Я поеду вместо него. - Сплошная отлакированная учтивость, и не намека на улыбку.
- В своей речи, которую вы будете произносить вместо Черчилля, - спросила я, - вы будете говорить точно то, что сказал бы он?
- Наши мнения не всегда совпадают.
- Значит, нет.
- Значит, нет, - спокойно подтвердил он. Он продолжал пристально смотреть на меня, и вдруг где-то в глубине моего существа возникло удивившее меня, какое-то легкое, не сказать чтобы неприятное волнение. Лицо мое запылало.
- Вы любите путешествовать? - задала вопрос я.
- Вообще-то я от этого устал. А вы?
- Не знаю. Я никогда не выезжала за пределы штата.
Мне в голову не приходило, что это так всех удивит, но они трое так на меня посмотрели, словно у меня вместо одной на плечах росло две головы.
- Черчилль вас никуда не возил? - спросила девушка с двухместного диванчика, поигрывая локоном своих волос. - Он не хочет, чтобы его видели вместе с вами? - Она улыбнулась, словно сказала что-то смешное. Ее тоном можно было бы побрить киви.
- Гейдж у нас домосед, - сказал мне Джек. - У остальных Тревисов страсть к путешествиям в крови.
- Но Париж Гейдж любит, - вставила свое слово девушка, лукаво на него поглядывая. - Именно там мы и познакомились. Я снималась для обложки французского издания «Вог».
Я постаралась изобразить потрясение.
- Простите, я не расслышала вашего имени.
- Донелл.
- Донелл... - повторила я, ожидая, что она скажет свою фамилию.
- Просто Донелл.
- Ей только что предложили участвовать в широкой рекламной кампании на национальном уровне, - пояснил мне Джек. - Крупная косметическая фирма запускает новые духи.
- Аромат, - поправила его Донелл. - «Насмешка» называется.
- Уверена, у вас отлично получится, - сказала я.
После аперитива мы ужинали в овальной столовой с двухъярусным потолком и люстрой с хрустальными подвесками, напоминающими дождевые капли. Арочный дверной проем в одной части столовой вел в кухню, тот, что располагался напротив, украшали кованые ворота. Черчилль объяснил, что за ними винный погреб с коллекцией вин бутылок этак в тысячу. Вокруг стола красного дерева стояли массивные стулья, обитые оливковым бархатом.
Экономка с молодой латиноамериканкой налили в большие круглые бокалы вино, похожее на красные чернила, а для Каррингтон принесли узкий вытянутый стакан с «севен ап». Сестра села по левую руку от Черчилля, я - рядом с ней. Я шепотом напомнила ей положить на колени салфетку и не ставить стакан слишком близко к краю стола. Она вела себя образцово, ни разу не забыла сказать «пожалуйста» или «спасибо».
Возник только один критический момент - когда принесли тарелки, а я не смогла определить их содержимое. Мою сестру трудно было обвинить в излишней разборчивости в еде, однако склонностью к экспериментам она не отличалась.
- Это что такое? - спросила у меня шепотом Каррингтон, с сомнением глядя на набор полосок, шариков и кусочков на своей тарелке.
- Мясо, - краем рта проговорила я.
- Какое мясо? - допытывалась она, ковыряя шарики зубцами вилки.
- Не знаю. Просто ешь, и все.
Черчилль заметил, что Каррингтон насупилась.
- В чем дело? - поинтересовался он.
Каррингтон указала вилкой на свою тарелку:
- Я не ем, если не знаю, что это такое.
Черчилль, Гретхен и Джек рассмеялись, а Гейдж посмотрел на нас без всякого выражения. Донелл в этот момент объясняла экономке, что ее еду нужно отнести назад на кухню и точно взвесить. Три унции мяса - все, что ей надо.
- Хорошее правило, - одобрил Черчилль и попросил Каррингтон подвинуть ее тарелку к нему поближе. - Все это называется жаркое-ассорти. Смотри, вот это полоски оленины. Это кусок лосятины, это тефтели из американского лося, а вот это сосиска из индейки. - Потом, бросив на меня взгляд, прибавил: - Эму нет, - и подмигнул.
- С удовольствием съем эпизод «Дикой природы», - сказала я, с интересом наблюдая за тем, как Черчилль уговаривает восьмилетнего ребенка.
- Я не люблю лосятину, - сказала Каррингтон.
- Ты не можешь этого знать, пока не попробуешь. Ну, съешь кусочек.
Каррингтон послушно съела немного диковинного мяса с гарниром из молодых овощей и жареного картофеля. По столу пустили корзинки с булочками и дымящимися квадратиками кукурузного хлеба. Я, к своему ужасу, заметила, что Каррингтон копается в одной из корзинок.
- Не надо так, детка, - пробормотала я ей. - Просто бери самый верхний кусок, и все.
- Я хочу простой, - жалобно проговорила она.
Я с извиняющимся видом посмотрела на Черчилля:
- Я обычно готовлю кукурузный хлеб в сковородке.
- Помнишь, - улыбнулся Черчилль Джеку, - именно так его готовила твоя мама, правда?
- Да, сэр, - подтвердил Джек с мечтательной улыбкой. - Я крошил его в стакан с молоком прямо горячий... Боже, как же было вкусно.
- Так, как Либерти, его никто не готовит, - убежденно сказала Каррингтон. - Вы, дядя Черчилль, как-нибудь попросите ее испечь его вам.
Краем глаза я уловила, как при слове «дядя» Гейдж напрягся.
- Можно, наверное, и попросить, - сказала Черчилль, тепло улыбаясь мне.
После ужина, несмотря на мои протесты, что он, верно, устал, Черчилль повел нас на экскурсию по дому. Когда все переместились в гостиную пить кофе, мы с Черчиллем и Каррингтон отделились.
Наш хозяин в своем кресле заезжал в лифт и выезжал оттуда, катил по коридорам, останавливаясь возле дверей некоторых комнат, которые желал нам показать. Оформлением дома занималась сама Ава, с гордостью заявил он. Она любила европейский стиль, французские вещи, выискивала старинные предметы, которые бы несли на себе видимый отпечаток времени, чтобы было и красиво, и удобно.
Мы заглядывали в спальни с отдельными маленькими балкончиками и окнами со стеклами бриллиантовой огранки. Дизайн некоторых комнат был выдержан в деревенском стиле со стенами, состаренными посредством затирания краски губкой, с перекрещенными под потолками балками. В доме имелись библиотека, спортивный зал с сауной и кортом для игры в рэкетбол, музыкальная комната с мебелью, обитой кремовым бархатом, домашний кинотеатр с телеэкраном во всю стену. Были закрытый и открытый бассейны. Последний располагался на живописно оформленном участке с павильоном, летней кухней, крытыми площадками и барбекю.
Черчилль включил свое очарование на полную катушку. Иногда старый хитрый лис бросал на меня многозначительные взгляды - например, когда Каррингтон подбежала к «Стейнвею» и из любопытства нажала несколько клавиш или когда она пришла в неописуемый восторг при виде бассейна «с исчезающим краем». «Всем этим она может пользоваться постоянно, - как бы говорил он, - и ты единственное препятствие к этому». В ответ на мой недовольный взгляд он рассмеялся.
Но то, что хотел сказать, он сказал. Я заметила еще кое-что, в чем он сам, возможно, не вполне отдавал себе отчет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
- В своей речи, которую вы будете произносить вместо Черчилля, - спросила я, - вы будете говорить точно то, что сказал бы он?
- Наши мнения не всегда совпадают.
- Значит, нет.
- Значит, нет, - спокойно подтвердил он. Он продолжал пристально смотреть на меня, и вдруг где-то в глубине моего существа возникло удивившее меня, какое-то легкое, не сказать чтобы неприятное волнение. Лицо мое запылало.
- Вы любите путешествовать? - задала вопрос я.
- Вообще-то я от этого устал. А вы?
- Не знаю. Я никогда не выезжала за пределы штата.
Мне в голову не приходило, что это так всех удивит, но они трое так на меня посмотрели, словно у меня вместо одной на плечах росло две головы.
- Черчилль вас никуда не возил? - спросила девушка с двухместного диванчика, поигрывая локоном своих волос. - Он не хочет, чтобы его видели вместе с вами? - Она улыбнулась, словно сказала что-то смешное. Ее тоном можно было бы побрить киви.
- Гейдж у нас домосед, - сказал мне Джек. - У остальных Тревисов страсть к путешествиям в крови.
- Но Париж Гейдж любит, - вставила свое слово девушка, лукаво на него поглядывая. - Именно там мы и познакомились. Я снималась для обложки французского издания «Вог».
Я постаралась изобразить потрясение.
- Простите, я не расслышала вашего имени.
- Донелл.
- Донелл... - повторила я, ожидая, что она скажет свою фамилию.
- Просто Донелл.
- Ей только что предложили участвовать в широкой рекламной кампании на национальном уровне, - пояснил мне Джек. - Крупная косметическая фирма запускает новые духи.
- Аромат, - поправила его Донелл. - «Насмешка» называется.
- Уверена, у вас отлично получится, - сказала я.
После аперитива мы ужинали в овальной столовой с двухъярусным потолком и люстрой с хрустальными подвесками, напоминающими дождевые капли. Арочный дверной проем в одной части столовой вел в кухню, тот, что располагался напротив, украшали кованые ворота. Черчилль объяснил, что за ними винный погреб с коллекцией вин бутылок этак в тысячу. Вокруг стола красного дерева стояли массивные стулья, обитые оливковым бархатом.
Экономка с молодой латиноамериканкой налили в большие круглые бокалы вино, похожее на красные чернила, а для Каррингтон принесли узкий вытянутый стакан с «севен ап». Сестра села по левую руку от Черчилля, я - рядом с ней. Я шепотом напомнила ей положить на колени салфетку и не ставить стакан слишком близко к краю стола. Она вела себя образцово, ни разу не забыла сказать «пожалуйста» или «спасибо».
Возник только один критический момент - когда принесли тарелки, а я не смогла определить их содержимое. Мою сестру трудно было обвинить в излишней разборчивости в еде, однако склонностью к экспериментам она не отличалась.
- Это что такое? - спросила у меня шепотом Каррингтон, с сомнением глядя на набор полосок, шариков и кусочков на своей тарелке.
- Мясо, - краем рта проговорила я.
- Какое мясо? - допытывалась она, ковыряя шарики зубцами вилки.
- Не знаю. Просто ешь, и все.
Черчилль заметил, что Каррингтон насупилась.
- В чем дело? - поинтересовался он.
Каррингтон указала вилкой на свою тарелку:
- Я не ем, если не знаю, что это такое.
Черчилль, Гретхен и Джек рассмеялись, а Гейдж посмотрел на нас без всякого выражения. Донелл в этот момент объясняла экономке, что ее еду нужно отнести назад на кухню и точно взвесить. Три унции мяса - все, что ей надо.
- Хорошее правило, - одобрил Черчилль и попросил Каррингтон подвинуть ее тарелку к нему поближе. - Все это называется жаркое-ассорти. Смотри, вот это полоски оленины. Это кусок лосятины, это тефтели из американского лося, а вот это сосиска из индейки. - Потом, бросив на меня взгляд, прибавил: - Эму нет, - и подмигнул.
- С удовольствием съем эпизод «Дикой природы», - сказала я, с интересом наблюдая за тем, как Черчилль уговаривает восьмилетнего ребенка.
- Я не люблю лосятину, - сказала Каррингтон.
- Ты не можешь этого знать, пока не попробуешь. Ну, съешь кусочек.
Каррингтон послушно съела немного диковинного мяса с гарниром из молодых овощей и жареного картофеля. По столу пустили корзинки с булочками и дымящимися квадратиками кукурузного хлеба. Я, к своему ужасу, заметила, что Каррингтон копается в одной из корзинок.
- Не надо так, детка, - пробормотала я ей. - Просто бери самый верхний кусок, и все.
- Я хочу простой, - жалобно проговорила она.
Я с извиняющимся видом посмотрела на Черчилля:
- Я обычно готовлю кукурузный хлеб в сковородке.
- Помнишь, - улыбнулся Черчилль Джеку, - именно так его готовила твоя мама, правда?
- Да, сэр, - подтвердил Джек с мечтательной улыбкой. - Я крошил его в стакан с молоком прямо горячий... Боже, как же было вкусно.
- Так, как Либерти, его никто не готовит, - убежденно сказала Каррингтон. - Вы, дядя Черчилль, как-нибудь попросите ее испечь его вам.
Краем глаза я уловила, как при слове «дядя» Гейдж напрягся.
- Можно, наверное, и попросить, - сказала Черчилль, тепло улыбаясь мне.
После ужина, несмотря на мои протесты, что он, верно, устал, Черчилль повел нас на экскурсию по дому. Когда все переместились в гостиную пить кофе, мы с Черчиллем и Каррингтон отделились.
Наш хозяин в своем кресле заезжал в лифт и выезжал оттуда, катил по коридорам, останавливаясь возле дверей некоторых комнат, которые желал нам показать. Оформлением дома занималась сама Ава, с гордостью заявил он. Она любила европейский стиль, французские вещи, выискивала старинные предметы, которые бы несли на себе видимый отпечаток времени, чтобы было и красиво, и удобно.
Мы заглядывали в спальни с отдельными маленькими балкончиками и окнами со стеклами бриллиантовой огранки. Дизайн некоторых комнат был выдержан в деревенском стиле со стенами, состаренными посредством затирания краски губкой, с перекрещенными под потолками балками. В доме имелись библиотека, спортивный зал с сауной и кортом для игры в рэкетбол, музыкальная комната с мебелью, обитой кремовым бархатом, домашний кинотеатр с телеэкраном во всю стену. Были закрытый и открытый бассейны. Последний располагался на живописно оформленном участке с павильоном, летней кухней, крытыми площадками и барбекю.
Черчилль включил свое очарование на полную катушку. Иногда старый хитрый лис бросал на меня многозначительные взгляды - например, когда Каррингтон подбежала к «Стейнвею» и из любопытства нажала несколько клавиш или когда она пришла в неописуемый восторг при виде бассейна «с исчезающим краем». «Всем этим она может пользоваться постоянно, - как бы говорил он, - и ты единственное препятствие к этому». В ответ на мой недовольный взгляд он рассмеялся.
Но то, что хотел сказать, он сказал. Я заметила еще кое-что, в чем он сам, возможно, не вполне отдавал себе отчет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98