, что менее чем через неделю я проснусь свободным и необремененным.
Не успел он договорить, как увидел по ее глазам, какой шокирующий эффект произвели его слова. О Господи, подумал он, вот и вылетело. Какой же я дурак!
– Девон, я не имел в виду…
– Нет, ты именно это имел в виду, – сказала она.
Не плачь, приказала она себе со всей яростью, накопившейся в душе. Черт возьми, Девон, не плачь!
– И я очень, очень благодарна тебе за то, что ты вернул меня к реальности. – Не вставая с диванчика, она пододвинулась к выходу из кабинки, с подергивающейся улыбкой на губах. – Я, как полная дура, думала, что мне предстоит прожить самую трудную неделю, что надо постараться не показать виду: не рвать волосы, не плакать, – но…
– Что ты, черт побери, хочешь сказать?
– Только одно: с меня хватит.
Девон глубоко вздохнула. Сердце ее разрывалось на части, но он не должен этого знать. И не узнает. Никогда.
– Несколько месяцев я терпела твое плохое настроение и высокомерие, твой эгоизм и безумное тщеславие.
– Ты? Ты терпела? Наоборот – мне приходилось все это переносить!
– Вчера вечером, незадолго до того, как ты пришел, звонила Беттина. Она напомнила мне, что… что было бы на пользу и ей и мне, если бы я смогла убедить тебя продлить контракт. И я даже решила… решила…
Райан крепко схватил ее за запястье, и Девон громко вскрикнула.
– Прекрати. Голос 4Райана был мягкий, беззлобный, но в каждом мускуле его тела кипела ярость. – Не надо больше ничего говорить, Девон, я предупреждаю.
Она вырвала руку из его цепких пальцев и встала из-за стола, выпрямив спину, расправив плечи, гордо подняв голову, полная решимости, что он ни за что не должен увидеть, как ей больно, а также понять всю чудовищность той лжи, которую она приготовилась ему сказать.
– Принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, – произнесла она, – я полагаю, вы со мной согласитесь, что условия нашего контракта выполнены полностью и срок действия договора можно считать завершенным.
Девон повернулась и вышла из ресторана – и из жизни Райана.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
– Неужели ты действительно не хочешь больше ростбифа? – спросил Джеймс Кинкейд, улыбаясь Райану, сидевшему на противоположной стороне обеденного стола. – Бримли просто из кожи вон лезет сегодня, чтобы угодить нам, ты не находишь?
Райан поднял глаза на Агнес Бримли, которая с чопорным видом стояла рядом с ним, и наткнулся на ее неодобрительный взгляд.
А почему бы ей и не смотреть на меня неодобрительно? – подумал он и бросил взгляд на блюдо в ее руках.
Толстые куски ростбифа с кровью, поджаренные именно так, как надо, по всем правилам, политы лоснящимся соусом “бернез”. Спаржа плавает в голландском соусе из масла, желтков и лимонного сока, румяный картофель обильно сдобрен сливочным маслом.
Но что все это по сравнению с тем, что творится у него на душе!
– Второго блюда хватит на полк солдат, – поджав губы, сказала экономка.
Райан вежливо улыбнулся и отрицательно покачал головой.
– Спасибо, но я съел больше чем достаточно. Да-а, больше чем достаточно, подумал он, глядя, как Бримли убирает посуду. Обеды в доме его деда в последнее время превратились в какие-то показательные гастрономические изыски. И эти пиршества, одно за другим, довели Райана до такой точки, что сейчас он, пожалуй, был бы рад увидеть на столе тарелку простого риса.
И все-таки, размышлял Райан, наблюдая, как дедушка приступил к послеобеденному ритуалу раскуривания сигары, не похоже, чтобы смена диеты отрицательно повлияла на его здоровье. Как бы то ни было, Джеймс выглядел даже более бодрым, чем обычно. Ближе к ночи, вместо того чтобы объявить, что пора спать, так как часы пробили половину десятого, он решил побеседовать с внуком.
Вот уже три месяца тема разговора не менялась. Нет, это была уже не старая песня “Мир Стал Не Тот и Как Было Хорошо Семьдесят Лет Назад”. Джеймс давно уже оставил эту лекцию, как, впрочем, и другую, начинавшуюся неизменными словами “Время идет… ”, а заканчивавшуюся предостережением, что Райану скоро тридцать три и пришло время остепениться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
– Это что – шутка, сэр?
– Разве я похож на шутника? – Губы Райана приподнялись, обнажив зубы: он пародировал улыбку. – Леди хочет хотдог. Мне то же самое. В булочках, с горчицей и квашеной капустой.
– Но… – Глаза официанта встретились с глазами Райана. – Как прикажете, – чопорно проговорил он.
Когда официант ушел, Райан сделал глубокий вдох. Чертовщина! – подумал он. А что я, собственно, разозлился? Сволочная баба Шэрон все-таки. Где она, там всегда неприятности.
Он перегнулся через стол.
– Девон, послушай спокойно. Шэрон для меня ничего не значит. Давай забудем ее, хорошо?
Девон колебалась. Очень хотелось ему верить, но сначала ей нужно было задать ему один вопрос. Каждая клетка ее тела противилась этому вопросу, но она не могла промолчать – так же, как не могла не дышать.
– Райан, так ты с ней бывал? – тихо спросила она. – Когда ты приходил поздно ночью, ты был с ней?
Райан отшатнулся, как будто получил удар в челюсть.
– Нет, – отрывисто сказал он. – Конечно, нет!
– Я просто… я просто подумала…
– Подумала – что?
Он был взбешен. Взбешен! Он достаточно серьезно относился к брачным обязательствам, черт побери, несмотря на то обстоятельство, что Девон его холодно отвергала и, таким образом, все эти обязательства теряли смысл. Что она, с ума, что ли, сошла? Выдает такую чушь: обвиняет его в неверности!
– Подумала – что? – повторил он, пронзая ее ледяным взглядом. – И после долгих месяцев, которые я провел как монах – это ты меня вынудила! – у тебя хватает нахальства спрашивать меня, где я проводил свое время?
– Я тебя не вынуждала вести монашеский образ жизни. Ты знаешь с первого дня, что у меня не было намерения… чтобы наши отношения были… платоническими. А что касается моего вопроса, где вы проводили свое время, Райан Кинкейд, то, хотя-я и имею право задавать вам такие вопросы, я вам их не задавала. Ни разу!
– Что это ты хочешь сказать – имеешь право? – скривил губы Райан. – У меня есть маленькая новость для тебя, детка. Ты подписалась быть мне женой, а не надзирателем.
– Такому мужчине, как ты, обязательно нужен надзиратель! Любая жена давно бы свихнулась от твоего поведения, от… твоих приходов и уходов, когда тебе заблагорассудится, и ни слова, ни полслова, ни телефонного звонка!
– Ты совершенно права. Это привилегия мужчины – жить так, как он считает нужным.
Если только он не живет с женщиной, которую любит, подумала Девон с отчаянием, и если он не заботится о ее счастье.
– Но если он не женат, – сказала она вслух.
– А я и не женат, – отрубил Райан. – Помнишь, что ты мне говорила? И ты была права. У меня есть лист бумаги, где написано, что менее чем через неделю я проснусь свободным и необремененным.
Не успел он договорить, как увидел по ее глазам, какой шокирующий эффект произвели его слова. О Господи, подумал он, вот и вылетело. Какой же я дурак!
– Девон, я не имел в виду…
– Нет, ты именно это имел в виду, – сказала она.
Не плачь, приказала она себе со всей яростью, накопившейся в душе. Черт возьми, Девон, не плачь!
– И я очень, очень благодарна тебе за то, что ты вернул меня к реальности. – Не вставая с диванчика, она пододвинулась к выходу из кабинки, с подергивающейся улыбкой на губах. – Я, как полная дура, думала, что мне предстоит прожить самую трудную неделю, что надо постараться не показать виду: не рвать волосы, не плакать, – но…
– Что ты, черт побери, хочешь сказать?
– Только одно: с меня хватит.
Девон глубоко вздохнула. Сердце ее разрывалось на части, но он не должен этого знать. И не узнает. Никогда.
– Несколько месяцев я терпела твое плохое настроение и высокомерие, твой эгоизм и безумное тщеславие.
– Ты? Ты терпела? Наоборот – мне приходилось все это переносить!
– Вчера вечером, незадолго до того, как ты пришел, звонила Беттина. Она напомнила мне, что… что было бы на пользу и ей и мне, если бы я смогла убедить тебя продлить контракт. И я даже решила… решила…
Райан крепко схватил ее за запястье, и Девон громко вскрикнула.
– Прекрати. Голос 4Райана был мягкий, беззлобный, но в каждом мускуле его тела кипела ярость. – Не надо больше ничего говорить, Девон, я предупреждаю.
Она вырвала руку из его цепких пальцев и встала из-за стола, выпрямив спину, расправив плечи, гордо подняв голову, полная решимости, что он ни за что не должен увидеть, как ей больно, а также понять всю чудовищность той лжи, которую она приготовилась ему сказать.
– Принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, – произнесла она, – я полагаю, вы со мной согласитесь, что условия нашего контракта выполнены полностью и срок действия договора можно считать завершенным.
Девон повернулась и вышла из ресторана – и из жизни Райана.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
– Неужели ты действительно не хочешь больше ростбифа? – спросил Джеймс Кинкейд, улыбаясь Райану, сидевшему на противоположной стороне обеденного стола. – Бримли просто из кожи вон лезет сегодня, чтобы угодить нам, ты не находишь?
Райан поднял глаза на Агнес Бримли, которая с чопорным видом стояла рядом с ним, и наткнулся на ее неодобрительный взгляд.
А почему бы ей и не смотреть на меня неодобрительно? – подумал он и бросил взгляд на блюдо в ее руках.
Толстые куски ростбифа с кровью, поджаренные именно так, как надо, по всем правилам, политы лоснящимся соусом “бернез”. Спаржа плавает в голландском соусе из масла, желтков и лимонного сока, румяный картофель обильно сдобрен сливочным маслом.
Но что все это по сравнению с тем, что творится у него на душе!
– Второго блюда хватит на полк солдат, – поджав губы, сказала экономка.
Райан вежливо улыбнулся и отрицательно покачал головой.
– Спасибо, но я съел больше чем достаточно. Да-а, больше чем достаточно, подумал он, глядя, как Бримли убирает посуду. Обеды в доме его деда в последнее время превратились в какие-то показательные гастрономические изыски. И эти пиршества, одно за другим, довели Райана до такой точки, что сейчас он, пожалуй, был бы рад увидеть на столе тарелку простого риса.
И все-таки, размышлял Райан, наблюдая, как дедушка приступил к послеобеденному ритуалу раскуривания сигары, не похоже, чтобы смена диеты отрицательно повлияла на его здоровье. Как бы то ни было, Джеймс выглядел даже более бодрым, чем обычно. Ближе к ночи, вместо того чтобы объявить, что пора спать, так как часы пробили половину десятого, он решил побеседовать с внуком.
Вот уже три месяца тема разговора не менялась. Нет, это была уже не старая песня “Мир Стал Не Тот и Как Было Хорошо Семьдесят Лет Назад”. Джеймс давно уже оставил эту лекцию, как, впрочем, и другую, начинавшуюся неизменными словами “Время идет… ”, а заканчивавшуюся предостережением, что Райану скоро тридцать три и пришло время остепениться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41