– Мне ужасно жаль, Дамион, – сказала она, умирая от страха, что он больше не повторит приглашение. – Я бы с удовольствием пообедала с тобой, но сегодня меня уже пригласили.
– Этот твой знакомый… Адам Хантер? – поморщившись, спросил он.
– Хм… да. Да, Адам.
– Кто он тебе, Линн?
– Очень старый приятель, – сказала она, покраснев. Хоть она и говорила чистую правду, было ясно, что Дамион ей вряд ли поверит. – Мы знаем друг друга целую вечность, – добавила Линн. – Наши родители дружат.
– Если ты не можешь со мной пообедать, тогда давай съездим на ленч, – предложил Дамион.
Дрожь радости пробежала по ее позвоночнику, и она отбросила все намерения поиграть с ним подольше.
– Спасибо, – ответила она. – С удовольствием.
– Сегодня ты снова выглядишь сказочно, Линн. Прямо совсем другой человек. Просто не верится, что такие перемены произошли с тобой за последние пару дней. Я раньше не видел на тебе этой блузки. Она тебе идет…
– Да, это новая. – Она прикоснулась к мягким бледно-лиловым складкам. – Я рада, что тебе нравится, Дамион.
– Дело в том, что мне нравится девушка, которая носит эту блузку. Ты просто замечательная, Линн. Я только теперь начинаю понимать, насколько ты замечательная. И собой хороша, и в работе тебе равных нет.
Он взял ее руку и хотел поднести к губам. Но когда увидел, что в ней зажаты несколько карандашей, то остановился на полпути и просто похлопал по ней.
– Я буду считать минуты до ленча, малышка.
– Мне заказать для нас место, Дамион? – машинально спросила Линн, находясь прежде всего в роли администратора.
– Я сам это сделаю. – Его голос понизился до интимного шепота. – Мне хочется удивить тебя своим выбором.
Линн выпорхнула из его кабинета и плюхнулась за свой стол, мечтательно уставившись на клавиатуру компьютера, пока вопрос, заданный Бетти, не вернул ее к реальности.
Она заканчивала свои дела в тумане эйфории, мысли блуждали где-то далеко. Через некоторое время Бетти отправилась покупать себе на ленч грейпфрут.
Дамион говорил по телефону с каким-то далеким городом, в конторе было пусто, и Линн решила позвонить по другому телефону Адаму, поскольку обещала держать его в курсе развивающихся событий.
– Привет, Линн, как проходит утро? – поинтересовался он, когда она наконец-то прорвалась через редут из его сотрудников.
– Все идет так, как ты и предсказывал! – с восторгом выпалила она без всяких предисловий. – Дамион просил пообедать с ним сегодня, но я последовала твоему совету быстро не соглашаться и ответила, что уже приглашена тобой. Тогда он попросил съездить с ним на ленч. С минуты на минуту мы поедем. Разве не здорово?
– Блестяще! Я рад за тебя. – Наступила бесконечная пауза. – Когда за тобой заехать сегодня вечером? Меня устроит любое время после семи тридцати.
– Заехать за мной? – Линн не могла скрыть своего удивления.
– Пообедать. Ведь ты сказала Дамиону, что у тебя свидание со мной. К счастью, сегодня я свободен, так что помогу тебе соблюсти приличия.
– Ах, понимаю. Что ж, в восемь мне удобно, – согласилась она.
– С нетерпением буду ждать отчета о вашем ленче. Ты перескажешь мне все, что говорил Дамион, и мы продумаем следующий этап нашего плана.
И лишь когда Линн положила трубку, она внезапно удивилась, для кого же они будут соблюдать приличия. В конце концов Дамион никогда не бывал у нее дома и не звонил ей, так что он и не узнает, действительно ли она обедала в обществе Адама. Но времени на то, чтобы обдумать эту мысль у нее не осталось, так как Дамион закончил телефонный разговор и вошел в контору.
– Готова, малышка? – Его голубые глаза стрельнули в нее многозначительным взглядом, и ей показалось, будто кости у нее расплавились. – Я заказал столик в «Рейнбоу Рум».
Ресторан находился почти на крыше Рокфеллеровского центра. Дамион водил туда всех женщин, которые ему больше всего нравились, и Линн засияла от удовольствия при мысли о том, что он ведет туда и ее. Он не мог намекнуть более прозрачно, что решил сменить основу их взаимоотношений от строго профессиональных на более личные.
Его руки задержались на ее плечах, когда он помогал ей надеть жакет, и она все еще горела внутренним жаром, когда в вестибюле открылись дверцы лифта.
По дороге они говорили о премьере новой пьесы Дамиона, которая намечалась на начало ноября. Он спросил ее мнение насчет нескольких серьезных сцен во втором акте, и она постаралась ответить как можно продуманней, понимая его потребность обсудить свою интерпретацию роли с человеком, обладающим профессиональным опытом, но не занятым в самой постановке. Подобного рода обсуждения приводили ее в восторг с самого начала работы с ним, и, увлеченная обменом мнениями по технике игры, она не обращала внимания на дорогу. Когда такси остановилось у Рокфеллеровского центра, она удивилась, так как ей показалось, что дорога заняла всего несколько минут.
Линн никогда не бывала в «Рейнбоу Рум», поскольку цены там намного превышали возможности ее бюджета. Знаменитый вид, открывавшийся из широких окон ресторана, оказался действительно превосходным, как это и обещала реклама.
После того как официант посадил их за уединенный столик в углу, повисло недолгое молчание.
– Центральный парк очень мило выглядит отсюда, – заметила она, открывая меню. – Солнце, желтые листья, как красиво.
– Да, сейчас Нью-Йорк хорош, вот только листья слетят с деревьев при первом же сильном ветре, а потом потянутся длинные зимние месяцы. Я ненавижу город зимой.
– В прошлом году зима была ужасная, правда? Снег шел все время. Надеюсь, что в этот раз она будет лучше.
Линн с недоумением слышала их разговор как бы со стороны. Вот уж никогда бы она не подумала, что во время первого свидания с Дамионом будет говорить о превратностях погоды в Нью-Йорке.
Снова наступила короткая пауза. Они сосредоточенно изучали меню. Дамион порекомендовал жареный палтус, и Линн согласилась, предпочитая съесть что-нибудь легкое. Официант принял у них заказ и принес фужеры с холодной содовой, в которой плавали тонкие дольки лимона. Линн с радостью принялась потягивать прохладительный напиток. Ей было до нелепого трудно найти подходящую тему для разговора.
К счастью, Дамион взял беседу в свои руки.
– Солнце струится сквозь окна и придает твоим волосам золотисто-каштановый блеск, – сказал он и протянул руку через стол, чтобы сжать ее пальцы.
– Правда? А я всегда считала свои волосы темно-русыми. Хотя в детстве была совсем светленькой. Вообще-то у мамы были золотисто-каштановые волосы, когда она выходила замуж, а теперь уж все седые, конечно.
Линн в конце концов заставила себя замолчать. «Боже мой, – подумала она, – от погоды перешла к детству и родителям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43