— Сегодня там, на стене, я думал, что ты уже покойник, — первым нарушил я тишину.
— Ну, это ты зря.
— Я видел, как тебя накрыла глыба. Я не мог ошибиться.
— Ты не ошибся. Она на самом деле накрыла меня.
— А дальше? Неужели ты сумел поставить «кольчугу», способную противостоять удару такой силы?
— Даже не знаю, что тебе сказать… Хочешь немного воспоминаний? Может, тогда все станет понятнее.
— Давай. Потренируйся на мне, прежде чем примешься за написание мемуаров.
— В Асгарде я уже десять лет. Сам я из Черных Штатов.
— Мне это известно.
— Ну да. Тебе также известно, что я был довольно неплохим сыщиком. Окраины Лос-Анджелеса — место историческое. Там некогда располагалась империя Голливуда — «фабрики грез», оплота мирового кинематографа. Теперь там нет ничего, кроме никому не нужных развалин, в которых водятся привидения и гремучие змеи. Голливуд умер вскоре после отделения Черных Штатов от США. В мое время в Лос-Анджелесе на виду были в основном две категории граждан: полицейские, с одной стороны, и бандиты — с другой. Притом грань между ними порой очень условна. Я был честолюбив, хотел сделаться фигурой, заметной для окружающих, и однажды решил нацепить полицейский значок. И представляешь, я стал честным полицейским. За время службы к моим чернокожим рукам не прилипло ни цента. Случай в своем роде уникальный. Коллеги считали меня сумасшедшим, а преступники — просто аморальным типом или своеобразным извращенцем, только так они могли объяснить мое неприятие взяток в любом виде. Я был честен до безобразия. Ты меня, наверное, понимаешь…
— Конечно Сам грешил этим. Тоже был честен до безобразия.
— Представь себе Лос-Анджелес двадцатых годов. Девятый вал преступности, бандитизм, кровавые уличные бойни, запуганные люди, боящиеся выйти на улицу, на которой правят бал кровососы с ЭМ-оружием. И в гуще всего этого нахожусь я — инспектор городского управления полиции по делам первой и второй категории. У меня не было семьи, осталось мало друзей, лучшим своим другом я считал пистолет, с которым не расставался даже в ванной. Изо дня в день я кого-то искал, волок в кутузку, бил, отстреливался. Чуть ли не ежедневно мне угрожали убийством, притом в самых жестоких формах, но те, кто пытался реализовать свои планы, довольно быстро находили теплый прием на кладбище.
— А у тебя такие добрые глаза, — усмехнулся я.
— Ну, конечно же, я делал все это с чувством глубокой скорби, не переставая вытирать наворачивающиеся на глаза слезы… Самой большой сволочью в городе был Джекки Штырь. Получил он свою кличку в связи с тем, что обычно протыкал своим жертвам уши железным штырем. Трупов с такими повреждениями мы находили немало. Джекки был наркоман, психопат и плюс ко всему этому страшно суеверен. Он любил обвешиваться амулетами, талисманами, постоянно ходил, на исповедь, подробно излагая святым отцам все свои похождения. Я был единственным идиотом в полицейском управлении, который открыто не переставал твердить, что Джекки — подонок и мой личный враг и рано или поздно я отправлю его к палачу. Почти всех его подручных я уже отправил на виселицу или кладбище. И у Штыря замкнуло. Вместо того чтобы податься в бега (в то время его портретами с надписями «разыскивается» были обклеены все столбы), он пред святым алтарем поклялся, что прибьет меня, чего бы это ему ни стоило. В тот вечер мне изменило мое обычное чутье. Мы столкнулись нос к носу. Я вылез из кара за сигаретами, сдуру оставив пистолет в ящике для перчаток. И вот я застыл как вкопанный с голыми руками. А Штырь стоял против меня, и на его противной черной морде сияла гнусная ухмылка. И ему было чему радоваться. Ведь в руке он сжимал новенький ЭМ-пистолет, направленный мне прямо в лоб. Нас разделяло метров пять, я многое умел, но преодолеть это расстояние нечего было и мечтать. Джекки отличался феноменальной реакцией и отлично владел пистолетом. Да уж, не повезло мне по-крупному. Штырь разинул свою вонючую пасть, чтобы изречь какую-то идиотскую банальность. Мысль, что он будет о чем-то важно и самодовольно разглагольствовать, прежде чем выстрелит, привела меня в бешенство, и я безрассудно рванулся вперед. На хлещущий поток разрывных пуль. Вся очередь должна была угодить мне в живот и грудь. Джекки прямо-таки осатанел и все жал и жал на спусковой крючок, пока я не срубил его прямым ударом кулака в лоб. За моей спиной кирпич стены был искрошен разрывными пулями. На мне же не оказалось ни царапинки, даже костюм не был испорчен. Когда Джекки пришел в себя, он изумленно уставился на меня, потом на разбитый кирпич и заявил, что я не кто иной, как сам сатана, после чего окончательно спятил. Он ведь прекрасно знал, что не промахнулся и всю очередь послал туда, куда хотел…
— С тобой случалось еще такое?
— После того случая ни разу.
— А у кого-нибудь другого из суперов? Я о таком даже не слышал.
— Я читал о чем-то подобном. Ты наверняка знаешь, что такое полтергейст. По непонятным причинам предметы в доме начинают беспорядочно перемещаться. При явлениях полтергейста бывают случаи, когда один твердый предмет проходит сквозь другой. Чтобы суперы делали то, что получилось у меня тогда с Джекки, я не слышал и сегодня. Но иные из нас могут делать то, что другие даже представить себе не в состоянии.
— Я знаю. Наши эксперты пришли к выводу, что с годами способности суперов развиваются все больше. Может, лет через сто сегодняшние наши возможности покажутся детскими забавами, а мы научимся делать такие вещи, о которых сейчас не можем даже помыслить. Интересно, есть ли предел человеческим возможностям?
— Скорее всего, со временем все человечество станет цивилизацией суперов. Однажды мы перейдем какой-то рубеж и вынуждены будем уйти в другие пространства. У большинства цивилизаций такой качественный скачок происходит неожиданно, подобно взрыву. У нас же постепенно. Процесс может занять не одно тысячелетие. В этом мы уникальны, выбиваемся из какой-то общей закономерности, свойственной всем цивилизациям. Это значит… — Маклин замолчал.
— Что значит?
— Возможно, кто-то, может быть, гипотетический Конструктор, о котором твердит Чаев, или кто пониже рангом, но тоже достаточно могущественный, определил нам какое-то назначение в Галактике, Задачу, для исполнения которой мы должны обладать сверхспособностями.
— Все определено волей Господа или слуг его — так, что ль?
— Может, и так.
За разговором время шло быстро. Светало. Скоро подъем, и в путь.
Мы были увлечены беседой, но какая-то часть сознания чутко фиксировала все, что происходит вокруг. Сначала я почувствовал чье-то присутствие. А потом различил почти слившуюся с грудой камней фигуру.
— Поднимай всех, я за ним!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86