Он вернется. И скоро…
— Вы говорили, что выбрали безопасное место. Почему же это произошло? — холодно осведомился Ковальский.
— В другом месте он пришел бы раньше и забрал бы не одного, а может, всех…
— Дело ясное, — вздохнул Герт. — Что делать дальше?
— Идти к форту, — сказал я. — Вся надежда на то, что я или цитиане почувствуем приближение «осьминога»,
— Да-а, большая на вас надежда, — прищелкнул языком Герт. — Вон Фахел исчез, как не было…
— И все-таки мы чувствуем его. Лучшего же ничего нет.
— Мы гордимся Фахелом… — затараторили цитиане.
— Он погиб как воин, и его имя будет выбито на стене Скорби…
— Мы должны отдать ему почести…
Сарн выплеснул горючую жидкость на место, где погиб Фахел, бросил туда кубики. Взметнулось вверх оранжевое пламя. Каждый из цитиан коснулся рукой груди, лба и провел над огнем ладонью, шепча под нос какие-то слова на своем птичьем диалекте.
— Мы готовы… — произнес Сарн.
— Пора идти…
Это была странная «прогулка». Еще более странная, чем мой первый визит в ТЭФ-зону, когда я словно пробирался по минному полю и каждый мой шаг мог стать последним. Сейчас я смотрел на себя со стороны и препарировал свои чувства, боясь упустить хоть малейшее изменение. Время от времени я ощущал, что смерть дышит в спину или в ухо, и тогда приходилось корректировать маршрут. Не сколько раз об опасности предупреждали цитиане. Слава Богу, ходов и пещер становилось все больше, поэтому имелись большие возможности для маневра. Не знаю, кто шел по нашим следам, но пока нам удавалось обходить его, избегать встречи. Иногда казалось, что нас вот-вот настигнут, но мы все-таки уходили.
Мы шли по длинному коридору с гладкими и черными стенами, за поворотом метрах в ста мы увидели выход. В проеме алело слабое сияние.
— Там что-то есть, — сказал Ковальский.
— Точно, — согласился я. — Но опасности незаметно.
— Неважно. Лучше обойти это место. — У Герта вошло в привычку при обсуждении общих проблем говорить на спейслинге.
— Обратного пути нет… — затараторили цитиане.
— Казагассс толкает нас в спину…
Герт прикусил губу. Я видел, что он готов взорваться. В глубине души он не верил ни в какого Казагассса, а равно и в пользу наших судорожных перемещений, бега незнамо от кого. Он воспринимал это как театральное представление, в котором вынуждают участвовать и его. Но он прекрасно понимал, что нельзя не считаться с исчезновением Уолтера и Фахела и что смерть, похоже, действительно где-то рядом.
— Хорошо, тогда вперед, — недовольно произнес Герт. — Я пойду первым.
Когда до конца коридора оставалось метров тридцать, Герт жестом приказал всем остановиться, вытащил из кобуры разрядник и пошел вперед один. Его черный силуэт мелькнул в алом проеме и исчез. Вскоре он появился снова и махнул нам рукой, приглашая следовать за ним.
Круглый со сводчатым потолком зал подпирали шестнадцать колонн, похожих на бутылки, — они шли ровными рядами и отражались в гладком полу В середине зала возвышался трехметровый куб, от которого и исходило свечение.
— Ничего себе, — прошептал Маклин. Он подошел к кубу и провел ладонью по его поверхности. — Камень покрыт необычайно устойчивой люминокраской. С того дня, когда его поставили сюда, много времени утекло. Тогда на Земле еще не было Египта, Шумерского царства…
— Вроде внутри что-то есть. Горит какая-то искра, — вгляделся в куб Ковальский.
— Точно, — согласился Маклин.
— Я тоже чувствую, — подтвердил я. — Если собрать Круг, можно проникнуть в глубь камня.
— Этот булыжник имеет какое-нибудь отношение к твоему «осьминогу»? — спросил меня Герт.
— Не знаю. — Я сосредоточился, но ничего не ощутил.
— По-моему, не имеет.
— Интересно, могла ли цивилизация, оставившая здесь камень, оставить заодно и этого чертова Казагассса?
— Могла и оставить, — неопределенно развел я руками. — А могла и не оставить.
— Если камень не относится ни к рагнитам, ни к этому Казагасссу, зачем нам тратить время и энергию на его исследование? — осведомился Герт. — Нам вскоре потребуются все наши силы.
Я с сожалением уходил из зала. Загадка исчезнувшей цивилизации начинала всерьез занимать меня.
— Осторожно… — подали голос цитиане.
— Казагассс снова близко…
Опять пошла изнурительная гонка, замысловатое петляние по коридорам. Кто же все-таки гонится за нами, что представляет собой этот «осьминог» Казагассс? Мне подумалось, что если бы во время схватки на утесе я увидел лицо некоего таинственного противника, то получил бы ответ на этот вопрос. Мне казалось, что он — нечто неперсонифицированное. Сокрушительная мощь вроде землетрясения, которой все равно кого давить. От нее не скрыться, но, не исключено, можно научиться предсказывать эту стихию.
— Опаздываем… — тараторили цитиане.
— Он настигает…
— Нам не дойти до форта Скоулстонт…
Мы проскочили широкий прямой километровый коридор. Я двигался, с трудом поспевая за товарищами, потому что со мной творилось что-то неладное, я слабел. Петля на моей шее стягивалась все туже, и вот щупальца «осьминога» коснулись моей ноги.
— Он почти взял нас, — сдавленно прохрипел я, прислонившись к стене. — Он здесь. Не могу.
— Нечего распускать нюни! — Герт схватил меня за рукав. — Вперед!
— Не вперед! — крикнул я. — Назад!
Из коридора впереди кто-то надвигался на нас. Не дул ветер, не было слышно ни шума, ни шуршания — ничего такого, за что можно зацепиться чувствам. На нас шла тишина. В лабиринте почти не было звуков — лишь стук сердец да плеск маленького водопада в пещере, что осталась позади. На поверхности редко встретишь такую тишину. Но даже она казалась просто канонадой по сравнению с надвигающейся абсолютной, зловещей тишиной, которую можно было пощупать, она внушала не спокойствие и стремление к отдыху после долгого пути, а реликтовый, поднимающийся из самых отдаленных закоулков мозга ужас.
На этот раз приближение «осьминога» почувствовали все. И теперь никому не нужно было объяснять, что настало время бежать со всех ног. Мы неслись через какие-то слабо светящиеся коридоры, скатывались по скользким ступеням, брели по колено в воде, боясь сорваться в чернильную пучину. Наши тени метались по полу и по стенам. Дыхание у цитиан сбивалось — для них темп был слишком высокий, а мы не могли их оставить. Наконец мы очутились в большой пещере с покато идущим вниз полом, заканчивающимся площадкой, за которой зловеще чернел обрыв. В свете фонарика переливались обломки пород и темнели какие-то здоровенные булыжники, неизвестно как оказавшиеся здесь.
— Стоп, он вокруг… — встревоженно заголосили цитиане.
— Дальше хода нет…
— Мы можем попытаться переждать здесь…
— Это верно, — подтвердил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
— Вы говорили, что выбрали безопасное место. Почему же это произошло? — холодно осведомился Ковальский.
— В другом месте он пришел бы раньше и забрал бы не одного, а может, всех…
— Дело ясное, — вздохнул Герт. — Что делать дальше?
— Идти к форту, — сказал я. — Вся надежда на то, что я или цитиане почувствуем приближение «осьминога»,
— Да-а, большая на вас надежда, — прищелкнул языком Герт. — Вон Фахел исчез, как не было…
— И все-таки мы чувствуем его. Лучшего же ничего нет.
— Мы гордимся Фахелом… — затараторили цитиане.
— Он погиб как воин, и его имя будет выбито на стене Скорби…
— Мы должны отдать ему почести…
Сарн выплеснул горючую жидкость на место, где погиб Фахел, бросил туда кубики. Взметнулось вверх оранжевое пламя. Каждый из цитиан коснулся рукой груди, лба и провел над огнем ладонью, шепча под нос какие-то слова на своем птичьем диалекте.
— Мы готовы… — произнес Сарн.
— Пора идти…
Это была странная «прогулка». Еще более странная, чем мой первый визит в ТЭФ-зону, когда я словно пробирался по минному полю и каждый мой шаг мог стать последним. Сейчас я смотрел на себя со стороны и препарировал свои чувства, боясь упустить хоть малейшее изменение. Время от времени я ощущал, что смерть дышит в спину или в ухо, и тогда приходилось корректировать маршрут. Не сколько раз об опасности предупреждали цитиане. Слава Богу, ходов и пещер становилось все больше, поэтому имелись большие возможности для маневра. Не знаю, кто шел по нашим следам, но пока нам удавалось обходить его, избегать встречи. Иногда казалось, что нас вот-вот настигнут, но мы все-таки уходили.
Мы шли по длинному коридору с гладкими и черными стенами, за поворотом метрах в ста мы увидели выход. В проеме алело слабое сияние.
— Там что-то есть, — сказал Ковальский.
— Точно, — согласился я. — Но опасности незаметно.
— Неважно. Лучше обойти это место. — У Герта вошло в привычку при обсуждении общих проблем говорить на спейслинге.
— Обратного пути нет… — затараторили цитиане.
— Казагассс толкает нас в спину…
Герт прикусил губу. Я видел, что он готов взорваться. В глубине души он не верил ни в какого Казагассса, а равно и в пользу наших судорожных перемещений, бега незнамо от кого. Он воспринимал это как театральное представление, в котором вынуждают участвовать и его. Но он прекрасно понимал, что нельзя не считаться с исчезновением Уолтера и Фахела и что смерть, похоже, действительно где-то рядом.
— Хорошо, тогда вперед, — недовольно произнес Герт. — Я пойду первым.
Когда до конца коридора оставалось метров тридцать, Герт жестом приказал всем остановиться, вытащил из кобуры разрядник и пошел вперед один. Его черный силуэт мелькнул в алом проеме и исчез. Вскоре он появился снова и махнул нам рукой, приглашая следовать за ним.
Круглый со сводчатым потолком зал подпирали шестнадцать колонн, похожих на бутылки, — они шли ровными рядами и отражались в гладком полу В середине зала возвышался трехметровый куб, от которого и исходило свечение.
— Ничего себе, — прошептал Маклин. Он подошел к кубу и провел ладонью по его поверхности. — Камень покрыт необычайно устойчивой люминокраской. С того дня, когда его поставили сюда, много времени утекло. Тогда на Земле еще не было Египта, Шумерского царства…
— Вроде внутри что-то есть. Горит какая-то искра, — вгляделся в куб Ковальский.
— Точно, — согласился Маклин.
— Я тоже чувствую, — подтвердил я. — Если собрать Круг, можно проникнуть в глубь камня.
— Этот булыжник имеет какое-нибудь отношение к твоему «осьминогу»? — спросил меня Герт.
— Не знаю. — Я сосредоточился, но ничего не ощутил.
— По-моему, не имеет.
— Интересно, могла ли цивилизация, оставившая здесь камень, оставить заодно и этого чертова Казагассса?
— Могла и оставить, — неопределенно развел я руками. — А могла и не оставить.
— Если камень не относится ни к рагнитам, ни к этому Казагасссу, зачем нам тратить время и энергию на его исследование? — осведомился Герт. — Нам вскоре потребуются все наши силы.
Я с сожалением уходил из зала. Загадка исчезнувшей цивилизации начинала всерьез занимать меня.
— Осторожно… — подали голос цитиане.
— Казагассс снова близко…
Опять пошла изнурительная гонка, замысловатое петляние по коридорам. Кто же все-таки гонится за нами, что представляет собой этот «осьминог» Казагассс? Мне подумалось, что если бы во время схватки на утесе я увидел лицо некоего таинственного противника, то получил бы ответ на этот вопрос. Мне казалось, что он — нечто неперсонифицированное. Сокрушительная мощь вроде землетрясения, которой все равно кого давить. От нее не скрыться, но, не исключено, можно научиться предсказывать эту стихию.
— Опаздываем… — тараторили цитиане.
— Он настигает…
— Нам не дойти до форта Скоулстонт…
Мы проскочили широкий прямой километровый коридор. Я двигался, с трудом поспевая за товарищами, потому что со мной творилось что-то неладное, я слабел. Петля на моей шее стягивалась все туже, и вот щупальца «осьминога» коснулись моей ноги.
— Он почти взял нас, — сдавленно прохрипел я, прислонившись к стене. — Он здесь. Не могу.
— Нечего распускать нюни! — Герт схватил меня за рукав. — Вперед!
— Не вперед! — крикнул я. — Назад!
Из коридора впереди кто-то надвигался на нас. Не дул ветер, не было слышно ни шума, ни шуршания — ничего такого, за что можно зацепиться чувствам. На нас шла тишина. В лабиринте почти не было звуков — лишь стук сердец да плеск маленького водопада в пещере, что осталась позади. На поверхности редко встретишь такую тишину. Но даже она казалась просто канонадой по сравнению с надвигающейся абсолютной, зловещей тишиной, которую можно было пощупать, она внушала не спокойствие и стремление к отдыху после долгого пути, а реликтовый, поднимающийся из самых отдаленных закоулков мозга ужас.
На этот раз приближение «осьминога» почувствовали все. И теперь никому не нужно было объяснять, что настало время бежать со всех ног. Мы неслись через какие-то слабо светящиеся коридоры, скатывались по скользким ступеням, брели по колено в воде, боясь сорваться в чернильную пучину. Наши тени метались по полу и по стенам. Дыхание у цитиан сбивалось — для них темп был слишком высокий, а мы не могли их оставить. Наконец мы очутились в большой пещере с покато идущим вниз полом, заканчивающимся площадкой, за которой зловеще чернел обрыв. В свете фонарика переливались обломки пород и темнели какие-то здоровенные булыжники, неизвестно как оказавшиеся здесь.
— Стоп, он вокруг… — встревоженно заголосили цитиане.
— Дальше хода нет…
— Мы можем попытаться переждать здесь…
— Это верно, — подтвердил я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86