– Да, важное. Сегодня в конце дня звонил твой отец.
Линн почувствовала, как от щек отхлынула кровь.
– Ничего серьезного не случилось, надеюсь? – обеспокоенно спросила она.
– Нет, ничего абсолютно, – успокоил ее Адам. – У твоих родителей все в порядке. И вообще в каком-то смысле можно сказать, что у твоего отца хорошие новости. Он получил предложение насчет покупки гостиницы «Вистерия», и оно почти на пятнадцать тысяч долларов больше, чем я оценивал его предположительно.
В какую-то минуту она онемела от удивления.
– Папа с мамой продают гостиницу? – воскликнула она, придя в себя.
– Они подумывают об этом уже достаточно давно, ты разве не в курсе? – с недоумением уставился на нее Адам.
У Линн от горечи защемило сердце.
– Они поделились этим с тобой, а мне ничего не сказали? Почему? Адам, скажи на милость, ведь я бываю у них по крайней мере раз в месяц. Почему же они ни разу даже не обмолвились мне о своих планах?
Он немного помолчал.
– У них есть на это несколько причин, – сказал он, – но главным образом они не хотели тебя беспокоить.
– Беспокоить меня? – Догадка о том, что Адам не говорит ей всей правды, вернулась с полной силой. – Адам, прошу, ответь мне честно. Ведь у моих родителей все в порядке, верно? Я имею в виду, никто из них не болен чем-то, о чем я не знаю?
– Я уверяю тебя, Линн, что они так же здоровы, как и выглядят. Думаю, что твоя мать будет и в девяносто лет печь лучшие в мире пироги с черникой, а отец заявлять, что поймал самую крупную в Новой Англии форель. Но ведь они владеют гостиницей больше тридцати пяти лет, и вполне понятно, что теперь хотят покоя. Твой отец мечтает ловить рыбу вместе с моим когда ему вздумается, а матери хочется почаще сидеть в удобном кресле у телевизора со спицами в руках. Ты ведь знаешь, как ревниво она следит за национальным конкурсом на лучшую вязальщицу вот уже несколько лет, а на будущий год решила его выиграть. Много лет они успешно справлялись с делами, а сейчас появилось желание отдыхать и наслаждаться плодами своих трудов.
– Но Адам, они ведь так любят гостиницу! Семейство отца владело «Вистерией» в течение трех поколений, а им с мамой удалось превратить ее в замечательное заведение. Не могу представить, чтобы они жили где-нибудь еще и не скучали по своему детищу.
– Да, – спокойно сказал Адам, – им нравится там жить. Это одна из причин, почему им потребовалось столько времени, чтобы решиться ее продать. Они не больны, Линн, но они уже не молоды, а управлять гостиницей нелегко – и физически, и морально.
– Только я не понимаю, почему же они ничего не сказали мне. Почему ты знаешь так много о них, чего не знаю я? Ты старый друг семьи, Адам, но ведь я их единственная дочь!
– Они не ожидали, что все так быстро решится, и не хотели тебе говорить раньше времени.
Когда она посмотрела на него, ее подбородок упрямо вздернулся.
– Я хочу, чтобы ты ответил мне честно, Адам. Почему у меня с недавних пор появилось такое чувство, будто я движусь по жизни в приятном, ярком тумане, а все люди вокруг меня, в реальном мире, стараются не проткнуть мыльный пузырь, в котором я нахожусь, и не поставить меня перед неприятным фактом, что мир на самом деле грубый и бесцветный? Неужели я кажусь такой уж хрупкой или такой бесчувственной, что мои родители даже не могут сообщить мне о своем желании удалиться на отдых?
– Ты совсем не бесчувственная, скорей наоборот. У тебя мягкое сердце и желание помочь всему миру, залечить все раны. С точки зрения твоих родителей, это основная их проблема.
Он встал, подошел к ее аквариуму и стал смотреть на ярких и элегантных рыбок, плавающих среди колышущихся водорослей.
– Линн, мне не надо напоминать тебе, что твои родители весьма необычные люди. Они крайне чувствительны к тому факту, что ты у них единственный ребенок, к тому же поздно рожденный. И им меньше всего хочется обременять тебя своими проблемами, они стараются, чтобы ты поступала так, как удобно тебе, а не им. Конечно, они предпочли бы жить и дальше в гостинице, если каждодневные хлопоты будут сняты с их плеч. Конечно, они предпочли бы не продавать дом, в котором жила семья твоего отца почти сто пятьдесят лет. Но они не позволяют мне обсудить вопрос о предстоящей продаже с тобой, так как боятся, что ты захочешь сама взяться за управление гостиницей. Ведь они уверены, что ты сделаешь это ради них, а не ради себя, и не хотят от тебя такой жертвы.
– Они так в этом уверены, что даже не сочли нужным спросить меня? – обиженно спросила Линн.
– Они уверены, что тебе нравится жить на Манхэттене и что тебе очень важна твоя карьера в индустрии развлечений. И им не хочется ставить тебя перед трудным выбором между твоим чувством долга и тем, что тебе, на их взгляд, на самом деле нравится делать.
Она резко вскинула голову.
– Вот почему ты задавал мне вчера все те вопросы о моих деловых планах на будущее?
– Отчасти да. Я знал, что предложение о продаже гостиницы уже рассматривается потенциальными покупателями, и прикидывал, стоит ли рассказать тебе о нем. И в тот раз решил подождать. – Адам слегка улыбнулся. – Мне стало ясно, что твое сердце по-прежнему принадлежит кино и театру.
В ее ответной улыбке сквозила горечь.
– Значит, они не хотели ставить меня перед нелегким выбором? А счастье моих родителей не идет ни в какое сравнение с моим желанием работать и дальше в индустрии развлечений? Что такое рядом с этой моей прихотью сорок лет жизни родителей, отданных любимому делу?
Он задумчиво поглядел на нее.
– По-моему, ты недооцениваешь свои способности, Линн. Я много раз пытался убедить твоих родителей, чтобы они обо всем рассказали тебе. Однако они отказывались посвящать тебя в свои планы, не будучи уверены, что ты по доброй воле возьмешься за ведение дел по управлению гостиницей.
– Честно говоря, я не знаю, на кого больше сержусь, на себя или на тебя. Или, может, даже на родителей. Я в ярости на себя за свою недогадливость. Злюсь на папу с мамой за то, что они не дали мне права участвовать в таком важном решении и не поняли, что мне вовсе не безразлично, будут ли они счастливы в будущем. И злюсь на тебя, что ты не взял все в свои руки и не рассказал мне обо всем.
– Я не мог обмануть доверие твоих родителей, Линн. Они консультировались со мной как с профессионалом, а не только по-дружески. Воля клиента – закон…
Линн горестно вздохнула.
– Ты прав. Видимо, я кричу на тебя оттого, что сама схожу с ума. Но пока что я не вижу причины, почему ты сейчас так торопишься сообщить мне обо всем. Ведь несколько месяцев вы не считали нужным это сделать. И почему вдруг в четверг около полуночи ситуация стала такой неотложной, что ты примчался из-за этого ко мне?
Адам брал щепотки рыбьего корма и сыпал его в аквариум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43