От нервного напряжения у нее болела голова. Стоявшая в гостиной софа раскладывалась, и получалась двойная постель. Она совсем позабыла про это. Свердлов спал, укрывшись своим плащом.
— А я подумала, что ты вышел, — сказала Джуди. Она спустилась вниз. Федор подошел к ней. В тот же момент она заметила две вещи: ее ночная сорочка была прозрачной, а ее груди отчетливо просматривались сквозь нее; и бутылка виски, стоявшая рядом с телефоном, опустела на три четверти.
— Я совершенно не пьян сейчас, — сказал Свердлов. — Но пойди накинь что-нибудь. Я не могу быть спокойным, видя тебя такой.
Она взбежала наверх. Одеваясь, она слышала, как он чем-то звенел на кухоньке. Вниз она спустилась в брюках и в рубашке, он вышел ей навстречу с подносом, на котором стояли кофе и блюдо с фруктами.
— Ты хорошо спала, — заметил он. — Я поднимался один раз взглянуть на тебя. Тебе нужно было выспаться, ты очень устала.
— А ты напился, — сказала Джуди. — Зачем ты это сделал, а вдруг бы что-нибудь случилось, а ты пьяный?
— Я никогда не бываю пьяным. — Он пил кофе. Волосы на голове стояли торчком, под глазами залегли глубокие тени.
— Здесь очень душно, — произнесла она. — Давай откроем раздвижную дверь и немного подышим свежим воздухом.
Он подошел и встал у нее за спиной, когда она пыталась открыть задвижку.
— Ты такая красивая, когда спишь, — сказал он. — Поцелуй меня и скажи «доброе утро», и не сердись из-за виски. Оно помогло мне остаться внизу.
На маленькой яхте седовласый настраивал бинокль, быстро крутя колесико, чтобы две фигуры у стеклянной двери оказались в фокусе. Мужскую фигуру стало видно более отчетливо, когда она отделилась от фигуры поменьше, стекло мешало разглядеть его лицо. Наблюдатель ждал, почти не шевелясь. Затем вдруг прикусил верхнюю губу. Стеклянная дверь сдвинулась с места и стала медленно отодвигаться. Он настроил бинокль получше, и секунды через две мужчина увеличился в линзах и стал виден совершенно отчетливо. Седовласый опустил бинокль и негромко заговорил с теми, кто находился на деке.
— Это он. Второе бунгало от конца. — Человек, ловивший рыбу, отложил удочку. Взяв бинокль, он с минуту всматривался в них. — Двери открыты, — сказал он. Все четверо теперь собрались вместе и стали по очереди смотреть в бинокль. — Очень неосторожно, — заметил седовласый, — Очень, очень неосторожно. Спускай шлюпку, нужно торопиться.
* * *
— Пошел дождь, — сказала Джуди. — Похоже, собирается настоящий шторм. Взгляни, видишь, маленькая лодка, вон там, не хотела бы я оказаться в ней!
— Ты что, плохой моряк?
Он посмотрел в ту сторону, куда она показывала: на вздымавшихся волнах, как игрушка, плясала яхта.
— Я не люблю волнения на море. Мой муж обожал ходить под парусом, на погоду он не обращал внимания.
— Знаешь, — заметил Свердлов, — ты никогда не говорила о муже. О своем любовнике-англичанине — да, но ничего — о муже. Почему?
— Я чувствую себя виноватой перед ним, наверное, поэтому, — ответила Джуди. — Посмотри, стало задувать, лучше закрыть дверь, я это сделаю. Мне как-то не по себе оттого, что ты слишком выставляешься. — Он не возражал — пусть делает, как желает, ему не хотелось спорить, усиливая тем самым напряжение, в котором она находилась из-за него все это время. Сидя на диване, который он снова сложил, Свердлов смотрел, как Джуди закрывала стеклянную дверь. Она двигалась легко, но последние три дюйма стало заедать. Нужно было еще поднажать, чтобы дверь встала на место. Джуди потянула, и ей показалось, что собачка вошла в паз.
— В чем виноватой? — спросил Свердлов. — Расскажи мне, что же ты такое сделала?
Она подошла и села рядом с ним, они закурили, и она позволила ему обнять себя одной рукой.
— Скорее не сделала. Я же говорила тебе, что его убило. Мы были женаты три года. Но последние два я его не любила. Так что, видишь сам, похвастаться мне нечем: он — потом Ричард...
— А я и не жалуюсь, — запротестовал Свердлов. — Ты меня устраиваешь. Если ты любила его год, значит, в нем было что-то, и наверное, он был счастлив.
— Он был очень счастлив. — Джуди смотрела, как дождь молотил по песчаному берегу, взрывая песок как пулеметными очередями. — Он наслаждался всем, что делал, он был абсолютно несложный человек. По крайней мере я убеждала себя потом, что он вряд ли понимал, как мало между нами было понимания. Жизнь у нас состояла из одних развлечений — вечеринка за вечеринкой без остановки. Когда я вспоминаю ту жизнь, вижу, что для меня она стала адом уже месяцев через восемь, через год. Если бы его не убило, бедную овечку, я бы ушла от него.
— От меня тебе уйти не удастся, — вставил Свердлов. — Взгляни, какой дождь. Помнишь, в первый день, когда мы заговорили, шел дождь, мы сидели вон там. Я тебе сказал, чтобы ты не сидела под ядовитым деревом.
— Машинил, — сказала она. — Помню. Мне хотелось читать книгу и зализывать свои раны, а ты никак не уходил. Ты самый неотвязчивый человек, каких я только знаю. Скажи-ка мне кое-что: ты жалеешь, что все так обернулось? Что придется жить в изгнании, прячась и убегая?
— Я не прячусь, — улыбнулся Свердлов. — Я жду, когда закончится дождь, и тогда я пойду купаться. Ну, а насчет того, жалею ли я... — Он пожал плечами, а потом сжал ее в объятиях. — Я человек русский, а мы верим в судьбу. В общем-то мы ее и придумали, как волшебные сказки. Очень удобно, если что-нибудь не получилось, ты никогда не виноват. Судьба. Мало радости уехать и жить рядом с мистером Лодером, но еще меньше удовольствия сидеть сейчас на Лубянке. Очень многим из тех, с кем я работал, не повезет так, как повезло мне. Когда ты приедешь в Англию? Через месяц? Нильсону хватит месяца, чтобы подобрать себе новую секретаршу.
— Федор. Я не собираюсь приезжать. Ты же знаешь. Хватит шутить. Хотела бы я услышать что-нибудь от Лодера. Он обещал в субботу вечером. Почему нам ничего не сообщают?
— Сообщат, — успокоил ее Свердлов. — А я готов. То, что я обещал, в моем чемодане наверху.
— Это то досье, о котором ты говорил, — сказала она. — Синий. Я помню, ты спрашивал меня об этом в тот вечер, когда мы беседовали с Меменовым. Настоящий синий. Думаю, ты прав, это может быть англичанин, и к тому же с очень извращенным чувством юмора. Ты куда это собрался?
— Дождь кончился, — заметил Свердлов. — Поднимусь побриться, потом мы пойдем поплаваем в бассейне и я покажу тебе, как заниматься любовью в воде. Не говори, что я не должен идти в бассейн или что Лодер велел сидеть взаперти. Вот буду в Англии, он может обращаться со мной, как с пленником. Но только тогда.
Он поднялся наверх так быстро, что Джуди не успела открыть рта и возразить. Потом зазвонил телефон:
— Миссис Ферроу?
— Да. Кто говорит? — Наверху зашумел душ, она слышала, как зашелестела вода и как запел Свердлов, которого природа начисто лишила слуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— А я подумала, что ты вышел, — сказала Джуди. Она спустилась вниз. Федор подошел к ней. В тот же момент она заметила две вещи: ее ночная сорочка была прозрачной, а ее груди отчетливо просматривались сквозь нее; и бутылка виски, стоявшая рядом с телефоном, опустела на три четверти.
— Я совершенно не пьян сейчас, — сказал Свердлов. — Но пойди накинь что-нибудь. Я не могу быть спокойным, видя тебя такой.
Она взбежала наверх. Одеваясь, она слышала, как он чем-то звенел на кухоньке. Вниз она спустилась в брюках и в рубашке, он вышел ей навстречу с подносом, на котором стояли кофе и блюдо с фруктами.
— Ты хорошо спала, — заметил он. — Я поднимался один раз взглянуть на тебя. Тебе нужно было выспаться, ты очень устала.
— А ты напился, — сказала Джуди. — Зачем ты это сделал, а вдруг бы что-нибудь случилось, а ты пьяный?
— Я никогда не бываю пьяным. — Он пил кофе. Волосы на голове стояли торчком, под глазами залегли глубокие тени.
— Здесь очень душно, — произнесла она. — Давай откроем раздвижную дверь и немного подышим свежим воздухом.
Он подошел и встал у нее за спиной, когда она пыталась открыть задвижку.
— Ты такая красивая, когда спишь, — сказал он. — Поцелуй меня и скажи «доброе утро», и не сердись из-за виски. Оно помогло мне остаться внизу.
На маленькой яхте седовласый настраивал бинокль, быстро крутя колесико, чтобы две фигуры у стеклянной двери оказались в фокусе. Мужскую фигуру стало видно более отчетливо, когда она отделилась от фигуры поменьше, стекло мешало разглядеть его лицо. Наблюдатель ждал, почти не шевелясь. Затем вдруг прикусил верхнюю губу. Стеклянная дверь сдвинулась с места и стала медленно отодвигаться. Он настроил бинокль получше, и секунды через две мужчина увеличился в линзах и стал виден совершенно отчетливо. Седовласый опустил бинокль и негромко заговорил с теми, кто находился на деке.
— Это он. Второе бунгало от конца. — Человек, ловивший рыбу, отложил удочку. Взяв бинокль, он с минуту всматривался в них. — Двери открыты, — сказал он. Все четверо теперь собрались вместе и стали по очереди смотреть в бинокль. — Очень неосторожно, — заметил седовласый, — Очень, очень неосторожно. Спускай шлюпку, нужно торопиться.
* * *
— Пошел дождь, — сказала Джуди. — Похоже, собирается настоящий шторм. Взгляни, видишь, маленькая лодка, вон там, не хотела бы я оказаться в ней!
— Ты что, плохой моряк?
Он посмотрел в ту сторону, куда она показывала: на вздымавшихся волнах, как игрушка, плясала яхта.
— Я не люблю волнения на море. Мой муж обожал ходить под парусом, на погоду он не обращал внимания.
— Знаешь, — заметил Свердлов, — ты никогда не говорила о муже. О своем любовнике-англичанине — да, но ничего — о муже. Почему?
— Я чувствую себя виноватой перед ним, наверное, поэтому, — ответила Джуди. — Посмотри, стало задувать, лучше закрыть дверь, я это сделаю. Мне как-то не по себе оттого, что ты слишком выставляешься. — Он не возражал — пусть делает, как желает, ему не хотелось спорить, усиливая тем самым напряжение, в котором она находилась из-за него все это время. Сидя на диване, который он снова сложил, Свердлов смотрел, как Джуди закрывала стеклянную дверь. Она двигалась легко, но последние три дюйма стало заедать. Нужно было еще поднажать, чтобы дверь встала на место. Джуди потянула, и ей показалось, что собачка вошла в паз.
— В чем виноватой? — спросил Свердлов. — Расскажи мне, что же ты такое сделала?
Она подошла и села рядом с ним, они закурили, и она позволила ему обнять себя одной рукой.
— Скорее не сделала. Я же говорила тебе, что его убило. Мы были женаты три года. Но последние два я его не любила. Так что, видишь сам, похвастаться мне нечем: он — потом Ричард...
— А я и не жалуюсь, — запротестовал Свердлов. — Ты меня устраиваешь. Если ты любила его год, значит, в нем было что-то, и наверное, он был счастлив.
— Он был очень счастлив. — Джуди смотрела, как дождь молотил по песчаному берегу, взрывая песок как пулеметными очередями. — Он наслаждался всем, что делал, он был абсолютно несложный человек. По крайней мере я убеждала себя потом, что он вряд ли понимал, как мало между нами было понимания. Жизнь у нас состояла из одних развлечений — вечеринка за вечеринкой без остановки. Когда я вспоминаю ту жизнь, вижу, что для меня она стала адом уже месяцев через восемь, через год. Если бы его не убило, бедную овечку, я бы ушла от него.
— От меня тебе уйти не удастся, — вставил Свердлов. — Взгляни, какой дождь. Помнишь, в первый день, когда мы заговорили, шел дождь, мы сидели вон там. Я тебе сказал, чтобы ты не сидела под ядовитым деревом.
— Машинил, — сказала она. — Помню. Мне хотелось читать книгу и зализывать свои раны, а ты никак не уходил. Ты самый неотвязчивый человек, каких я только знаю. Скажи-ка мне кое-что: ты жалеешь, что все так обернулось? Что придется жить в изгнании, прячась и убегая?
— Я не прячусь, — улыбнулся Свердлов. — Я жду, когда закончится дождь, и тогда я пойду купаться. Ну, а насчет того, жалею ли я... — Он пожал плечами, а потом сжал ее в объятиях. — Я человек русский, а мы верим в судьбу. В общем-то мы ее и придумали, как волшебные сказки. Очень удобно, если что-нибудь не получилось, ты никогда не виноват. Судьба. Мало радости уехать и жить рядом с мистером Лодером, но еще меньше удовольствия сидеть сейчас на Лубянке. Очень многим из тех, с кем я работал, не повезет так, как повезло мне. Когда ты приедешь в Англию? Через месяц? Нильсону хватит месяца, чтобы подобрать себе новую секретаршу.
— Федор. Я не собираюсь приезжать. Ты же знаешь. Хватит шутить. Хотела бы я услышать что-нибудь от Лодера. Он обещал в субботу вечером. Почему нам ничего не сообщают?
— Сообщат, — успокоил ее Свердлов. — А я готов. То, что я обещал, в моем чемодане наверху.
— Это то досье, о котором ты говорил, — сказала она. — Синий. Я помню, ты спрашивал меня об этом в тот вечер, когда мы беседовали с Меменовым. Настоящий синий. Думаю, ты прав, это может быть англичанин, и к тому же с очень извращенным чувством юмора. Ты куда это собрался?
— Дождь кончился, — заметил Свердлов. — Поднимусь побриться, потом мы пойдем поплаваем в бассейне и я покажу тебе, как заниматься любовью в воде. Не говори, что я не должен идти в бассейн или что Лодер велел сидеть взаперти. Вот буду в Англии, он может обращаться со мной, как с пленником. Но только тогда.
Он поднялся наверх так быстро, что Джуди не успела открыть рта и возразить. Потом зазвонил телефон:
— Миссис Ферроу?
— Да. Кто говорит? — Наверху зашумел душ, она слышала, как зашелестела вода и как запел Свердлов, которого природа начисто лишила слуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69