Со стоном повернувшись, я посмотрела на него затуманенными глазами. Каждая клеточка моего тела протестовала против необходимости просыпаться.
- Час прошел, - прошептал Харди.
Он наклонился надо мной. Спокойный и свежий, он был полон жизненных сил, которые казались неисчерпаемыми, и я подумала, что было бы неплохо, если б он немного ими со мной поделился.
- Я помогу тебе, - сказал он. - Я хорошо секу по математике.
- Не утруждайся. Мне уже ничем не поможешь, - ответила я угрюмо, словно наказанный ребенок.
- Неправда, - возразил он. - Когда я с тобой позанимаюсь, ты усвоишь все, что тебе требуется.
Тут до меня дошло, что в доме тихо - уж слишком тихо, - и я подняла голову.
- А где ребенок?
- Она с Ханной и моей матерью. Они с ней посидят пару часов.
- Они... они... но этого нельзя! - Одной мысли о том, что моя беспокойная сестра находится на попечении миссис Джуди Кейтс, по прозвищу Пожалеешь розгу - испортишь дитя, хватило бы, чтобы спровоцировать у меня сердечный приступ. Я села на кровати.
- Да ладно тебе, - сказал Харди. - Я отнес им с Каррингтон пакет подгузников и две бутылочки молочной смеси. С ней все будет в порядке. - Он широко улыбнулся, глядя мне в лицо. - Либерти, не волнуйся. Она не умрет, побыв день с моей матерью.
Стыдно признаться, но, чтобы заставить меня встать с постели, Харди потребовались уговоры и даже угрозы. Ему, без сомнения, думала я, куда привычнее уговаривать девчонок ложиться в постель, чем вставать с нее. Пошатываясь, я добралась до стола и шлепнулась на стул. Передо мной лежали аккуратная стопка учебников, миллиметровки и три недавно отточенных карандаша. Харди зашел в кухоньку и вернулся оттуда с чашкой сладкого кофе, щедро сдобренного сливками. Моя мама была заядлой кофеманкой, но я его не выносила.
- Я не пью кофе, - проворчала я.
- Сегодня будешь, - сказал Харди. - Пей.
Сочетание кофеина, тишины и беспощадного терпения Харди сотворило чудо. Харди методично и последовательно проходил со мной тему за темой, подробно объясняя все нюансы, пока я наконец не начинала их понимать, и снова и снова отвечал на одни и те же вопросы. За один день я усвоила больше, чем за многие недели уроков математики. Постепенно хаос информации, не укладывавшейся в моей голове, стал проясняться.
Во время занятий Харди устроил перерыв, чтобы сделать пару звонков. Первый - заказ большой пиццы пепперони с доставкой в течение сорока пяти минут. Второй же оказался более любопытным. Я склонилась над учебником и листом миллиметровки, притворяясь поглощенной построением логарифма, пока Харди, расхаживая по большой комнате, тихо говорил по телефону.
- ...сегодня вечером не получится. Нет, точно. - Он сделал паузу, слушая голос в трубке. - Нет, не могу объяснить, - сказал он. - Это важно... придется поверить мне на слово... - Затем, должно быть, последовали какие-то выражения недовольства, потому что Харди пробормотал что-то, что звучало как утешение, пару раз проскользнуло слово «зайка».
Закончив разговор, Харди вернулся ко мне, старательно сохраняя непроницаемое выражение на лице. Я знаю, мне бы почувствовать себя виноватой за то, что из-за меня сорвались его планы на вечер, тем более что они были связаны с девушкой. Но я своей вины не чувствовала. Я все про себя знала: я бессовестная и мелочная, потому что до смерти была рада тому, как все обернулось.
Занятия математикой продолжились. Мы склонились над столом, почти касаясь друг друга головами. На улице сгущались сумерки, а мы сидели в трейлере, словно в каком-то коконе. Отсутствие Каррингтон было мне как-то непривычно, но зато без нее было очень спокойно.
Нам доставили пиццу, и мы быстро ее съели, загибая края дымящихся треугольников, чтобы удержать тягучие полоски сыра.
- Ну как... - сказал Харди как-то уж слишком небрежно, - все еще гуляешь с Гиллом Минеи?
Я не разговаривала с Гиллом уже несколько месяцев, не из-за неприязни к нему, а потому, что наша хрупкая связь с началом лета распалась сама собой. Я отрицательно покачала головой:
- Нет, мы просто друзья. А ты как? С кем-нибудь встречаешься?
- Да так, ничего особенного. - Харди сделал глоток холодного чаю и остановил на мне задумчивый взгляд. - Либерти... ты обращала внимание мамы на то, сколько времени ты проводишь с ребенком?
- Что ты имеешь в виду?
Он укоризненно посмотрел на меня.
- Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. То, что с ребенком нянчишься ты. То, что ты с ней ночи не спишь. Такое впечатление, что она тебе дочь, а не сестра. Эта нагрузка тебе не по силам. Тебе нужно время на себя... на развлечения... на то, чтобы общаться с девочками. И с мальчиками. - Он, протянув руку, коснулся моего лица, скользнул большим пальцем по розовеющему холмику моей щеки. - У тебя очень усталый вид, - прошептал он. - Мне от этого хочется... - Он остановился на полуслове.
Между нами установилась мертвая зыбь молчания. На поверхности тревога, а внизу - стремнина. Мне хотелось так много сказать ему.... Как меня беспокоит мамина холодность по отношению к ребенку, спросить, не виновата ли я перед ней в том, что каким-то образом отняла у нее Каррингтон, или я просто заняла пустующее место? Хотелось, чтобы он знал о моих желаниях и моем страхе никогда не встретить человека, которого бы я любила так же, как люблю его.
- Пора идти за ребенком, - сказал Харди.
- Хорошо. - Я смотрела, как он идет к двери. - Харди...
- Да? - Он остановился, не оборачиваясь.
- Я... - Мой голос дрогнул, и мне, прежде чем продолжить, пришлось сделать глубокий вдох. - Не всегда же я буду для тебя слишком мала.
Он продолжал стоять ко мне спиной.
- К тому времени, как ты достаточно повзрослеешь, меня здесь уже не будет.
- Я буду ждать тебя.
- Я не хочу, чтобы ты меня ждала. - Дверь с тихим щелчком закрылась.
Я выбросила пустую коробку от пиццы и пластмассовые стаканчики, вытерла стол и кухонные стойки. На меня снова наваливалась усталость, но на сей раз у меня была надежда благополучно пережить следующий день.
Харди вернулся с Каррингтон, притихшей и зевающей. Я бросилась навстречу, чтобы взять ее у него.
- Ты моя сладкая, сладенькая маленькая Каррингтон, - заворковала я. Она устроилась на моем плече в своей обычной позе, и я почувствовала сладкую тяжесть ее головки возле моей шеи.
- С ней все в порядке, - сказал Харди. - Ей, наверное, нужно было отдохнуть от тебя, как и тебе от нее. Мама с Ханной искупали ее и дали бутылочку, теперь она может ложиться спать.
- Слава тебе Господи! - воскликнула я с чувством.
- Тебе тоже надо поспать. - Харди коснулся моего лица, большим пальцем погладив край моей брови. - Ты напишешь контрольную, все будет хорошо, малыш. Только не паникуй. Следуй шаг за шагом, и все получится.
- Спасибо, - поблагодарила я. - Все же не стоило тебе обо мне так беспокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
- Час прошел, - прошептал Харди.
Он наклонился надо мной. Спокойный и свежий, он был полон жизненных сил, которые казались неисчерпаемыми, и я подумала, что было бы неплохо, если б он немного ими со мной поделился.
- Я помогу тебе, - сказал он. - Я хорошо секу по математике.
- Не утруждайся. Мне уже ничем не поможешь, - ответила я угрюмо, словно наказанный ребенок.
- Неправда, - возразил он. - Когда я с тобой позанимаюсь, ты усвоишь все, что тебе требуется.
Тут до меня дошло, что в доме тихо - уж слишком тихо, - и я подняла голову.
- А где ребенок?
- Она с Ханной и моей матерью. Они с ней посидят пару часов.
- Они... они... но этого нельзя! - Одной мысли о том, что моя беспокойная сестра находится на попечении миссис Джуди Кейтс, по прозвищу Пожалеешь розгу - испортишь дитя, хватило бы, чтобы спровоцировать у меня сердечный приступ. Я села на кровати.
- Да ладно тебе, - сказал Харди. - Я отнес им с Каррингтон пакет подгузников и две бутылочки молочной смеси. С ней все будет в порядке. - Он широко улыбнулся, глядя мне в лицо. - Либерти, не волнуйся. Она не умрет, побыв день с моей матерью.
Стыдно признаться, но, чтобы заставить меня встать с постели, Харди потребовались уговоры и даже угрозы. Ему, без сомнения, думала я, куда привычнее уговаривать девчонок ложиться в постель, чем вставать с нее. Пошатываясь, я добралась до стола и шлепнулась на стул. Передо мной лежали аккуратная стопка учебников, миллиметровки и три недавно отточенных карандаша. Харди зашел в кухоньку и вернулся оттуда с чашкой сладкого кофе, щедро сдобренного сливками. Моя мама была заядлой кофеманкой, но я его не выносила.
- Я не пью кофе, - проворчала я.
- Сегодня будешь, - сказал Харди. - Пей.
Сочетание кофеина, тишины и беспощадного терпения Харди сотворило чудо. Харди методично и последовательно проходил со мной тему за темой, подробно объясняя все нюансы, пока я наконец не начинала их понимать, и снова и снова отвечал на одни и те же вопросы. За один день я усвоила больше, чем за многие недели уроков математики. Постепенно хаос информации, не укладывавшейся в моей голове, стал проясняться.
Во время занятий Харди устроил перерыв, чтобы сделать пару звонков. Первый - заказ большой пиццы пепперони с доставкой в течение сорока пяти минут. Второй же оказался более любопытным. Я склонилась над учебником и листом миллиметровки, притворяясь поглощенной построением логарифма, пока Харди, расхаживая по большой комнате, тихо говорил по телефону.
- ...сегодня вечером не получится. Нет, точно. - Он сделал паузу, слушая голос в трубке. - Нет, не могу объяснить, - сказал он. - Это важно... придется поверить мне на слово... - Затем, должно быть, последовали какие-то выражения недовольства, потому что Харди пробормотал что-то, что звучало как утешение, пару раз проскользнуло слово «зайка».
Закончив разговор, Харди вернулся ко мне, старательно сохраняя непроницаемое выражение на лице. Я знаю, мне бы почувствовать себя виноватой за то, что из-за меня сорвались его планы на вечер, тем более что они были связаны с девушкой. Но я своей вины не чувствовала. Я все про себя знала: я бессовестная и мелочная, потому что до смерти была рада тому, как все обернулось.
Занятия математикой продолжились. Мы склонились над столом, почти касаясь друг друга головами. На улице сгущались сумерки, а мы сидели в трейлере, словно в каком-то коконе. Отсутствие Каррингтон было мне как-то непривычно, но зато без нее было очень спокойно.
Нам доставили пиццу, и мы быстро ее съели, загибая края дымящихся треугольников, чтобы удержать тягучие полоски сыра.
- Ну как... - сказал Харди как-то уж слишком небрежно, - все еще гуляешь с Гиллом Минеи?
Я не разговаривала с Гиллом уже несколько месяцев, не из-за неприязни к нему, а потому, что наша хрупкая связь с началом лета распалась сама собой. Я отрицательно покачала головой:
- Нет, мы просто друзья. А ты как? С кем-нибудь встречаешься?
- Да так, ничего особенного. - Харди сделал глоток холодного чаю и остановил на мне задумчивый взгляд. - Либерти... ты обращала внимание мамы на то, сколько времени ты проводишь с ребенком?
- Что ты имеешь в виду?
Он укоризненно посмотрел на меня.
- Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. То, что с ребенком нянчишься ты. То, что ты с ней ночи не спишь. Такое впечатление, что она тебе дочь, а не сестра. Эта нагрузка тебе не по силам. Тебе нужно время на себя... на развлечения... на то, чтобы общаться с девочками. И с мальчиками. - Он, протянув руку, коснулся моего лица, скользнул большим пальцем по розовеющему холмику моей щеки. - У тебя очень усталый вид, - прошептал он. - Мне от этого хочется... - Он остановился на полуслове.
Между нами установилась мертвая зыбь молчания. На поверхности тревога, а внизу - стремнина. Мне хотелось так много сказать ему.... Как меня беспокоит мамина холодность по отношению к ребенку, спросить, не виновата ли я перед ней в том, что каким-то образом отняла у нее Каррингтон, или я просто заняла пустующее место? Хотелось, чтобы он знал о моих желаниях и моем страхе никогда не встретить человека, которого бы я любила так же, как люблю его.
- Пора идти за ребенком, - сказал Харди.
- Хорошо. - Я смотрела, как он идет к двери. - Харди...
- Да? - Он остановился, не оборачиваясь.
- Я... - Мой голос дрогнул, и мне, прежде чем продолжить, пришлось сделать глубокий вдох. - Не всегда же я буду для тебя слишком мала.
Он продолжал стоять ко мне спиной.
- К тому времени, как ты достаточно повзрослеешь, меня здесь уже не будет.
- Я буду ждать тебя.
- Я не хочу, чтобы ты меня ждала. - Дверь с тихим щелчком закрылась.
Я выбросила пустую коробку от пиццы и пластмассовые стаканчики, вытерла стол и кухонные стойки. На меня снова наваливалась усталость, но на сей раз у меня была надежда благополучно пережить следующий день.
Харди вернулся с Каррингтон, притихшей и зевающей. Я бросилась навстречу, чтобы взять ее у него.
- Ты моя сладкая, сладенькая маленькая Каррингтон, - заворковала я. Она устроилась на моем плече в своей обычной позе, и я почувствовала сладкую тяжесть ее головки возле моей шеи.
- С ней все в порядке, - сказал Харди. - Ей, наверное, нужно было отдохнуть от тебя, как и тебе от нее. Мама с Ханной искупали ее и дали бутылочку, теперь она может ложиться спать.
- Слава тебе Господи! - воскликнула я с чувством.
- Тебе тоже надо поспать. - Харди коснулся моего лица, большим пальцем погладив край моей брови. - Ты напишешь контрольную, все будет хорошо, малыш. Только не паникуй. Следуй шаг за шагом, и все получится.
- Спасибо, - поблагодарила я. - Все же не стоило тебе обо мне так беспокоиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98