Вот столько. – Рабия растопырила тоненькие пальчики.
– Хорошо, вот столько принесу! – Я тоже растопырил пальцы. Рабия до того обрадовалась, будто уже вдоволь наелась персиков, как-то свысока поглядела на Зулейху, знай, мол, наших.
Я молча поднялся со скамейки, вручил Рабию девочкам и направился к воротам. Сейчас же принесу сестрёнке кучу сладостей, и винограду, и персиков…
На толкучке
Только выйдя на улицу, я вспомнил, что в кармане у меня нет даже позеленевшего пятака. «Эх, дурак я, дурак, бегу, словно на базаре всё приготовили для меня, так и ждут, что я приду и заберу! Как бы не так. Что ж делать? Не у кого подзанять немного денег. Ни знакомых в этом городе, ни родных. Все чужие. Быть может, продать одежду? Вот это идея! Дни стоят жаркие, можно обойтись и без рубахи. Главное, обрадовать сестрёнку. Ей сейчас ох как нужно побольше есть винограду, дынь… Побыстрее встанет на ноги. Однако нет, рубаху продавать нельзя. У меня нет майки, а ходить по пояс голышом неприлично. Штаны тоже не продашь. Лучше всего, конечно, сплавить ботинки. Спокойно обойдусь без них, потому что я привычный. В кишлаке с весны до поздней осени ходил босиком».
Базар был в самом разгаре. Столько народу, что ни вперёд, ни назад не протолкнуться. Я снял свои ботинки, обтёр подолом рубахи, связал шнурки, закинул за плечо. Выбрал местечко попросторнее, стал, слегка приподняв плечо, чтоб получше был виден товар. Базар шумит, бурлит, тысячи людей заняты покупкой или продажей. Девочка чуть побольше Рабии требует от отца купить маленькие ичиги. Паренёк моего возраста расхваливает айран, черпает его ковшом и льёт узкой полоской обратно в ведро:
Это жизни начало.
Не пей что попало,
А только айран, айран, айран!
Жарко, я давно мучаюсь жаждой. Подошёл к пареньку, попросил тихонько:
– Дай стаканчик.
– Гони денежки, – протянул ладонь айранщик. Я порылся в карманах, будто бы ища деньги.
– А если рассчитаюсь после войны? – осторожно поинтересовался я.
– И айрану попьёшь после войны, – ответил паренёк и пошёл опять орать во всё горло.
– Очень нужен мне твой тухлый айран! – пробурчал я, возвращаясь на своё место. Где ж, интересно, пропадает мой покупатель? Может, плохо виден товар? Я поднял ботинки над головой, простоял с полчаса – никакого толку.
– Дядя, вам ботинки не нужны? – схватил я за рукав человека, который присматривался ко всякому старью.
– Они у тебя сношенные, – сморщился человек.
– Они только на вид такие, – заговорил я поспешно. – Вот посмотрите, какая подошва, звенит, слышите?!
– А они не ворованные?
– Свои, ей-богу… хочу сестрёнке в больницу дыню принести.
– Но мне нужны побольше размером, дружок.
– Они только кажутся маленькими, на любую ногу налезут, посмотрите, дяденька!
– Не подойдут, дружок.
Вижу, уйдёт мой покупатель, ни с чем останусь. Я повис на его руке:
– Ну, дяденька, прошу вас!..
– Пошёл вон, шпана! – вырвался человек. «Ну и оставайся без ботинок, несчастный», – подумал я и опять принялся ждать. Попробовал даже на манер айранщика расхваливать в голос свой товар:
Это жизни начало.
Без ботинок счастья мало –
Коль нужны ботинки вам,
Я недорого продам.
Бесполезно. Солнце пошло на убыль, народ рассосался, на широкой площади остался почти я один. Ноги устали, во рту пересохло.
Я обул свои несчастные ботинки, пошёл с базара. Что же делать? Воровать? Попрошайничать? Нет, не годится.
Навстречу мне попался старец с большим мешком за плечом, в руке громаднейший чемодан. Идёт, стонет, едва передвигает дрожащие ноги. Меня осенило. Подбежал, взялся за чемодан:
– Дедушка, дайте помогу донести.
– Убери руку, – попросил старик, задыхаясь.
– Не отказывайтесь, дедушка, я много не возьму за труд.
– Сам я нанятый, понял? Убери руку. Я остался стоять на месте, как столб. На скамейке невдалеке какой-то парень читал газету. Одет франтовато, на ногах туфли сверкают что солнце, чубчик аккуратно расчёсан. Сразу видно, богатый человек. Я несмело приблизился к нему.
– Дядя, вы не дадите мне немного денег?
– Денег? А зачем вам деньги, молодой человек?
– Нужны.
– И сколько вы хотите?
– Сколько дадите… – обрадовался я, сам не веря в свою удачу.
– Тысячи рублей хватит?
– Да что вы… – неудобно стало мне. – Это очень много.
– А если пятьсот?
– Ладно, я вам их верну, когда отец вернётся. Обязательно верну, – я протянул было руку, как щёголь вдруг заорал:
– Не подходи! Нету денег!
– Дяденька…
– Пошёл вон!
Нет, никуда я не уйду. У такого франта, туфли которого блестят ярче самого солнца, не может не быть денег. Вот они, деньги, аж карман оттопырили… Я должен из него как угодно выманить немного денег.
– Дядя, хотите афанди послушать? – оживился я.
– Что ещё за афанди?
– Ну такие, смешные.
– Ладно. Только стой там подальше. – Щёголь сложил газету, положил на колени.
– Пошёл однажды афанди… – начал я поспешно, боясь, что парень раздумает слушать, и осекся. Бывает же так: в этот миг я не мог вспомнить ни один анекдот. Я стал лихорадочно рыться в памяти. Слава богу, вспомнил: – Шёл однажды афанди по улице и нашёл зеркало. Взглянул в него, увидел себя: «Извините, я не знал, что это ваше зеркало!» – бросил находку и пошёл восвояси.
– И всё? – поморщился щёголь.
– Хотите, ещё расскажу?
– Давай.
– Афанди залез однажды в чей-то сад и попался. Хозяин у него спрашивает, как он здесь оказался. А Ходжа Насреддин вместо ответа кричит, почему тот не купил своей жене галоши. Хозяин удивился, говорит: «Ты чего это, я об одном, а ты о другом». – «В том-то и дело, – отвечает афанди, – только начни, а о чём спросить всегда найдётся».
Щёголь не засмеялся, даже не улыбнулся. Огляделся по сторонам, собрался вставать, но я поспешно начал другой анекдот, не давая ему уйти:
– Совершил как-то афанди преступление, падишах велел его повесить. Перед повешением у Ходжи спросили, какое у него последнее желание, обещали выполнить. «Повесьте меня через живот», – попросил афанди. Палачи удивились, спрашивают, почему через живот. Мол, шея не любит щекотки, отвечает Ходжа.
– И это всё? – встал щёголь с места, взяв газету.
– А денег не дадите? – пошёл я за ним.
– Каких ещё денег?
– Вы же обещали…
– Ах, вот как! На! – И щёголь бросил к моим ногам пятикопеечную монету. Пять копеек! А одна дыня стоит самое меньшее десять рублей! Чтобы купить одну дыньку, нужно собрать ещё двести таких потёртых монет… Что он мне подал, когда у самого карманы полны денег? Не нуждаюсь я в твоей подачке, понял, умру – не возьму!..
Я еле сдерживался, чтоб не разрыдаться. Поднял с земли медяк и изо всей силы швырнул его вслед за щёголем, и – надо же! – пятак звезданул его по уху!
– Держи шпану! – заорал щёголь, но меня уже и след простыл.
Не сажайте меня, дяденька!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
– Хорошо, вот столько принесу! – Я тоже растопырил пальцы. Рабия до того обрадовалась, будто уже вдоволь наелась персиков, как-то свысока поглядела на Зулейху, знай, мол, наших.
Я молча поднялся со скамейки, вручил Рабию девочкам и направился к воротам. Сейчас же принесу сестрёнке кучу сладостей, и винограду, и персиков…
На толкучке
Только выйдя на улицу, я вспомнил, что в кармане у меня нет даже позеленевшего пятака. «Эх, дурак я, дурак, бегу, словно на базаре всё приготовили для меня, так и ждут, что я приду и заберу! Как бы не так. Что ж делать? Не у кого подзанять немного денег. Ни знакомых в этом городе, ни родных. Все чужие. Быть может, продать одежду? Вот это идея! Дни стоят жаркие, можно обойтись и без рубахи. Главное, обрадовать сестрёнку. Ей сейчас ох как нужно побольше есть винограду, дынь… Побыстрее встанет на ноги. Однако нет, рубаху продавать нельзя. У меня нет майки, а ходить по пояс голышом неприлично. Штаны тоже не продашь. Лучше всего, конечно, сплавить ботинки. Спокойно обойдусь без них, потому что я привычный. В кишлаке с весны до поздней осени ходил босиком».
Базар был в самом разгаре. Столько народу, что ни вперёд, ни назад не протолкнуться. Я снял свои ботинки, обтёр подолом рубахи, связал шнурки, закинул за плечо. Выбрал местечко попросторнее, стал, слегка приподняв плечо, чтоб получше был виден товар. Базар шумит, бурлит, тысячи людей заняты покупкой или продажей. Девочка чуть побольше Рабии требует от отца купить маленькие ичиги. Паренёк моего возраста расхваливает айран, черпает его ковшом и льёт узкой полоской обратно в ведро:
Это жизни начало.
Не пей что попало,
А только айран, айран, айран!
Жарко, я давно мучаюсь жаждой. Подошёл к пареньку, попросил тихонько:
– Дай стаканчик.
– Гони денежки, – протянул ладонь айранщик. Я порылся в карманах, будто бы ища деньги.
– А если рассчитаюсь после войны? – осторожно поинтересовался я.
– И айрану попьёшь после войны, – ответил паренёк и пошёл опять орать во всё горло.
– Очень нужен мне твой тухлый айран! – пробурчал я, возвращаясь на своё место. Где ж, интересно, пропадает мой покупатель? Может, плохо виден товар? Я поднял ботинки над головой, простоял с полчаса – никакого толку.
– Дядя, вам ботинки не нужны? – схватил я за рукав человека, который присматривался ко всякому старью.
– Они у тебя сношенные, – сморщился человек.
– Они только на вид такие, – заговорил я поспешно. – Вот посмотрите, какая подошва, звенит, слышите?!
– А они не ворованные?
– Свои, ей-богу… хочу сестрёнке в больницу дыню принести.
– Но мне нужны побольше размером, дружок.
– Они только кажутся маленькими, на любую ногу налезут, посмотрите, дяденька!
– Не подойдут, дружок.
Вижу, уйдёт мой покупатель, ни с чем останусь. Я повис на его руке:
– Ну, дяденька, прошу вас!..
– Пошёл вон, шпана! – вырвался человек. «Ну и оставайся без ботинок, несчастный», – подумал я и опять принялся ждать. Попробовал даже на манер айранщика расхваливать в голос свой товар:
Это жизни начало.
Без ботинок счастья мало –
Коль нужны ботинки вам,
Я недорого продам.
Бесполезно. Солнце пошло на убыль, народ рассосался, на широкой площади остался почти я один. Ноги устали, во рту пересохло.
Я обул свои несчастные ботинки, пошёл с базара. Что же делать? Воровать? Попрошайничать? Нет, не годится.
Навстречу мне попался старец с большим мешком за плечом, в руке громаднейший чемодан. Идёт, стонет, едва передвигает дрожащие ноги. Меня осенило. Подбежал, взялся за чемодан:
– Дедушка, дайте помогу донести.
– Убери руку, – попросил старик, задыхаясь.
– Не отказывайтесь, дедушка, я много не возьму за труд.
– Сам я нанятый, понял? Убери руку. Я остался стоять на месте, как столб. На скамейке невдалеке какой-то парень читал газету. Одет франтовато, на ногах туфли сверкают что солнце, чубчик аккуратно расчёсан. Сразу видно, богатый человек. Я несмело приблизился к нему.
– Дядя, вы не дадите мне немного денег?
– Денег? А зачем вам деньги, молодой человек?
– Нужны.
– И сколько вы хотите?
– Сколько дадите… – обрадовался я, сам не веря в свою удачу.
– Тысячи рублей хватит?
– Да что вы… – неудобно стало мне. – Это очень много.
– А если пятьсот?
– Ладно, я вам их верну, когда отец вернётся. Обязательно верну, – я протянул было руку, как щёголь вдруг заорал:
– Не подходи! Нету денег!
– Дяденька…
– Пошёл вон!
Нет, никуда я не уйду. У такого франта, туфли которого блестят ярче самого солнца, не может не быть денег. Вот они, деньги, аж карман оттопырили… Я должен из него как угодно выманить немного денег.
– Дядя, хотите афанди послушать? – оживился я.
– Что ещё за афанди?
– Ну такие, смешные.
– Ладно. Только стой там подальше. – Щёголь сложил газету, положил на колени.
– Пошёл однажды афанди… – начал я поспешно, боясь, что парень раздумает слушать, и осекся. Бывает же так: в этот миг я не мог вспомнить ни один анекдот. Я стал лихорадочно рыться в памяти. Слава богу, вспомнил: – Шёл однажды афанди по улице и нашёл зеркало. Взглянул в него, увидел себя: «Извините, я не знал, что это ваше зеркало!» – бросил находку и пошёл восвояси.
– И всё? – поморщился щёголь.
– Хотите, ещё расскажу?
– Давай.
– Афанди залез однажды в чей-то сад и попался. Хозяин у него спрашивает, как он здесь оказался. А Ходжа Насреддин вместо ответа кричит, почему тот не купил своей жене галоши. Хозяин удивился, говорит: «Ты чего это, я об одном, а ты о другом». – «В том-то и дело, – отвечает афанди, – только начни, а о чём спросить всегда найдётся».
Щёголь не засмеялся, даже не улыбнулся. Огляделся по сторонам, собрался вставать, но я поспешно начал другой анекдот, не давая ему уйти:
– Совершил как-то афанди преступление, падишах велел его повесить. Перед повешением у Ходжи спросили, какое у него последнее желание, обещали выполнить. «Повесьте меня через живот», – попросил афанди. Палачи удивились, спрашивают, почему через живот. Мол, шея не любит щекотки, отвечает Ходжа.
– И это всё? – встал щёголь с места, взяв газету.
– А денег не дадите? – пошёл я за ним.
– Каких ещё денег?
– Вы же обещали…
– Ах, вот как! На! – И щёголь бросил к моим ногам пятикопеечную монету. Пять копеек! А одна дыня стоит самое меньшее десять рублей! Чтобы купить одну дыньку, нужно собрать ещё двести таких потёртых монет… Что он мне подал, когда у самого карманы полны денег? Не нуждаюсь я в твоей подачке, понял, умру – не возьму!..
Я еле сдерживался, чтоб не разрыдаться. Поднял с земли медяк и изо всей силы швырнул его вслед за щёголем, и – надо же! – пятак звезданул его по уху!
– Держи шпану! – заорал щёголь, но меня уже и след простыл.
Не сажайте меня, дяденька!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49