Патриция как-то отрешенно покачала головой:
— Здесь ничего нет. Фотографии есть дома, в Санта-Барбаре.
— Вы готовы согласиться, что речь идет о вашем отце?
— Не знаю, что ответить. Во всем этом я не вижу никакого смысла. Зачем ему было так поступать?
— Кто-то его преследовал, он спасался, — пояснил я. — Так было в Аризоне, потом — в Майами и, наконец, в Панаме.
— Но от кого он спасался?
— Не знаю, — признался я. — Надеялся, что, может быть, вы знаете. Но вот что мне хотелось бы установить поточнее: страдал ли ваш отец сердечными приступами?
— Нет, — сказала Патриция. — Я об этом никогда не слыхала.
— А в вашей семье были у кого-нибудь проблемы с сердцем, скажем, коронарная недостаточность?
Девушка отрицательно покачала головой:
— Не думаю.
Я закурил сигарету и задумчиво посмотрел на голубовато-зеленоватые тени в воде, в том месте, где были рифы. Все складывалось отлично. У моей собеседницы не должно было остаться никаких сомнений в том, что на борту “Топаза” Бэкстер умер в третий раз. Эта кончина была вполне реальной и драматичной. Не было только тела, чтобы доказать факт его смерти. Так что мне по-прежнему оставалось убеждать всех и каждого, что на этот раз он умер в самом деле. Я с горечью подумал, что, если бы Бэкстер умер от бубонной чумы во время публичного выступления на съезде Американской медицинской ассоциации, его кремировали бы и выставили урну с прахом в витрине универмага “Мейсиз”, в его смерть все равно никто не поверил бы.
Он, мол, все равно воскреснет, ребята. Дайте только срок…
— А вам говорит что-нибудь фамилия Слиделл? — спросил я Патрицию.
— Нет, — ответила она. — Никогда ее не слышала.
Я был убежден, что она говорила правду.
— А вы не знаете, откуда у вашего отца такие деньги?
Девушка, растопырив пальцы, пригладила волосы на голове и поднялась с места.
— Нет… Мистер Роджерс, я не вижу никакого смысла в том, что вы говорите. Этот человек не мог быть моим отцом.
— Но в душе вы допускаете, что это он, верно?
— Боюсь, что так, — ответила она, кивнув.
— Вы упомянули, что он работал в каком-то банке…
— Да, он работал в отделении кредитов банка “Дроверс нэшнел”.
— А недостачи у него случались? У Патриции снова сделалось такое лицо, будто она вот-вот вспылит. Но она лишь устало проговорила:
— Нет. Не в этот раз.
— Не в этот раз? Она махнула рукой:
— Похоже, вы попали в эту переделку из-за него… Что ж, думаю, вы имеете право знать все. Был случай, когда он позаимствовал деньги, правда, в другом банке. Возможно, это каким-то образом повлияло на его дальнейшее поведение. Подождите, я сейчас приму душ и переоденусь… А потом я вам расскажу.
Глава 10
Патриция стряхнула рукой песок со своих голых ног и открыла дверь с веранды в кухню. Кухня была в ярком цветном кафеле и белой эмали. Я последовал за девушкой через арку в просторную комнату, служившую столовой и гостиной.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласила она. — Я недолго…
И ушла куда-то по коридору.
Я закурил сигарету и осмотрелся. Здесь было очень приятно. Приглушенный свет после слепящего блеска белого кораллового песка на берегу успокаивал зрение. Такой эффект создавали шторы на окнах из какого-то не слишком плотного материала темно-зеленого цвета. В тон им были зеленоватые стены и ничем не застланный цементный пол с вкраплениями местного камня. Слева в стену был вделан кондиционер, работавший почти бесшумно. Над ним висела какая-то лицензия большого формата. Между кондиционером и окном располагался музыкальный центр светлого дерева. В дальнем конце находился обеденный стол из бамбука со стеклянной столешницей, а возле него — скамья. Ближе к середине комнаты стояли длинная кушетка и два кресла с подлокотниками. Рядом — кофейный столик из тикового дерева. На кушетке и креслах, тоже из бамбука, лежали яркие подушки. Противоположную стену, рядом со входом, занимали книжные полки. Справа от них находился массивный стол с телефоном, портативной пишущей машинкой, несколькими пачками бумаги и двумя фотоаппаратами — “Роллифлексом” и какой-то 35-миллиметровой камерой. Я подошел к столу и увидел также несколько кюветок с цветными слайдами и фотографиями, сделанными на островах Кис. Большая их часть размером восемь на десять дюймов, цветные и черно-белые. Я подумал, что это, вероятно, работы Патриции. Потом вспомнил про книгу “Музыка ветров”. Да, она, несомненно, была фотохудожником.
До меня доносился приглушенный шум льющейся воды. Патриция действительно не заставила себя долго ждать. Она появилась в симпатичном голубом платье и сандалиях на босу ногу. Коротко подстриженные волосы не нуждались в специальном уходе. Здесь, в доме, они казались чуточку темнее, чем на солнце. Патриция Рейган, несомненно, была очень привлекательна. Заметно было, что она вновь обрела присутствие духа и даже улыбалась.
— Извините, что заставила вас ждать.
— Ничего страшного, — заверил я ее. Мы сели и закурили.
— Как вы меня разыскали? — спросила она.
— Ваша соседка по комнате в Санта-Барбаре сказала мне, что вы работаете здесь над статьями для журналов.
— К сожалению, это не совсем так, — призналась Патриция. — Статей мне никто не заказывал. Ведь я еще не профессионал. Просто один издатель обещал взглянуть на статью об островах Кис. Мне удалось договориться с хозяевами этого дома — мистером и миссис Холланд, — что я поживу здесь, пока они путешествуют по Европе. Они были нашими соседями, когда мы жили в Массачусетсе. Заодно я делаю здесь цветные слайды и занимаюсь подводной съемкой возле рифов.
— Но это не такое уж безопасное занятие — нырять в одиночку! — заметил я.
— Но я работаю только там, где мелко… Здесь замечательно красивые места.
— Я уроженец Флориды и не хочу, чтобы меня обвинили в отсутствии патриотизма… Но вам бы следовало побывать на Багамских островах, — сказал я с улыбкой. — При хорошем освещении краски под водой просто фантастические!
— Однажды я была там, мне было тогда двенадцать лет, — задумчиво проговорила Патриция. — Мы с отцом и матерью целый месяц плавали на лодке с мелкой осадкой среди островов Эксума и вокруг острова Эльютера.
— Это был чартерный рейс?
— Нет, у нас была своя лодка. Мы пришли на ней на Багамы с отцом, а мать прилетела самолетом в Нассау, где мы и встретились. Мама страдала от морской болезни.
— Как называлась ваша лодка? Патриция окинула меня быстрым взглядом карих глаз. И смущенно покачала головой.
— Лодка называлась “Волшебница”. А что касается “Принцессы Пэт”… Это домашнее ласкательное имя… Некоторые отцы в шутку называют своих маленьких дочерей принцессами. Только отец называл меня принцессой.
— Мне очень жаль, что все сложилось так печально, — сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43