..
— О'кей, сэр. Пока, Лиз.
Элизабет проводила его удивленным взглядом. Мэтьюз никогда никого не называл «сэр», даже ее дядю. За четыре года он сильно изменился. Оказывается, его развязная ухмылка была смеющейся маской двуликого Януса. Мэтьюз на работе, называющий Лиари «сэр», имел и другой лик, о котором она не подозревала.
— Вам, наверное, наша просьба кажется странной, мисс Камерон, — улыбнулся Лиари со всем своим ирландским обаянием.
Он хотел, чтобы она чувствовала себя непринужденно. Она должна успокоиться, не иметь никаких подозрений, прежде чем он покажет, что лежит в деревянной шкатулке.
— Пит объяснил вам, почему мне хотелось встретиться с вами?
— Очень кратко. Упомянул что-то насчет имущества моего отца и о каких-то проблемах с налогами. Я должна предупредить вас, что плохо разбираюсь в этих вещах. Всеми делами занимаются мои адвокаты.
— Понятно.
Лиари прислонился к спинке кресла, похлопывая по ручке. Налоги. Надо же придумать такое! Вот так Мэтьюз! Неудивительно, что Элизабет была обезоружена.
— Мисс Камерон, боюсь, что вы будете неприятно удивлены, но я тоже ничего не понимаю в налогах.
— Тогда... — Элизабет с изумлением смотрела на Лиари. — Тогда что я здесь делаю, мистер Лиари? Боюсь, я не понимаю...
— Это учреждение не имеет никакого отношения к налогам. Я просил Мэтьюза привести вас сюда, но не сказал ему, как это объяснить. Это нью-йоркский офис Центрального разведывательного управления. А я один из его руководителей. А если Питер Мэтьюз сказал вам, что служит в департаменте налогов, то он врун и сукин сын. Впрочем, вы, наверное, знаете это и сами. — Лиари взглянул ей в глаза и располагающе улыбнулся. — По правде говоря, он один из моих лучших работников. Вы нам поможете? Мэтьюз не сомневается, что поможете.
— Не слишком ли он самоуверен? Чем я могу вам помочь?
— Ну, например, выслушать меня и ответить на несколько вопросов. Если вы не против, я буду вам очень признателен. Вы, кажется, знакомы с издателем Эдди Кингом, если я не ошибаюсь?
— Да, знакома. Он друг моего дяди Хантли Камерона.
— Он дружит с массой влиятельных людей — политиками, промышленниками, известными литераторами. Придерживается, кажется, крайне правых взглядов?
— Не знаю, — сказала Элизабет. — Я никогда не говорила с ним о политике. Но думаю, он осуждает дядю за то, что тот поддерживает демократов. Но что все это означает, мистер Лиари? Почему вы расспрашиваете меня об Эдди Кинге?
— Прежде чем ответить на ваш вопрос, я должен кое-что вам рассказать. Вы ведь потеряли родителей? Они погибли в авиакатастрофе? «Боинг-707» взорвался над Мехико. Все пассажиры погибли.
— Да, — вся сжавшись, ответила Элизабет. Ей не хотелось об этом говорить и не хотелось слушать его.
Но Лиари безжалостно продолжал:
— Я слышал о вашей матери от Питера. Она была удивительной женщиной. Вы, кажется, были очень привязаны друг к другу?
— Прошу вас... — Элизабет готова была уйти. — Мне тяжело об этом вспоминать...
— Простите. Я могу представить, что вы чувствуете. Поверьте, мне очень неприятно об этом говорить. Но ваша мать погибла не в результате несчастного случая. Самолет был взорван — и она, и ваш отец были преднамеренно убиты.
Элизабет уронила сумочку и так побледнела, что Лиари, обеспокоенный, встал. Он боялся, что с ней случится обморок. Он наклонился и поднял ее сумочку, потом подобрал упавшую на пол сигарету и затушил ее в пепельнице.
— Простите, — сказал он, положив ей на плечо руку. — Понимаю ваши чувства.
— Неправда! — воскликнула Элизабет. — Не верю! Это просто неправда!
— В этом ящичке у меня лежат доказательства.
Он открыл шкатулку и извлек кусок искореженного оплавившегося металла сантиметров двадцать длиной и около десяти шириной. Лиари вложил его ей в руки. Холодная, с зазубренными краями сталь едва не поранила ей кожу.
— Это кусок хвостовой части самолета. Нам удалось обнаружить несколько таких обломков. Часть из них мы нашли на мелководье в море. У нас имелись основания для подозрений, мисс Камерон. Характер взрыва свидетельствует о том, что это не случайность. Этот обломок фюзеляжа, как и несколько других, — от одной и той же части самолета, от багажного отделения. Обнаружены также остатки тетрахлорина — одного из самых мощных взрывчатых веществ. Среди багажа была спрятана бомба. Ее подложили, чтобы убить одного человека, который летел этим рейсом, вице-президента республики Панама. Цель была достигнута. После этого в Панаме произошла коммунистическая революция, принесшая стране много бед. Если бы Мигель Мантонарес был жив, этого бы не случилось. Поэтому они его и убили, а заодно и ваших родителей и всех остальных пассажиров.
— Они? — еле слышно произнесла Элизабет, вертя в руках исковерканный кусок стали. — Кто они?
— Коммунисты, — сказал Лиари, усаживаясь на свое место. — Убийство людей их не смущает. Они руководствуются старым иезуитским лозунгом: цель оправдывает средства. Вот они убили и ваших родителей, и всех пассажиров, и команду. В самолете были и дети. Не хотите ли чашечку кофе?
— Нет, спасибо, — тихо сказала Элизабет. — Вы хотите сказать, что все пассажиры были бы живы, если бы не бомба, предназначенная одному человеку? И моя мама была бы жива?
— Конечно.
— Зачем вы мне это рассказали?
Элизабет привстала и положила осколок — свидетельство смерти — на стол. Она не могла оторвать взгляд от отметины, оставленной взрывом. А они, наверное, спокойно сидели в своих креслах, ожидая приземления. Мать любила Мехико. Она приобрела в Куэрнаваке дом, и Элизабет помогла ей обставить его. Комната, словно на роликах, поплыла перед глазами Элизабет. Она прикрыла веки, чтобы не видеть этот черный зловещий обломок. Самолет, наверное, разорвало, как бумажный пакет. Вот только что они были живы, может быть, наклонились к окну, ожидая, когда покажется город, и в следующее мгновение были уничтожены. Тела их взрывом разметало на куски, последние мысли, последний вскрик перед смертью затерялись в вечности.
— О боже! — Элизабет согнулась в кресле и залилась слезами.
Лиари не шелохнулся. Пусть поплачет, иначе с ней случится обморок. Он нажал кнопку, и в комнату вошла секретарша.
— Принесите две чашки кофе и коньяк, Нэнси. И никаких визитов. Пусть меня не беспокоят.
Элизабет не слышала, как к ней кто-то подошел. До нее дотронулась легкая рука, но не рука Лиари, тяжесть которой она почувствовала на плече, когда он рассказал ей, как погибли ее мать и отец. Рядом стояла девушка, держа в руке стакан. У нее было приятное лицо, вьющиеся каштановые волосы и тихий голос.
— Выпейте это, — предложила она. — Вам станет лучше.
Элизабет послушно выпила, и ее оставили в покое. Лиари стал листать свои бумаги, секретарша налила кофе и ушла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— О'кей, сэр. Пока, Лиз.
Элизабет проводила его удивленным взглядом. Мэтьюз никогда никого не называл «сэр», даже ее дядю. За четыре года он сильно изменился. Оказывается, его развязная ухмылка была смеющейся маской двуликого Януса. Мэтьюз на работе, называющий Лиари «сэр», имел и другой лик, о котором она не подозревала.
— Вам, наверное, наша просьба кажется странной, мисс Камерон, — улыбнулся Лиари со всем своим ирландским обаянием.
Он хотел, чтобы она чувствовала себя непринужденно. Она должна успокоиться, не иметь никаких подозрений, прежде чем он покажет, что лежит в деревянной шкатулке.
— Пит объяснил вам, почему мне хотелось встретиться с вами?
— Очень кратко. Упомянул что-то насчет имущества моего отца и о каких-то проблемах с налогами. Я должна предупредить вас, что плохо разбираюсь в этих вещах. Всеми делами занимаются мои адвокаты.
— Понятно.
Лиари прислонился к спинке кресла, похлопывая по ручке. Налоги. Надо же придумать такое! Вот так Мэтьюз! Неудивительно, что Элизабет была обезоружена.
— Мисс Камерон, боюсь, что вы будете неприятно удивлены, но я тоже ничего не понимаю в налогах.
— Тогда... — Элизабет с изумлением смотрела на Лиари. — Тогда что я здесь делаю, мистер Лиари? Боюсь, я не понимаю...
— Это учреждение не имеет никакого отношения к налогам. Я просил Мэтьюза привести вас сюда, но не сказал ему, как это объяснить. Это нью-йоркский офис Центрального разведывательного управления. А я один из его руководителей. А если Питер Мэтьюз сказал вам, что служит в департаменте налогов, то он врун и сукин сын. Впрочем, вы, наверное, знаете это и сами. — Лиари взглянул ей в глаза и располагающе улыбнулся. — По правде говоря, он один из моих лучших работников. Вы нам поможете? Мэтьюз не сомневается, что поможете.
— Не слишком ли он самоуверен? Чем я могу вам помочь?
— Ну, например, выслушать меня и ответить на несколько вопросов. Если вы не против, я буду вам очень признателен. Вы, кажется, знакомы с издателем Эдди Кингом, если я не ошибаюсь?
— Да, знакома. Он друг моего дяди Хантли Камерона.
— Он дружит с массой влиятельных людей — политиками, промышленниками, известными литераторами. Придерживается, кажется, крайне правых взглядов?
— Не знаю, — сказала Элизабет. — Я никогда не говорила с ним о политике. Но думаю, он осуждает дядю за то, что тот поддерживает демократов. Но что все это означает, мистер Лиари? Почему вы расспрашиваете меня об Эдди Кинге?
— Прежде чем ответить на ваш вопрос, я должен кое-что вам рассказать. Вы ведь потеряли родителей? Они погибли в авиакатастрофе? «Боинг-707» взорвался над Мехико. Все пассажиры погибли.
— Да, — вся сжавшись, ответила Элизабет. Ей не хотелось об этом говорить и не хотелось слушать его.
Но Лиари безжалостно продолжал:
— Я слышал о вашей матери от Питера. Она была удивительной женщиной. Вы, кажется, были очень привязаны друг к другу?
— Прошу вас... — Элизабет готова была уйти. — Мне тяжело об этом вспоминать...
— Простите. Я могу представить, что вы чувствуете. Поверьте, мне очень неприятно об этом говорить. Но ваша мать погибла не в результате несчастного случая. Самолет был взорван — и она, и ваш отец были преднамеренно убиты.
Элизабет уронила сумочку и так побледнела, что Лиари, обеспокоенный, встал. Он боялся, что с ней случится обморок. Он наклонился и поднял ее сумочку, потом подобрал упавшую на пол сигарету и затушил ее в пепельнице.
— Простите, — сказал он, положив ей на плечо руку. — Понимаю ваши чувства.
— Неправда! — воскликнула Элизабет. — Не верю! Это просто неправда!
— В этом ящичке у меня лежат доказательства.
Он открыл шкатулку и извлек кусок искореженного оплавившегося металла сантиметров двадцать длиной и около десяти шириной. Лиари вложил его ей в руки. Холодная, с зазубренными краями сталь едва не поранила ей кожу.
— Это кусок хвостовой части самолета. Нам удалось обнаружить несколько таких обломков. Часть из них мы нашли на мелководье в море. У нас имелись основания для подозрений, мисс Камерон. Характер взрыва свидетельствует о том, что это не случайность. Этот обломок фюзеляжа, как и несколько других, — от одной и той же части самолета, от багажного отделения. Обнаружены также остатки тетрахлорина — одного из самых мощных взрывчатых веществ. Среди багажа была спрятана бомба. Ее подложили, чтобы убить одного человека, который летел этим рейсом, вице-президента республики Панама. Цель была достигнута. После этого в Панаме произошла коммунистическая революция, принесшая стране много бед. Если бы Мигель Мантонарес был жив, этого бы не случилось. Поэтому они его и убили, а заодно и ваших родителей и всех остальных пассажиров.
— Они? — еле слышно произнесла Элизабет, вертя в руках исковерканный кусок стали. — Кто они?
— Коммунисты, — сказал Лиари, усаживаясь на свое место. — Убийство людей их не смущает. Они руководствуются старым иезуитским лозунгом: цель оправдывает средства. Вот они убили и ваших родителей, и всех пассажиров, и команду. В самолете были и дети. Не хотите ли чашечку кофе?
— Нет, спасибо, — тихо сказала Элизабет. — Вы хотите сказать, что все пассажиры были бы живы, если бы не бомба, предназначенная одному человеку? И моя мама была бы жива?
— Конечно.
— Зачем вы мне это рассказали?
Элизабет привстала и положила осколок — свидетельство смерти — на стол. Она не могла оторвать взгляд от отметины, оставленной взрывом. А они, наверное, спокойно сидели в своих креслах, ожидая приземления. Мать любила Мехико. Она приобрела в Куэрнаваке дом, и Элизабет помогла ей обставить его. Комната, словно на роликах, поплыла перед глазами Элизабет. Она прикрыла веки, чтобы не видеть этот черный зловещий обломок. Самолет, наверное, разорвало, как бумажный пакет. Вот только что они были живы, может быть, наклонились к окну, ожидая, когда покажется город, и в следующее мгновение были уничтожены. Тела их взрывом разметало на куски, последние мысли, последний вскрик перед смертью затерялись в вечности.
— О боже! — Элизабет согнулась в кресле и залилась слезами.
Лиари не шелохнулся. Пусть поплачет, иначе с ней случится обморок. Он нажал кнопку, и в комнату вошла секретарша.
— Принесите две чашки кофе и коньяк, Нэнси. И никаких визитов. Пусть меня не беспокоят.
Элизабет не слышала, как к ней кто-то подошел. До нее дотронулась легкая рука, но не рука Лиари, тяжесть которой она почувствовала на плече, когда он рассказал ей, как погибли ее мать и отец. Рядом стояла девушка, держа в руке стакан. У нее было приятное лицо, вьющиеся каштановые волосы и тихий голос.
— Выпейте это, — предложила она. — Вам станет лучше.
Элизабет послушно выпила, и ее оставили в покое. Лиари стал листать свои бумаги, секретарша налила кофе и ушла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68