Там я налила себе воды, села в нее, держа спину прямо, и, как ребенок, продолжала плакать, роняя слезы в воду, пока ко мне не пришло тупое спокойствие.
- Тебе нужны деньги? - без обиняков, напрямик спросила Люси, наблюдая, как я одеваюсь на похороны. Она согласилась посидеть с Каррингтон, пока я не вернусь с похорон. - Мы можем тебе одолжить. А папа говорит, в ломбарде есть работа на неполный рабочий день.
Первые дни после маминой смерти я без Люси не справилась бы. Она спросила, может ли она чем-нибудь мне помочь, я ответила «нет», но она не обратила на это внимания и все равно приступила к действию. Она настояла на том, чтобы я оставила у них Каррингтон на один день, таким образом давая мне возможность спокойно сделать все необходимые звонки и прибраться в доме.
В следующий раз Люси пришла ко мне с матерью, и они сложили все мамины вещи в картонные коробки. Сама бы я не смогла этого сделать. Мамина любимая куртка, ее белое платье в цветочек с запахом, синяя блузка, газовый розовый шарфик, которым она завязывала волосы, - все это и многое другое хранило в каждой своей складочке массу воспоминаний. По ночам я стала надевать мамину еще не выстиранную футболку. От нее пахло мамой и ее духами «Роса юности» oт Эсте Лаудер. Я не знала, как сделать, чтобы запах не выветрился. Придет время, когда мне захочется еще раз почувствовать дыхание маминого запаха, но аромат уже исчезнет, он останется только в моей памяти.
Люси с матерью унесли одежду в камеру хранения, и отдали мне ключ. Миссис Рейз сказала, что ломбард будет оплачивать хранение помесячно и что я могу держать там все, что угодно и сколько угодно.
- Ты сможешь работать, когда захочешь, - не отставала Люси.
В ответ на ее предложение работать неполный рабочий день я отрицательно покачала головой. Надобности в таком работнике, я была уверена, у них в ломбарде нет, и они предложили это, желая поддержать меня. И хотя я была им благодарна за их добросердечие больше, чем они могли бы предположить, я знала, что дружба живет дольше, когда друзей не эксплуатируешь.
- Поблагодари от меня родителей, - сказала я, - но я, пожалуй, поищу какое-нибудь место на полный день. Хотя еще не решила, что делать.
- Я всегда говорила, что тебе следует идти на курсы косметологов. Из тебя выйдет классный стилист по прическам. Я так и вижу тебя в будущем владелицей собственного салона. - Люси слишком хорошо меня знала: мысль о работе в салоне и все, что с этим связано, привлекали меня больше, чем что бы то ни было еще. Но...
- На то, чтобы получить лицензию, уйдет почти девять месяцев, и я при этом буду занята целый день, - сокрушенно сказала я. - Да и денег, чтобы оплатить образование, у меня пет.
- Ты можешь взять в долг...
- Нет. - Я натянула на себя черную акриловую кофточку без рукавов и заправила ее в юбку. - Нельзя начинать с долгов, Люси, не то все так и пойдет дальше. Если у меня нет средств, придется подождать, пока я не скоплю нужную сумму.
- Ты можешь никогда ее не накопить. - Люси смотрела на меня с терпеливым недовольством. - Если ты будешь сидеть и ждать, что к тебе явится фея и подарит платье и карету, на бал точно не успеешь, подруга.
Я взяла с туалетного столика щетку и начала собирать волосы в низкий хвост.
- Я никого не жду. Я сама обойдусь.
- Все, что я тебе предлагаю, - это принять помощь. Еще больше осложнять себе жизнь ни к чему.
- Я знаю. - Стараясь подавить раздражение, я заставила себя приподнять кончики губ в улыбке. Люси была заботливой подругой, и, зная это, терпеть ее командирский тон было немного проще. - А я вовсе не такая упрямая, как ты хочешь меня представить, - ведь я согласилась на предложение мистера Фергусона заменить мамин гроб на более качественный, разве не так?
За день до похорон мистер Фергусон позвонил мне и сообщил, что у него есть предложение, которое меня, возможно, заинтересует. Тщательно выбирая слова, он сказал, что производитель гробов только что выпустил свои художественные гробы в продажу, и поэтому гроб Моне уценили. Поскольку стартовая цена шесть тысяч пятьсот, ответила я, вряд ли он окажется доступен мне даже со скидкой.
- Они отдают их почти даром, - настаивал мистер Фергусон. - И гроб Моне теперь стоит не дороже соснового, который вы купили. Я могу их просто поменять без какой-либо доплаты.
Потрясение лишило меня дара речи.
- Вы уверены?
- Да, мэм.
Подозревая, что все это неспроста и щедрость мистера Фергусона как-то связана с его ужином с мисс Марвой, на который он водил ее пару вечеров назад, я пошла к ней и спросила открытым текстом, что произошло на той встрече.
- Либерти Джонс, - вознегодовала она, - не хочешь ли ты сказать, что я переспала с этим мужчиной, дабы обеспечить тебе гроб со скидкой?
Сконфуженная, я ответила, что не хотела ее обидеть и, разумеется, ничего подобного не подразумевала.
Все еще возмущаясь, мисс Марва сообщила, что если она и спала с Артуром Фергусоном, то этот треклятый гроб он мне отдал, вне всяких сомнений, просто так.
Похороны были красивыми, хотя, по меркам Уэлкома, и несколько скандальными. Ими руководил мистер Фергусон. Он сказал несколько слов о маме, ее жизненном пути и о том, как ее будет не хватать друзьям и двум дочерям. Луис не упоминался. Его родственник забрал его тело в Мескит, где он родился и где по-прежнему проживало много Сэдлеков. Для управления ранчо Блубоннет они наняли менеджера, бестолкового молодого человека по имени Майк Мендек.
Одна из маминых приятельниц с работы, толстушка с волосами чайного цвета, прочитала стихи:
Не убивайся так по мне,
Я не в могиле, не во сне.
Я - грохотанье тысяч бурь.
Я - снега чистая лазурь.
Я - над колосьями заря.
Я - теплый ливень сентября.
Едва проснешься в тишине,
Напоминаньем обо мне .
Щебечут пташки подле гнезд.
Я - мягкий свет полночных звезд.
Не надо слез, дрожащих губ.
Я не в могиле. Я не труп .
Стихотворение, может, и не религиозное, но, когда Деб закончила его читать, в глазах у многих стояли слезы.
Я положила две желтые розы - одну от Каррингтон, другую от меня - на крышку гроба. Если везде любимый цвет роз красный, то в Техасе он желтый. Мистер Фергусон пообещал, что наши цветы похоронят вместе с мамой, когда опустят гроб в землю.
В конце прощания мы включили песню Джона Леннона «Представь себе». Некоторые улыбнулись, но большинство собравшихся неодобрительно нахмурились. Потом сорок два белых воздушных шара - каждый символизировал год прожитой мамой жизни - взмыли в теплое голубое небо.
Для Дианы Труитт Джонс это были великолепные похороны. Думаю, мама осталась бы довольна. Когда служба закончилась, я внезапно почувствовала сумасшедшее желание поскорее вернуться к Каррингтон. Захотелось прижать ее к себе и долго держать возле себя, поглаживая ее белокурые локоны, которые так напоминали мне мамины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
- Тебе нужны деньги? - без обиняков, напрямик спросила Люси, наблюдая, как я одеваюсь на похороны. Она согласилась посидеть с Каррингтон, пока я не вернусь с похорон. - Мы можем тебе одолжить. А папа говорит, в ломбарде есть работа на неполный рабочий день.
Первые дни после маминой смерти я без Люси не справилась бы. Она спросила, может ли она чем-нибудь мне помочь, я ответила «нет», но она не обратила на это внимания и все равно приступила к действию. Она настояла на том, чтобы я оставила у них Каррингтон на один день, таким образом давая мне возможность спокойно сделать все необходимые звонки и прибраться в доме.
В следующий раз Люси пришла ко мне с матерью, и они сложили все мамины вещи в картонные коробки. Сама бы я не смогла этого сделать. Мамина любимая куртка, ее белое платье в цветочек с запахом, синяя блузка, газовый розовый шарфик, которым она завязывала волосы, - все это и многое другое хранило в каждой своей складочке массу воспоминаний. По ночам я стала надевать мамину еще не выстиранную футболку. От нее пахло мамой и ее духами «Роса юности» oт Эсте Лаудер. Я не знала, как сделать, чтобы запах не выветрился. Придет время, когда мне захочется еще раз почувствовать дыхание маминого запаха, но аромат уже исчезнет, он останется только в моей памяти.
Люси с матерью унесли одежду в камеру хранения, и отдали мне ключ. Миссис Рейз сказала, что ломбард будет оплачивать хранение помесячно и что я могу держать там все, что угодно и сколько угодно.
- Ты сможешь работать, когда захочешь, - не отставала Люси.
В ответ на ее предложение работать неполный рабочий день я отрицательно покачала головой. Надобности в таком работнике, я была уверена, у них в ломбарде нет, и они предложили это, желая поддержать меня. И хотя я была им благодарна за их добросердечие больше, чем они могли бы предположить, я знала, что дружба живет дольше, когда друзей не эксплуатируешь.
- Поблагодари от меня родителей, - сказала я, - но я, пожалуй, поищу какое-нибудь место на полный день. Хотя еще не решила, что делать.
- Я всегда говорила, что тебе следует идти на курсы косметологов. Из тебя выйдет классный стилист по прическам. Я так и вижу тебя в будущем владелицей собственного салона. - Люси слишком хорошо меня знала: мысль о работе в салоне и все, что с этим связано, привлекали меня больше, чем что бы то ни было еще. Но...
- На то, чтобы получить лицензию, уйдет почти девять месяцев, и я при этом буду занята целый день, - сокрушенно сказала я. - Да и денег, чтобы оплатить образование, у меня пет.
- Ты можешь взять в долг...
- Нет. - Я натянула на себя черную акриловую кофточку без рукавов и заправила ее в юбку. - Нельзя начинать с долгов, Люси, не то все так и пойдет дальше. Если у меня нет средств, придется подождать, пока я не скоплю нужную сумму.
- Ты можешь никогда ее не накопить. - Люси смотрела на меня с терпеливым недовольством. - Если ты будешь сидеть и ждать, что к тебе явится фея и подарит платье и карету, на бал точно не успеешь, подруга.
Я взяла с туалетного столика щетку и начала собирать волосы в низкий хвост.
- Я никого не жду. Я сама обойдусь.
- Все, что я тебе предлагаю, - это принять помощь. Еще больше осложнять себе жизнь ни к чему.
- Я знаю. - Стараясь подавить раздражение, я заставила себя приподнять кончики губ в улыбке. Люси была заботливой подругой, и, зная это, терпеть ее командирский тон было немного проще. - А я вовсе не такая упрямая, как ты хочешь меня представить, - ведь я согласилась на предложение мистера Фергусона заменить мамин гроб на более качественный, разве не так?
За день до похорон мистер Фергусон позвонил мне и сообщил, что у него есть предложение, которое меня, возможно, заинтересует. Тщательно выбирая слова, он сказал, что производитель гробов только что выпустил свои художественные гробы в продажу, и поэтому гроб Моне уценили. Поскольку стартовая цена шесть тысяч пятьсот, ответила я, вряд ли он окажется доступен мне даже со скидкой.
- Они отдают их почти даром, - настаивал мистер Фергусон. - И гроб Моне теперь стоит не дороже соснового, который вы купили. Я могу их просто поменять без какой-либо доплаты.
Потрясение лишило меня дара речи.
- Вы уверены?
- Да, мэм.
Подозревая, что все это неспроста и щедрость мистера Фергусона как-то связана с его ужином с мисс Марвой, на который он водил ее пару вечеров назад, я пошла к ней и спросила открытым текстом, что произошло на той встрече.
- Либерти Джонс, - вознегодовала она, - не хочешь ли ты сказать, что я переспала с этим мужчиной, дабы обеспечить тебе гроб со скидкой?
Сконфуженная, я ответила, что не хотела ее обидеть и, разумеется, ничего подобного не подразумевала.
Все еще возмущаясь, мисс Марва сообщила, что если она и спала с Артуром Фергусоном, то этот треклятый гроб он мне отдал, вне всяких сомнений, просто так.
Похороны были красивыми, хотя, по меркам Уэлкома, и несколько скандальными. Ими руководил мистер Фергусон. Он сказал несколько слов о маме, ее жизненном пути и о том, как ее будет не хватать друзьям и двум дочерям. Луис не упоминался. Его родственник забрал его тело в Мескит, где он родился и где по-прежнему проживало много Сэдлеков. Для управления ранчо Блубоннет они наняли менеджера, бестолкового молодого человека по имени Майк Мендек.
Одна из маминых приятельниц с работы, толстушка с волосами чайного цвета, прочитала стихи:
Не убивайся так по мне,
Я не в могиле, не во сне.
Я - грохотанье тысяч бурь.
Я - снега чистая лазурь.
Я - над колосьями заря.
Я - теплый ливень сентября.
Едва проснешься в тишине,
Напоминаньем обо мне .
Щебечут пташки подле гнезд.
Я - мягкий свет полночных звезд.
Не надо слез, дрожащих губ.
Я не в могиле. Я не труп .
Стихотворение, может, и не религиозное, но, когда Деб закончила его читать, в глазах у многих стояли слезы.
Я положила две желтые розы - одну от Каррингтон, другую от меня - на крышку гроба. Если везде любимый цвет роз красный, то в Техасе он желтый. Мистер Фергусон пообещал, что наши цветы похоронят вместе с мамой, когда опустят гроб в землю.
В конце прощания мы включили песню Джона Леннона «Представь себе». Некоторые улыбнулись, но большинство собравшихся неодобрительно нахмурились. Потом сорок два белых воздушных шара - каждый символизировал год прожитой мамой жизни - взмыли в теплое голубое небо.
Для Дианы Труитт Джонс это были великолепные похороны. Думаю, мама осталась бы довольна. Когда служба закончилась, я внезапно почувствовала сумасшедшее желание поскорее вернуться к Каррингтон. Захотелось прижать ее к себе и долго держать возле себя, поглаживая ее белокурые локоны, которые так напоминали мне мамины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98