Но в то же время пафос этих страстных обличений находил отклик в его кельтской душе. Вечером, жуя бутерброд вместо ужина и глотая бесконечный кофе, Джеймсон сел за перепечатку проповеди. Он осуждал кардинала за то, что тот делает, но в то же время не мог подавить в себе гордость за свою причастность к проповеди. Теперь его уже не тяготили долгие часы работы. Он не жаловался и даже находил, что его обязанности стали менее обременительными. Но понять Регацци до конца так и не мог. Это все равно, что наблюдать за молнией. Вы видите вспышку, но не надейтесь досконально разглядеть ее. А раньше он вообще не понимал кардинала. Наверное, нелегко проникнуть в душу святого, ибо тот, кто предан Богу и людям, сам нелюдим и одинок, как его кардинал.
Обремененный заботами о тех, кто не имеет защитников в коридорах власти, кардинал забывал, наверное, о неудобствах своих сотрудников. Но временами он, видимо, старался помнить об этом и тогда отсылал Джеймсона спать, смущая его. Кардинала тоже беспокоила его проповедь. Он опасался, что там сказано слишком мало, в отличие от своего секретаря, считавшего, что сказано слишком много.
Закончив печатать, Джеймсон последний раз перед сном пошел осмотреть собор. Какой-то верующий, встав со скамьи, торопливо ринулся к выходу, грубо задев по дороге Джеймсона. Тот подавил в себе совсем не христианское желание обозвать его хамом, повернулся и пошел назад по главному проходу. День святого Патрика был его любимым церковным праздником. Он любил его больше Рождества, не осмеливаясь признаться в этом. Родители Джеймсона были первым поколением ирландских иммигрантов из графства Керри. Как и Регацци, он вырос в многодетной бедной семье. Но ирландские экспатрианты были людьми честолюбивыми и упорно трудились, чтобы выбиться из нищеты, заставившей их покинуть родные места. Они слышали, что Америка — страна благоприятных возможностей. Так это или не так, но они твердо решили попытать счастья.
Отец Джеймсона был человеком суровым. Он добивался послушания своих чад с помощью кулаков и ремня. Но работал он ради них, и поэтому трое из его сыновей смогли поступить в колледж. Четвертый сын и две дочери умерли в ранней юности от туберкулеза, свирепствовавшего в кельтских окраинах. Смерть брата побудила Патрика Джеймсона стать священником. Они были очень дружны, и младший всегда говорил ему, что хочет стать священником. После его смерти это желание словно передалось старшему Патрику. Джеймсон чтил своего отца, но любить этого ожесточенного, невежественного и властного человека было невозможно. Свою же мать он считал святой. Это была простая добрая женщина, преданная своей религии и мужу. Ее покорность стала ее силой. Дети буквально отождествляли ее с образом Святой Девы, чье изображение висело над каждой детской кроваткой.
Джеймсон поговорил с двумя дежурными, стоявшими у главного входа. Потом подошел к двум переодетым полицейским:
— Все в порядке?
— Гарри проверил все жертвенники, а я — исповедальни, — ответил агент ФБР. — Нигде ничего не обнаружено. Можете быть спокойны, монсеньер.
— Надеюсь, в кафедру не подложили бомбу? — пошутил Джеймсон, но полицейские не улыбнулись. Какие-то холодные мрачные типы, подумал он, как в плохом гангстерском фильме.
— Мы с Гарри будем здесь до утренней мессы, потом нас сменят двое других, пока к торжественной мессе не прибудет специальный наряд.
— На мой взгляд, это полный абсурд, — сказал монсеньер. — Никто не осмелится осквернить собор святого Патрика! Не знаю, почему вы не оставите нас в покое? Лучше бросьте свои силы на процессию.
— Главные мишени в процессиях не ходят, — ответил агент, которого звали Гарри. — Должностные лица не осмеливаются теперь показываться на улицах. Думаю, вы понимаете почему. Последний раз, когда я здесь был, тут служили реквием по Бобби Кеннеди.
Джеймсон пошел назад по главному проходу. Он очень устал, но надо было еще отнести проповедь кардиналу.
Мартино Регацци сидел у себя в кабинете и читал детектив. С тех пор как секретарь впервые застал его за этим делом, он каждый раз пытался прочитать название книги. Регацци повернул ее обложкой вверх, сказав себе, что эта криминальная история оказалась менее интересной, чем предыдущая. Детективы — единственное, что он позволял себе в качестве отдыха. Сегодня нервы его были напряжены до предела, а мозг перевозбужден. И только час, проведенный с детективным романом классического типа, с непременным перечнем подозреваемых, мог расслабить его и дать возможность немного поспать.
Регацци отложил книгу в сторону, когда, постучав, вошел Джеймсон. Кардинал, наверное, и не обратил бы внимания ни на его усталое лицо, ни на страдальчески наморщенный от боли лоб, если бы Джеймсон, расхрабрившись, вдруг не сказал:
— Ваше преосвященство, если вы не ляжете спать, вы завтра не сможете произнести свою проповедь. Мне очень хочется забрать ее и не отдавать вам до утра.
— Не беспокойтесь, Патрик, — сказал кардинал. — Я уже прочел половину этого превосходного детектива. Завтра я вам дам его.
— Я такие книги не читаю, — сказал Джеймсон и положил отпечатанные листки на стол кардинала. — Проповедь готова. Я напечатал ее в трех экземплярах.
— Прекрасно. — Регацци начал читать первую страницу и неожиданно спросил:
— Вы смотрели сегодня передачу Эй-би-си «Сыновья святого Патрика»?
— Нет, я в это время работал. Что, хорошая передача?
— Да нет, — сказал кардинал. — Все те же видные политики, миллионеры, старые аферисты. Церковь представляли четыре епископа и два кардинала. Если это все, чем располагает святой Патрик, то помоги ему Бог! Кто-то раскопал, что прабабушка Джона Джексона была ирландкой. И тут же показали его самого в профиль. Очень ловкий ход! Как и его завтрашний визит сюда. Знаете, Патрик... — Черные глаза кардинала сверкнули со всей яростью его сицилийских предков. — Если бы не возможность высказать все ему лично, я бы не допустил его в свой храм.
— Надеется завоевать симпатии избирателей. Так прямо цветные католики и отдали ему свои голоса! Как будто им не известна его позиция!
— А послезавтра, Бог даст, они узнают и позицию церкви которая с ними заодно. Вы были в соборе, там все в порядке?
— Все как всегда. За исключением полицейских и переодетых сыщиков. Все облазили в погоне за призраками.
Меры предосторожности, принимаемые в соборе по распоряжению правительства, раздражали Джеймсона. Даже недавние политические убийства не изменили его отношения к этому. Ему казалось немыслимым, чтобы в его соборе могло произойти нечто подобное. Регацци знал мнение Джеймсона, но, в отличие от него, ценил заботу федеральных и городских властей, хотя и презирал меры предосторожности, считая, что смерть приходит, когда наступает ее время, и ничто не может ей помешать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
Обремененный заботами о тех, кто не имеет защитников в коридорах власти, кардинал забывал, наверное, о неудобствах своих сотрудников. Но временами он, видимо, старался помнить об этом и тогда отсылал Джеймсона спать, смущая его. Кардинала тоже беспокоила его проповедь. Он опасался, что там сказано слишком мало, в отличие от своего секретаря, считавшего, что сказано слишком много.
Закончив печатать, Джеймсон последний раз перед сном пошел осмотреть собор. Какой-то верующий, встав со скамьи, торопливо ринулся к выходу, грубо задев по дороге Джеймсона. Тот подавил в себе совсем не христианское желание обозвать его хамом, повернулся и пошел назад по главному проходу. День святого Патрика был его любимым церковным праздником. Он любил его больше Рождества, не осмеливаясь признаться в этом. Родители Джеймсона были первым поколением ирландских иммигрантов из графства Керри. Как и Регацци, он вырос в многодетной бедной семье. Но ирландские экспатрианты были людьми честолюбивыми и упорно трудились, чтобы выбиться из нищеты, заставившей их покинуть родные места. Они слышали, что Америка — страна благоприятных возможностей. Так это или не так, но они твердо решили попытать счастья.
Отец Джеймсона был человеком суровым. Он добивался послушания своих чад с помощью кулаков и ремня. Но работал он ради них, и поэтому трое из его сыновей смогли поступить в колледж. Четвертый сын и две дочери умерли в ранней юности от туберкулеза, свирепствовавшего в кельтских окраинах. Смерть брата побудила Патрика Джеймсона стать священником. Они были очень дружны, и младший всегда говорил ему, что хочет стать священником. После его смерти это желание словно передалось старшему Патрику. Джеймсон чтил своего отца, но любить этого ожесточенного, невежественного и властного человека было невозможно. Свою же мать он считал святой. Это была простая добрая женщина, преданная своей религии и мужу. Ее покорность стала ее силой. Дети буквально отождествляли ее с образом Святой Девы, чье изображение висело над каждой детской кроваткой.
Джеймсон поговорил с двумя дежурными, стоявшими у главного входа. Потом подошел к двум переодетым полицейским:
— Все в порядке?
— Гарри проверил все жертвенники, а я — исповедальни, — ответил агент ФБР. — Нигде ничего не обнаружено. Можете быть спокойны, монсеньер.
— Надеюсь, в кафедру не подложили бомбу? — пошутил Джеймсон, но полицейские не улыбнулись. Какие-то холодные мрачные типы, подумал он, как в плохом гангстерском фильме.
— Мы с Гарри будем здесь до утренней мессы, потом нас сменят двое других, пока к торжественной мессе не прибудет специальный наряд.
— На мой взгляд, это полный абсурд, — сказал монсеньер. — Никто не осмелится осквернить собор святого Патрика! Не знаю, почему вы не оставите нас в покое? Лучше бросьте свои силы на процессию.
— Главные мишени в процессиях не ходят, — ответил агент, которого звали Гарри. — Должностные лица не осмеливаются теперь показываться на улицах. Думаю, вы понимаете почему. Последний раз, когда я здесь был, тут служили реквием по Бобби Кеннеди.
Джеймсон пошел назад по главному проходу. Он очень устал, но надо было еще отнести проповедь кардиналу.
Мартино Регацци сидел у себя в кабинете и читал детектив. С тех пор как секретарь впервые застал его за этим делом, он каждый раз пытался прочитать название книги. Регацци повернул ее обложкой вверх, сказав себе, что эта криминальная история оказалась менее интересной, чем предыдущая. Детективы — единственное, что он позволял себе в качестве отдыха. Сегодня нервы его были напряжены до предела, а мозг перевозбужден. И только час, проведенный с детективным романом классического типа, с непременным перечнем подозреваемых, мог расслабить его и дать возможность немного поспать.
Регацци отложил книгу в сторону, когда, постучав, вошел Джеймсон. Кардинал, наверное, и не обратил бы внимания ни на его усталое лицо, ни на страдальчески наморщенный от боли лоб, если бы Джеймсон, расхрабрившись, вдруг не сказал:
— Ваше преосвященство, если вы не ляжете спать, вы завтра не сможете произнести свою проповедь. Мне очень хочется забрать ее и не отдавать вам до утра.
— Не беспокойтесь, Патрик, — сказал кардинал. — Я уже прочел половину этого превосходного детектива. Завтра я вам дам его.
— Я такие книги не читаю, — сказал Джеймсон и положил отпечатанные листки на стол кардинала. — Проповедь готова. Я напечатал ее в трех экземплярах.
— Прекрасно. — Регацци начал читать первую страницу и неожиданно спросил:
— Вы смотрели сегодня передачу Эй-би-си «Сыновья святого Патрика»?
— Нет, я в это время работал. Что, хорошая передача?
— Да нет, — сказал кардинал. — Все те же видные политики, миллионеры, старые аферисты. Церковь представляли четыре епископа и два кардинала. Если это все, чем располагает святой Патрик, то помоги ему Бог! Кто-то раскопал, что прабабушка Джона Джексона была ирландкой. И тут же показали его самого в профиль. Очень ловкий ход! Как и его завтрашний визит сюда. Знаете, Патрик... — Черные глаза кардинала сверкнули со всей яростью его сицилийских предков. — Если бы не возможность высказать все ему лично, я бы не допустил его в свой храм.
— Надеется завоевать симпатии избирателей. Так прямо цветные католики и отдали ему свои голоса! Как будто им не известна его позиция!
— А послезавтра, Бог даст, они узнают и позицию церкви которая с ними заодно. Вы были в соборе, там все в порядке?
— Все как всегда. За исключением полицейских и переодетых сыщиков. Все облазили в погоне за призраками.
Меры предосторожности, принимаемые в соборе по распоряжению правительства, раздражали Джеймсона. Даже недавние политические убийства не изменили его отношения к этому. Ему казалось немыслимым, чтобы в его соборе могло произойти нечто подобное. Регацци знал мнение Джеймсона, но, в отличие от него, ценил заботу федеральных и городских властей, хотя и презирал меры предосторожности, считая, что смерть приходит, когда наступает ее время, и ничто не может ей помешать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68