Как и раньше, жестоки здесь морозы, часты и свирепы ветры и пурга. А разве короче стала полярная ночь, сквозь непроглядную тьму которой лишь кое-где, на расстоянии в сотни километров друг от друга, мелькают скупые электрические огоньки? Вот белых медведей, говорят старожилы, стало чуть поменьше, да и то вряд ли. Без встречи с медведями по-прежнему не обходится ни одно посещение Арктики. Так случилось и на этот раз.
…Наша последняя посадка была на мысе Нагурского. Он назван в честь военного лётчика Яна Нагурского, первого в истории авиации поднявшего самолёт в небо Арктики. Ещё в 1914 году он летал искать пропавший без вести корабль «Святой Фока» экспедиции на Северный полюс Георгия Седова.
На зимовке, у дверей столовой, нам под ноги подкатился белый мохнатый шарик. Это был малюсенький медвежонок. Я хотел погладить его, но медвежонок стремглав бросился к мохнатой собаке, спрятался за её спину и оттуда с любопытством поглядывал на незнакомых ему людей.
«Нянька» насторожилась, готовая вот-вот встать на защиту малыша.
– Первый раз вижу, чтобы собака оберегала медвежонка, – удивился я.
– Этот зверёныш, – сказал начальник зимовки, – случайно остался живым, и то благодаря Степаниде – так зовут эту замечательную собаку. Она давно живёт здесь и принесла три приплода отличных псов. Сейчас её дети ходят в отдельной, можно сказать, семейной упряжке, а вожаком у них мать. Медвежонок – её любимец.
Не так давно два зимовщика поехали проверять капканы на песцов. Хотя на зимовке есть вездеход, для такой поездки собачья упряжка удобней. Без «лающего транспорта» в Арктике и сегодня не обойтись. Собаки легко бежали по морскому припаю, как вдруг товарищи увидели впереди у разводья медведицу с медвежатами. Очевидно, медведица выслеживала себе добычу – нерпу. Собаки, почуяв зверя, рванули к разводью. Удержать их было невозможно. Нарта повалилась набок, но ее успели выровнять. Зимовщик, исполнявший обязанности каюра – собачьего извозчика, – ухитрился схватить на ходу свою винтовку.
Испугавшаяся медведица сначала бросилась в воду, но, когда собаки с отчаянным лаем стали терзать медвежат, мать выпрыгнула на помощь детям. Каюр вынужден был застрелить рассвирепевшую медведицу. Собаки рвали одного медвежонка, а другой бросился к спокойно сидевшей Степаниде и забился к ней под живот. Собака, почувствовав дрожащее тельце детёныша, прикрыла его и грозно зарычала на своё потомство.
Несмышлёный зверёныш был спасён. Теперь медвежонок не отходит от своей новой матери.
С молчаливого согласия Степаниды, угостив её саму и ей приёмного сына сахаром, я погладил симпатичного белого медвежонка.
– Вот подрастёт он, и отправим тогда в зоопарк, – сказал начальник зимовки.
В это время к нам подбежал встревоженный радист с бумажкой в руке:
– Получено распоряжение из Москвы. Надо вам лететь на соседнюю зимовку. Там случилась беда. Трёхлетний сынишка геолога нечаянно вогнал себе в нос пуговицу. Своими средствами извлечь её не могут. Требуется хирургическая помощь. Приказано вам доставить мальчика с матерью в город.
Лётчик поворчал немного, но отдал распоряжение запускать моторы. Приказ есть приказ. Так мы и улетели, не успев попробовать испечённого в честь нашего прилёта пирога с рыбой и медвежьих отбивных котлет.
После третьего захода лётчик блестяще посадил самолёт на небольшую ледяную площадку. Пассажиры нас уже ждали. Не выключая мотора, взяли на борт заплаканную женщину и дрожащего от страха мальчонку.
– Ни за какие блага не сяду больше на такой пятачок, – пробурчал командир корабля. Но вскоре пришлось!
После взлёта самолёт стал набирать высоту, так как впереди был большой отрезок открытого моря. Вот и две тысячи метров. «Хватит», – подумал лётчик и немного резко толкнул штурвал от себя. Самолёт провалился вниз, словно упал в яму. Сильно тряхнуло.
Мать с сыном испугались, и из носа мальчонки показалась пуговица. Женщина не растерялась, зажала сыну нос, чтобы пуговица не ушла обратно, и вытащила её. Дело обошлось без операции.
– Да ты, оказывается, можешь быть хирургом! – смеясь, сказал я лётчику.
Все были довольны неожиданным и удачным концом происшествия. Малыш, смеясь, бегал по самолёту, возвращавшемуся обратно на зимовку. Не везти же зря мать с сыном к врачу.
…Дальше я полетел в большие города, выросшие в советские годы за Полярным кругом. Я видел Воркуту, Диксон, Тикси, любовался новыми северными портами, у морских причалов которых вздымаются стрелы подъёмных кранов и бросают якорь корабли под флагами многих стран мира.
Особенно хорош город заполярных металлургов – Норильск. Когда к нему подлетаешь, сначала видишь огромную статую Ленина, а за ней ровные ряды многоэтажных каменных домов и подальше частокол высоченных заводских труб. Здесь широкие проспекты, отличные школы, большие магазины, кинотеатры, и всё это построено, можно сказать, на льду, потому что в этом районе вечная мерзлота. Но наши строители научились и в местах вечной мерзлоты возводить высокие здания. Они стоят на железобетонных столбах, глубоко вогнанных в вечный лёд. Дом стоит на трёхметровых столбах, а под ним всё время гуляет наружный воздух, не давая глубоко таять верхним слоям льда.
В Норильске было холодно, но меня позвали… поплавать. В Москве я живу почти рядом с бассейном и то в нём ни разу не купался, а тут…
– Пойдёмте, Михаил Васильевич, не пожалеете, – звали меня норильчане, и я дал себя уговорить.
Бассейн в Норильске оказался замечательным – просторным, с водными дорожками для состязаний и вышками для прыжков. Я с удовольствием плавал в тёплой воде. Вокруг меня резвились ребятишки. Многие из них были такие загорелые, как будто только что вернулись с берега Чёрного моря.
– Что, они побывали на курорте? – спросил я.
– Нет, – улыбаясь, ответили мне. – Они загорали здесь, в Норильске, под лучами электрического солнца. У нас на настоящем солнце не загоришь, и вот мы исправляем эту «ошибку» природы тем, что сотворили искусственное солнце. Может, хотите позагорать? Далеко идти не надо. Здесь же, в бассейне, в специальной комнате, установлены мощные лампы.
…В районе Норильска найдено много залежей металлических руд. В Арктике, которую называли когда-то «мёрзлой степью», добываются уголь и золото, нефть и медь, соль и никель… А сколько здесь предстоит ещё найти всякой всячины, ведь недра суровых этих краёв, по мнению учёных, таят несметные богатства. Обследована и изучена только ещё небольшая часть арктической территории. Ещё много секретов хранит Арктика. Дел здесь непочатый край – и на материке, и на островах, и на дрейфующих льдинах.
Много лет прошло с тех пор, как была открыта по соседству с полюсом научная станция на дрейфующей льдине «СП-1» и четвёрка отважных – Папанин, Фёдоров, Ширшов и Кренкель – стали вести наблюдения на «макушке» земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
…Наша последняя посадка была на мысе Нагурского. Он назван в честь военного лётчика Яна Нагурского, первого в истории авиации поднявшего самолёт в небо Арктики. Ещё в 1914 году он летал искать пропавший без вести корабль «Святой Фока» экспедиции на Северный полюс Георгия Седова.
На зимовке, у дверей столовой, нам под ноги подкатился белый мохнатый шарик. Это был малюсенький медвежонок. Я хотел погладить его, но медвежонок стремглав бросился к мохнатой собаке, спрятался за её спину и оттуда с любопытством поглядывал на незнакомых ему людей.
«Нянька» насторожилась, готовая вот-вот встать на защиту малыша.
– Первый раз вижу, чтобы собака оберегала медвежонка, – удивился я.
– Этот зверёныш, – сказал начальник зимовки, – случайно остался живым, и то благодаря Степаниде – так зовут эту замечательную собаку. Она давно живёт здесь и принесла три приплода отличных псов. Сейчас её дети ходят в отдельной, можно сказать, семейной упряжке, а вожаком у них мать. Медвежонок – её любимец.
Не так давно два зимовщика поехали проверять капканы на песцов. Хотя на зимовке есть вездеход, для такой поездки собачья упряжка удобней. Без «лающего транспорта» в Арктике и сегодня не обойтись. Собаки легко бежали по морскому припаю, как вдруг товарищи увидели впереди у разводья медведицу с медвежатами. Очевидно, медведица выслеживала себе добычу – нерпу. Собаки, почуяв зверя, рванули к разводью. Удержать их было невозможно. Нарта повалилась набок, но ее успели выровнять. Зимовщик, исполнявший обязанности каюра – собачьего извозчика, – ухитрился схватить на ходу свою винтовку.
Испугавшаяся медведица сначала бросилась в воду, но, когда собаки с отчаянным лаем стали терзать медвежат, мать выпрыгнула на помощь детям. Каюр вынужден был застрелить рассвирепевшую медведицу. Собаки рвали одного медвежонка, а другой бросился к спокойно сидевшей Степаниде и забился к ней под живот. Собака, почувствовав дрожащее тельце детёныша, прикрыла его и грозно зарычала на своё потомство.
Несмышлёный зверёныш был спасён. Теперь медвежонок не отходит от своей новой матери.
С молчаливого согласия Степаниды, угостив её саму и ей приёмного сына сахаром, я погладил симпатичного белого медвежонка.
– Вот подрастёт он, и отправим тогда в зоопарк, – сказал начальник зимовки.
В это время к нам подбежал встревоженный радист с бумажкой в руке:
– Получено распоряжение из Москвы. Надо вам лететь на соседнюю зимовку. Там случилась беда. Трёхлетний сынишка геолога нечаянно вогнал себе в нос пуговицу. Своими средствами извлечь её не могут. Требуется хирургическая помощь. Приказано вам доставить мальчика с матерью в город.
Лётчик поворчал немного, но отдал распоряжение запускать моторы. Приказ есть приказ. Так мы и улетели, не успев попробовать испечённого в честь нашего прилёта пирога с рыбой и медвежьих отбивных котлет.
После третьего захода лётчик блестяще посадил самолёт на небольшую ледяную площадку. Пассажиры нас уже ждали. Не выключая мотора, взяли на борт заплаканную женщину и дрожащего от страха мальчонку.
– Ни за какие блага не сяду больше на такой пятачок, – пробурчал командир корабля. Но вскоре пришлось!
После взлёта самолёт стал набирать высоту, так как впереди был большой отрезок открытого моря. Вот и две тысячи метров. «Хватит», – подумал лётчик и немного резко толкнул штурвал от себя. Самолёт провалился вниз, словно упал в яму. Сильно тряхнуло.
Мать с сыном испугались, и из носа мальчонки показалась пуговица. Женщина не растерялась, зажала сыну нос, чтобы пуговица не ушла обратно, и вытащила её. Дело обошлось без операции.
– Да ты, оказывается, можешь быть хирургом! – смеясь, сказал я лётчику.
Все были довольны неожиданным и удачным концом происшествия. Малыш, смеясь, бегал по самолёту, возвращавшемуся обратно на зимовку. Не везти же зря мать с сыном к врачу.
…Дальше я полетел в большие города, выросшие в советские годы за Полярным кругом. Я видел Воркуту, Диксон, Тикси, любовался новыми северными портами, у морских причалов которых вздымаются стрелы подъёмных кранов и бросают якорь корабли под флагами многих стран мира.
Особенно хорош город заполярных металлургов – Норильск. Когда к нему подлетаешь, сначала видишь огромную статую Ленина, а за ней ровные ряды многоэтажных каменных домов и подальше частокол высоченных заводских труб. Здесь широкие проспекты, отличные школы, большие магазины, кинотеатры, и всё это построено, можно сказать, на льду, потому что в этом районе вечная мерзлота. Но наши строители научились и в местах вечной мерзлоты возводить высокие здания. Они стоят на железобетонных столбах, глубоко вогнанных в вечный лёд. Дом стоит на трёхметровых столбах, а под ним всё время гуляет наружный воздух, не давая глубоко таять верхним слоям льда.
В Норильске было холодно, но меня позвали… поплавать. В Москве я живу почти рядом с бассейном и то в нём ни разу не купался, а тут…
– Пойдёмте, Михаил Васильевич, не пожалеете, – звали меня норильчане, и я дал себя уговорить.
Бассейн в Норильске оказался замечательным – просторным, с водными дорожками для состязаний и вышками для прыжков. Я с удовольствием плавал в тёплой воде. Вокруг меня резвились ребятишки. Многие из них были такие загорелые, как будто только что вернулись с берега Чёрного моря.
– Что, они побывали на курорте? – спросил я.
– Нет, – улыбаясь, ответили мне. – Они загорали здесь, в Норильске, под лучами электрического солнца. У нас на настоящем солнце не загоришь, и вот мы исправляем эту «ошибку» природы тем, что сотворили искусственное солнце. Может, хотите позагорать? Далеко идти не надо. Здесь же, в бассейне, в специальной комнате, установлены мощные лампы.
…В районе Норильска найдено много залежей металлических руд. В Арктике, которую называли когда-то «мёрзлой степью», добываются уголь и золото, нефть и медь, соль и никель… А сколько здесь предстоит ещё найти всякой всячины, ведь недра суровых этих краёв, по мнению учёных, таят несметные богатства. Обследована и изучена только ещё небольшая часть арктической территории. Ещё много секретов хранит Арктика. Дел здесь непочатый край – и на материке, и на островах, и на дрейфующих льдинах.
Много лет прошло с тех пор, как была открыта по соседству с полюсом научная станция на дрейфующей льдине «СП-1» и четвёрка отважных – Папанин, Фёдоров, Ширшов и Кренкель – стали вести наблюдения на «макушке» земли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98