Впервые в жизни Келлер был нежен с женщиной, потому что Соуха сказала ему правду. Он был первым мужчиной в ее жизни. А когда все было кончено и ему захотелось спать, она взяла его руку и поцеловала.
— Я люблю тебя, — сказала она. — Теперь я навсегда буду твоей.
А утром первое, что он увидел проснувшись, было ее лицо: она смотрела на него с обожанием.
Келлер протянул руку, обнял девушку и поцеловал в шею.
— Не ешь больше этой дряни, а то заболеешь.
— Это не дрянь, — возразила она. — Конфеты очень вкусные, вот попробуй.
— Нет, это не для меня. Ешь, маленькая обжора. То-то ты толстеть начала.
Соуха положила обратно последнюю конфету и посмотрела на Келлера:
— Ты считаешь, я толстая? Я тебе больше не нравлюсь?
— Ты мне очень нравишься, — сказал Келлер. Он любил иногда подразнить ее, но знал, что переигрывать нельзя. Она верила каждому его слову и начинала плакать. — Давай приканчивай свои сласти и иди ко мне. Мне надо с тобой поговорить. Ты бы хотела уехать отсюда? Нет, нет, вместе со мной! Если бы у нас завелись деньги и мы бы куда-нибудь уехали? — Он повернул голову и посмотрел на нее. — У тебя ведь никогда ничего не было, правда? Ты не знаешь, что значит иметь деньги.
— Мы бы купили еще еды, — сказала Соуха. — Я бы пошла в лавку, купила бы красивой материи и заказала бы тебе пальто. Я знаю, что можно сделать с деньгами. Можно купить все, что нам нужно.
— И новое платье тебе, а может, и два.
Келлер видел, как меняется выражение ее лица: удивление, восторг, недоверие. У кого еще есть два новых платья? Он подарил ей одно, а ей жалко было его носить — он заставил ее надевать платье. Только так можно было объяснить ей, что жизнь их, возможно, изменится. На простом примере с едой и одеждой. Но если Фуад не врет, Келлер сможет начать новую жизнь. Это все равно что родиться заново, имея счет в банке вместо свидетельства о рождении. А имея солидные деньги, можно получить и свидетельство тоже. На любое имя, какое только пожелаешь. Большие деньги, как не раз намекал Фуад. А сегодня туманные обещания обрели уже конкретную форму. Он должен доказать, как метко он стреляет. Келлер вытащил сигарету из новой пачки, а Соуха поднесла ему огонь. Если им нужен меткий стрелок, значит, те — кто бы там они ни были — подыскивают убийцу. Им нужен человек, который может попасть в цель с большого расстояния. Только кто будет целью? Келлер затянулся, поглаживая и накручивая на пальцы толстую косу девушки.
Один из шейхов? Хусейн Иордании? Только бы не король. Трудно будет скрыться, застрелив Хусейна. И еще труднее будет пробраться к нему поближе, чтобы осуществить замысел. Сколько профессионалов пытались его убить и попадались! Ну, если эти мерзавцы покушаются на Хусейна, надо запросить побольше. И получить аванс. По крайней мере Соуха будет обеспечена, если он не вернется. Он потянул ее за косу, поворачивая к себе лицом:
— Эй, о чем задумалась? О новых платьях?
— Нет, я думала о деньгах. А кто нам даст деньги, Бруно? Келлер даже назвал ей свое имя. С тех пор как он покинул сиротский приют, его никто так не называл.
— Тот, кто считает, что я заслуживаю их. Разве ты не веришь, что я чего-то стою?
— Ты стоишь больше всего золота ливанского банка! — страстно воскликнула она. — Не обманывай меня. Скажи, что ты должен сделать за эти деньги? Это для Фуада Хамедина? Я не доверяю ему...
— Я тоже. Нет, не для него. Наверное, для его друга. Я пока не знаю. Узнаю завтра.
Помолчав, Соуха спросила:
— Тебе дадут много денег? Ты потому принес еду и вино? И сласти мне? Это большие деньги, да?
— Может быть, даже очень большие, — задумчиво произнес Келлер. — О таких деньгах можно только мечтать, малышка. Хватит, чтобы уехать из Ливана, куда захотим, и жить без забот.
— Тогда я не хочу, чтобы ты делал это. — Соуха отстранилась от него и села. Келлер заглянул в ее огромные, горящие от волнения глаза. — Раз дают такие деньги, значит, это опасно. Тебе грозит опасность, я знаю. Скажи им, что нам ничего не надо. Я добуду деньги, если хочешь. Не делай ничего для Фуада. Не подвергай себя опасности, Бруно. Я заработаю денег.
Келлер отщипнул красный нагар сигареты. У него так огрубели пальцы, что он не почувствовал ожога.
— Я тебя никогда не бил, но если будешь так говорить — побью!
— Больше не буду. — Соуха закрыла руками лицо и расплакалась. — Это потому, что я тебя люблю.
Келлеру впервые попалась женщина, которая не торговала своим телом. Он вспомнил грязную проститутку-малолетку, которую встретил утром на автобусной остановке, и сальную ухмылку Фуада, когда тот советовал, как поступить с Соухой. Да и его собственная мать тоже ведь была потаскухой.
— Я знаю, почему ты так сказала. Хочешь сделать как лучше, но ты ведь моя женщина. Разве ты не понимаешь? И ни один мужчина не смеет к тебе прикасаться. А если получим деньги, у нас будет совсем другая жизнь. Ты станешь порядочной женщиной. У тебя будет свой дом. — Келлер посмотрел на нее и вытер рукой слезы с ее лица. Он мог бы и жениться на ней. Но этого он ей не сказал. — Будь умницей и не плачь. Иди ко мне, я покажу тебе, что больше не сержусь.
* * *
Возле отеля святого Георгия Келлера подобрало такси. В нем сидел Фуад. Он подал знак Келлеру, чтобы тот не разговаривал. Ехали они около часа. Наконец такси остановилось возле какого-то ресторана. Фуад расплатился с шофером, и они вышли. Фуад подвел Келлера к другой машине. Он сел за руль, а Келлер — сзади. Выехали на дорогу, идущую вдоль моря. Келлер заметил, что через несколько минут сзади появилась еще одна машина.
— Куда мы едем?
— В Джебарту, — ответил Фуад.
Он все время поглядывал в зеркало. Машина, которую заметил Келлер, шла неотступно следом. Это был черный «мерседес». Джебарта находилась в двух часах езды от Бейрута. Келлер взглянул на часы. Ехали они уже приблизительно столько же.
Проскочив Джебарту, повернули в сторону и проехали еще около мили по проселочной дороге. Машина тряслась и переваливалась по глубоким рытвинам. Домов не было видно. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалось голое поле.
Фуад остановил машину.
— Там на полу стоит ящик, — сказал он, повернувшись к Келлеру.
Он напоминал ему крысу в человеческой одежде. Его черные блестящие глазки метнули взгляд на заднее окно. Келлер повернул голову. «Мерседес» остановился за ними. Келлер сразу заметил, что шофер ливанец. Не похож на таксиста, скорее всего, личный шофер, но без формы. На заднем сиденье кто-то сидел, но от шофера его отделяла стеклянная перегородка из затемненного стекла. Сидящий в машине был невидим, но сам видел все.
Келлер нашел ящик.
— Вылезай, — приказал Фуад.
Келлер не тронулся с места:
— Вылезу, когда вылезешь ты.
Он чувствовал, как на затылке у него шевелятся волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
— Я люблю тебя, — сказала она. — Теперь я навсегда буду твоей.
А утром первое, что он увидел проснувшись, было ее лицо: она смотрела на него с обожанием.
Келлер протянул руку, обнял девушку и поцеловал в шею.
— Не ешь больше этой дряни, а то заболеешь.
— Это не дрянь, — возразила она. — Конфеты очень вкусные, вот попробуй.
— Нет, это не для меня. Ешь, маленькая обжора. То-то ты толстеть начала.
Соуха положила обратно последнюю конфету и посмотрела на Келлера:
— Ты считаешь, я толстая? Я тебе больше не нравлюсь?
— Ты мне очень нравишься, — сказал Келлер. Он любил иногда подразнить ее, но знал, что переигрывать нельзя. Она верила каждому его слову и начинала плакать. — Давай приканчивай свои сласти и иди ко мне. Мне надо с тобой поговорить. Ты бы хотела уехать отсюда? Нет, нет, вместе со мной! Если бы у нас завелись деньги и мы бы куда-нибудь уехали? — Он повернул голову и посмотрел на нее. — У тебя ведь никогда ничего не было, правда? Ты не знаешь, что значит иметь деньги.
— Мы бы купили еще еды, — сказала Соуха. — Я бы пошла в лавку, купила бы красивой материи и заказала бы тебе пальто. Я знаю, что можно сделать с деньгами. Можно купить все, что нам нужно.
— И новое платье тебе, а может, и два.
Келлер видел, как меняется выражение ее лица: удивление, восторг, недоверие. У кого еще есть два новых платья? Он подарил ей одно, а ей жалко было его носить — он заставил ее надевать платье. Только так можно было объяснить ей, что жизнь их, возможно, изменится. На простом примере с едой и одеждой. Но если Фуад не врет, Келлер сможет начать новую жизнь. Это все равно что родиться заново, имея счет в банке вместо свидетельства о рождении. А имея солидные деньги, можно получить и свидетельство тоже. На любое имя, какое только пожелаешь. Большие деньги, как не раз намекал Фуад. А сегодня туманные обещания обрели уже конкретную форму. Он должен доказать, как метко он стреляет. Келлер вытащил сигарету из новой пачки, а Соуха поднесла ему огонь. Если им нужен меткий стрелок, значит, те — кто бы там они ни были — подыскивают убийцу. Им нужен человек, который может попасть в цель с большого расстояния. Только кто будет целью? Келлер затянулся, поглаживая и накручивая на пальцы толстую косу девушки.
Один из шейхов? Хусейн Иордании? Только бы не король. Трудно будет скрыться, застрелив Хусейна. И еще труднее будет пробраться к нему поближе, чтобы осуществить замысел. Сколько профессионалов пытались его убить и попадались! Ну, если эти мерзавцы покушаются на Хусейна, надо запросить побольше. И получить аванс. По крайней мере Соуха будет обеспечена, если он не вернется. Он потянул ее за косу, поворачивая к себе лицом:
— Эй, о чем задумалась? О новых платьях?
— Нет, я думала о деньгах. А кто нам даст деньги, Бруно? Келлер даже назвал ей свое имя. С тех пор как он покинул сиротский приют, его никто так не называл.
— Тот, кто считает, что я заслуживаю их. Разве ты не веришь, что я чего-то стою?
— Ты стоишь больше всего золота ливанского банка! — страстно воскликнула она. — Не обманывай меня. Скажи, что ты должен сделать за эти деньги? Это для Фуада Хамедина? Я не доверяю ему...
— Я тоже. Нет, не для него. Наверное, для его друга. Я пока не знаю. Узнаю завтра.
Помолчав, Соуха спросила:
— Тебе дадут много денег? Ты потому принес еду и вино? И сласти мне? Это большие деньги, да?
— Может быть, даже очень большие, — задумчиво произнес Келлер. — О таких деньгах можно только мечтать, малышка. Хватит, чтобы уехать из Ливана, куда захотим, и жить без забот.
— Тогда я не хочу, чтобы ты делал это. — Соуха отстранилась от него и села. Келлер заглянул в ее огромные, горящие от волнения глаза. — Раз дают такие деньги, значит, это опасно. Тебе грозит опасность, я знаю. Скажи им, что нам ничего не надо. Я добуду деньги, если хочешь. Не делай ничего для Фуада. Не подвергай себя опасности, Бруно. Я заработаю денег.
Келлер отщипнул красный нагар сигареты. У него так огрубели пальцы, что он не почувствовал ожога.
— Я тебя никогда не бил, но если будешь так говорить — побью!
— Больше не буду. — Соуха закрыла руками лицо и расплакалась. — Это потому, что я тебя люблю.
Келлеру впервые попалась женщина, которая не торговала своим телом. Он вспомнил грязную проститутку-малолетку, которую встретил утром на автобусной остановке, и сальную ухмылку Фуада, когда тот советовал, как поступить с Соухой. Да и его собственная мать тоже ведь была потаскухой.
— Я знаю, почему ты так сказала. Хочешь сделать как лучше, но ты ведь моя женщина. Разве ты не понимаешь? И ни один мужчина не смеет к тебе прикасаться. А если получим деньги, у нас будет совсем другая жизнь. Ты станешь порядочной женщиной. У тебя будет свой дом. — Келлер посмотрел на нее и вытер рукой слезы с ее лица. Он мог бы и жениться на ней. Но этого он ей не сказал. — Будь умницей и не плачь. Иди ко мне, я покажу тебе, что больше не сержусь.
* * *
Возле отеля святого Георгия Келлера подобрало такси. В нем сидел Фуад. Он подал знак Келлеру, чтобы тот не разговаривал. Ехали они около часа. Наконец такси остановилось возле какого-то ресторана. Фуад расплатился с шофером, и они вышли. Фуад подвел Келлера к другой машине. Он сел за руль, а Келлер — сзади. Выехали на дорогу, идущую вдоль моря. Келлер заметил, что через несколько минут сзади появилась еще одна машина.
— Куда мы едем?
— В Джебарту, — ответил Фуад.
Он все время поглядывал в зеркало. Машина, которую заметил Келлер, шла неотступно следом. Это был черный «мерседес». Джебарта находилась в двух часах езды от Бейрута. Келлер взглянул на часы. Ехали они уже приблизительно столько же.
Проскочив Джебарту, повернули в сторону и проехали еще около мили по проселочной дороге. Машина тряслась и переваливалась по глубоким рытвинам. Домов не было видно. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалось голое поле.
Фуад остановил машину.
— Там на полу стоит ящик, — сказал он, повернувшись к Келлеру.
Он напоминал ему крысу в человеческой одежде. Его черные блестящие глазки метнули взгляд на заднее окно. Келлер повернул голову. «Мерседес» остановился за ними. Келлер сразу заметил, что шофер ливанец. Не похож на таксиста, скорее всего, личный шофер, но без формы. На заднем сиденье кто-то сидел, но от шофера его отделяла стеклянная перегородка из затемненного стекла. Сидящий в машине был невидим, но сам видел все.
Келлер нашел ящик.
— Вылезай, — приказал Фуад.
Келлер не тронулся с места:
— Вылезу, когда вылезешь ты.
Он чувствовал, как на затылке у него шевелятся волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68