Я вовсе не уверена, что сейчас мне хочется выслушать твой рассказ про нее.
– И все-таки я считаю, что тебе стоит послушать. Мне понадобилось почти шестнадцать лет, чтобы набраться мужества и признаться ей в любви. Неужели тебе не интересно послушать, каким дураком я буду выглядеть, если в чем-то ошибусь?
Надежда затрепетала в ней, от волнения дыхание ее стало прерывистым. С тяжелым вздохом Линн ответила:
– Что ж, заходи. Раз все настолько серьезно, тебя стоит послушать.
Он вошел и тихо прикрыл за собой дверь. Свет из окна падал на его лицо, подчеркивал орлиные черты и густоту светлых волос. Он показался ей невероятно красивым. Если греческие боги могли ходить с загорелыми лицами, то Адам, должно быть, походит на них.
Она опустила глаза, боясь, что они ее выдадут.
– Может, присядешь? – спросила она.
– Нет, спасибо, не сейчас. Пожалуй, стоя я лучше справлюсь с задачей. – Адам подошел к маленькому камину и прислонился к деревянной полке. – С чего же начать? Не хочешь ли послушать, когда я впервые понял, что влюблен в нее?
– Да, говори. Мне это любопытно.
Знакомое насмешливое выражение зажглось у него в глазах, когда он повернулся и взглянул на нее, но Линн поняла, что его ирония обращена на себя самого.
– Это было накануне школьного выпускного бала, и любовь моей жизни впорхнула вся из себя расфуфыренная в родительскую гостиную, держа за руку смазливого восемнадцатилетнего юнца. На ней была тонкая кисея – а что же еще? – а на нем смокинг, немного узкий в плечах. Он был капитаном футбольной команды, весь из себя мускулистый и гордый, как индюк. Бурля от восторга, она протанцевала по комнате и поцеловала родителей, а потом и меня. Проклятый футбольный капитан даже бровью не повел. Ему даже в голову не пришло ревновать к человеку, принадлежащему явно к другому поколению. Он поздоровался за руку с ее родителями, потом со мной. Вежливый парень. Называл меня «сэр». Пожимая ему руку, я изо всех сил сдерживался, чтобы не забить его безупречные белые зубы прямо в красивую глотку. Мне потребовалось две минуты на то, чтобы осознать, что я безумно влюблен в эту девчонку, которой еще нет восемнадцати лет, а еще десять секунд на то, чтобы решить, что, поскольку мне уже почти двадцать семь, все безнадежно и нужно поскорей ее разлюбить.
– И что же? Тебе это удалось?
– Не так быстро, как следовало. Эта самая девчушка не помогала мне в этом. В то лето перед колледжем она, по-моему, решила, что слегка в меня влюблена. Или просто хотела испытать свои сексуальные крылышки на казавшихся ей безопасными водах. Не думаю, что она понимала, каким испытаниям подвергает мое самообладание в те жаркие летние месяцы. Она придумывала тысячи разных причин, чтобы оставаться наедине со мной, и когда мы лежали рядом где-нибудь на пустынном берегу реки или бродили поздно вечером по саду возле спящего дома, начинала флиртовать со мной. Конечно, без всякого опыта, с тем наивным удивлением, которое делало ее еще более восхитительной в глазах прожженного двадцатисемилетнего типа, который начинал гордиться своей умудренностью в жизни.
Глаза Линн широко распахнулись от нахлынувших на нее воспоминаний о том полузабытом лете.
– Я так злилась на тебя в те каникулы! Мне казалось, что ты постоянно смеешься надо мной.
– Знала бы ты, что я ощущал на самом деле! – Адам с сожалением поморщился и уставился куда-то в прошлое. – Разумеется, ее родители обо всем сразу же догадались.
Линн удивленно встрепенулась.
– Неужели?
– Да, да, родители всегда догадываются. И тогда мать девочки отвела меня в сторону и сказала, что дочери нужно еще вырасти, прежде чем она влюбится в человека, в котором не чает души с пятого класса.
– И что ты сделал, получив такое предупреждение?
– В это время работа начинала забирать у меня все больше сил, я стал много ездить. И решил основать собственный филиал фирмы и сосредоточиться на делах карьеры. – Адам усмехнулся. – А вскоре сделал замечательное открытие: что мир полон привлекательных женщин, которые жаждали помочь мне излечиться от моих мук.
– Могу поручиться, что ты нашел лечение настолько приятным, что вскоре забыл и о причине болезни, – едко заметила она.
– Не совсем. – Он снова усмехнулся. – Хотя должен признаться, что склеивал свое разбитое сердце достаточно усердно и не без удовольствия.
– И оно склеилось, – сказала Линн, то ли спрашивая, то ли утверждая.
– Да, но прежнюю форму уже не обрело. Я стал намного менее романтичным и чувствительным, хотя, разумеется, находил привлекательными многих женщин.
– Не сомневаюсь.
Он улыбнулся ее иронии и бросил на нее загадочный, полный любви взгляд, от которого ее пульс участился, а сердце заколотилось о ребра.
– Говоря по правде, я даже наслаждался парой длительных романов с женщинами, которые заслуживали намного большего, чем я мог им дать. Беда в том, что, когда все закручивалось достаточно серьезно, когда я должен был решать, готов ли прожить всю остальную жизнь с этой женщиной, меня охватывали сомнения, что нашел именно ту самую.
– Если ты ждал, когда подрастет твоя семнадцатилетная симпатия, то делал это очень долго, – заметила Линн. – Ведь между семнадцатью и двадцатью шестью годами ужасно много времени.
– Я неосознанно ждал ее, – ответил он. – В то лето, когда она закончила школу, я мог бы без труда убедить ее, что она любит меня настолько, чтобы выйти замуж. Она была готова поддаться уговорам. Порой я задумываюсь, что получилось бы, если бы я женился на ней, а уж потом она бы взрослела. К счастью, здравый смысл не дал мне совершить такую ошибку, и я вскоре понял, что брак между нами в то время вполне мог закончиться катастрофой. А к тому времени, когда она закончила колледж, у меня, кажется, уже не оставалось шансов убедить ее стать моей женой.
– Думаю, что ты не прав, – тихо заметила Линн. – Ты мог бы уговорить ее в любое время, если бы захотел. Она просто этого не понимала.
Адам опешил.
– С моей точки зрения, это не кажется бесспорным. Жизнь у нее стала интересной, наполненной событиями, и она ясно давала понять, что от старины Адама ей нужна только дружба. Она всегда находила себе смазливых приятелей, связанных так или иначе с индустрией развлечений, и с удовольствием проводила их перед моим носом, якобы советуясь со мной. Она неизменно представляла меня как своего старинного друга Адама, подчеркивая слово «старинный». – Его взгляд на мгновение задержался на ее запылавших щеках. – И мне кажется, она нарочно оповестила меня о том, что рассталась с девственностью.
Линн стиснула руки, лежавшие на коленях.
– Оглядываясь назад, подозреваю, что она просто хотела пробудить в тебе ревность.
Он криво улыбнулся.
– Линн, дорогая моя, если в этом состояла ее цель, могу заверить тебя, что она преуспела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– И все-таки я считаю, что тебе стоит послушать. Мне понадобилось почти шестнадцать лет, чтобы набраться мужества и признаться ей в любви. Неужели тебе не интересно послушать, каким дураком я буду выглядеть, если в чем-то ошибусь?
Надежда затрепетала в ней, от волнения дыхание ее стало прерывистым. С тяжелым вздохом Линн ответила:
– Что ж, заходи. Раз все настолько серьезно, тебя стоит послушать.
Он вошел и тихо прикрыл за собой дверь. Свет из окна падал на его лицо, подчеркивал орлиные черты и густоту светлых волос. Он показался ей невероятно красивым. Если греческие боги могли ходить с загорелыми лицами, то Адам, должно быть, походит на них.
Она опустила глаза, боясь, что они ее выдадут.
– Может, присядешь? – спросила она.
– Нет, спасибо, не сейчас. Пожалуй, стоя я лучше справлюсь с задачей. – Адам подошел к маленькому камину и прислонился к деревянной полке. – С чего же начать? Не хочешь ли послушать, когда я впервые понял, что влюблен в нее?
– Да, говори. Мне это любопытно.
Знакомое насмешливое выражение зажглось у него в глазах, когда он повернулся и взглянул на нее, но Линн поняла, что его ирония обращена на себя самого.
– Это было накануне школьного выпускного бала, и любовь моей жизни впорхнула вся из себя расфуфыренная в родительскую гостиную, держа за руку смазливого восемнадцатилетнего юнца. На ней была тонкая кисея – а что же еще? – а на нем смокинг, немного узкий в плечах. Он был капитаном футбольной команды, весь из себя мускулистый и гордый, как индюк. Бурля от восторга, она протанцевала по комнате и поцеловала родителей, а потом и меня. Проклятый футбольный капитан даже бровью не повел. Ему даже в голову не пришло ревновать к человеку, принадлежащему явно к другому поколению. Он поздоровался за руку с ее родителями, потом со мной. Вежливый парень. Называл меня «сэр». Пожимая ему руку, я изо всех сил сдерживался, чтобы не забить его безупречные белые зубы прямо в красивую глотку. Мне потребовалось две минуты на то, чтобы осознать, что я безумно влюблен в эту девчонку, которой еще нет восемнадцати лет, а еще десять секунд на то, чтобы решить, что, поскольку мне уже почти двадцать семь, все безнадежно и нужно поскорей ее разлюбить.
– И что же? Тебе это удалось?
– Не так быстро, как следовало. Эта самая девчушка не помогала мне в этом. В то лето перед колледжем она, по-моему, решила, что слегка в меня влюблена. Или просто хотела испытать свои сексуальные крылышки на казавшихся ей безопасными водах. Не думаю, что она понимала, каким испытаниям подвергает мое самообладание в те жаркие летние месяцы. Она придумывала тысячи разных причин, чтобы оставаться наедине со мной, и когда мы лежали рядом где-нибудь на пустынном берегу реки или бродили поздно вечером по саду возле спящего дома, начинала флиртовать со мной. Конечно, без всякого опыта, с тем наивным удивлением, которое делало ее еще более восхитительной в глазах прожженного двадцатисемилетнего типа, который начинал гордиться своей умудренностью в жизни.
Глаза Линн широко распахнулись от нахлынувших на нее воспоминаний о том полузабытом лете.
– Я так злилась на тебя в те каникулы! Мне казалось, что ты постоянно смеешься надо мной.
– Знала бы ты, что я ощущал на самом деле! – Адам с сожалением поморщился и уставился куда-то в прошлое. – Разумеется, ее родители обо всем сразу же догадались.
Линн удивленно встрепенулась.
– Неужели?
– Да, да, родители всегда догадываются. И тогда мать девочки отвела меня в сторону и сказала, что дочери нужно еще вырасти, прежде чем она влюбится в человека, в котором не чает души с пятого класса.
– И что ты сделал, получив такое предупреждение?
– В это время работа начинала забирать у меня все больше сил, я стал много ездить. И решил основать собственный филиал фирмы и сосредоточиться на делах карьеры. – Адам усмехнулся. – А вскоре сделал замечательное открытие: что мир полон привлекательных женщин, которые жаждали помочь мне излечиться от моих мук.
– Могу поручиться, что ты нашел лечение настолько приятным, что вскоре забыл и о причине болезни, – едко заметила она.
– Не совсем. – Он снова усмехнулся. – Хотя должен признаться, что склеивал свое разбитое сердце достаточно усердно и не без удовольствия.
– И оно склеилось, – сказала Линн, то ли спрашивая, то ли утверждая.
– Да, но прежнюю форму уже не обрело. Я стал намного менее романтичным и чувствительным, хотя, разумеется, находил привлекательными многих женщин.
– Не сомневаюсь.
Он улыбнулся ее иронии и бросил на нее загадочный, полный любви взгляд, от которого ее пульс участился, а сердце заколотилось о ребра.
– Говоря по правде, я даже наслаждался парой длительных романов с женщинами, которые заслуживали намного большего, чем я мог им дать. Беда в том, что, когда все закручивалось достаточно серьезно, когда я должен был решать, готов ли прожить всю остальную жизнь с этой женщиной, меня охватывали сомнения, что нашел именно ту самую.
– Если ты ждал, когда подрастет твоя семнадцатилетная симпатия, то делал это очень долго, – заметила Линн. – Ведь между семнадцатью и двадцатью шестью годами ужасно много времени.
– Я неосознанно ждал ее, – ответил он. – В то лето, когда она закончила школу, я мог бы без труда убедить ее, что она любит меня настолько, чтобы выйти замуж. Она была готова поддаться уговорам. Порой я задумываюсь, что получилось бы, если бы я женился на ней, а уж потом она бы взрослела. К счастью, здравый смысл не дал мне совершить такую ошибку, и я вскоре понял, что брак между нами в то время вполне мог закончиться катастрофой. А к тому времени, когда она закончила колледж, у меня, кажется, уже не оставалось шансов убедить ее стать моей женой.
– Думаю, что ты не прав, – тихо заметила Линн. – Ты мог бы уговорить ее в любое время, если бы захотел. Она просто этого не понимала.
Адам опешил.
– С моей точки зрения, это не кажется бесспорным. Жизнь у нее стала интересной, наполненной событиями, и она ясно давала понять, что от старины Адама ей нужна только дружба. Она всегда находила себе смазливых приятелей, связанных так или иначе с индустрией развлечений, и с удовольствием проводила их перед моим носом, якобы советуясь со мной. Она неизменно представляла меня как своего старинного друга Адама, подчеркивая слово «старинный». – Его взгляд на мгновение задержался на ее запылавших щеках. – И мне кажется, она нарочно оповестила меня о том, что рассталась с девственностью.
Линн стиснула руки, лежавшие на коленях.
– Оглядываясь назад, подозреваю, что она просто хотела пробудить в тебе ревность.
Он криво улыбнулся.
– Линн, дорогая моя, если в этом состояла ее цель, могу заверить тебя, что она преуспела!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43